— Ну, значит, веревка оборвалась, перетерлась об острый край скалы, — предположил Фродо.
— Не может этого быть, — ответил Сэм. — Нет, не оборвалась она, посмотрите, даже ни одна ниточка не перетерлась!
— Но узел-то подвел!
Сэм покачал головой, перебирая веревку пальцами.
— Говорите, что хотите, господин Фродо, — сказал он наконец, сматывая ее и пряча в мешок, — а она сама отвязалась, когда я ее позвал.
— Что отвязалась, это точно, и очень хорошо, что она у нас опять есть, — сказал Фродо, — давай думать, что делать дальше. Уже почти день. Какие красивые звезды! А луна!
— Сердце радуют! — сказал Сэм, взглядывая на небо. — Звезды какие-то эльфийские. Луна растет. Мы ее две ночи не видели за облаками, сейчас она уже почти круглая. Вон как светит!
— Да, — ответил Фродо. — Но совсем полной она станет через несколько дней. Света еще мало, чтобы искать дорогу в болоте.
Так в наступающей ночи они начали следующий этап пути. Через некоторое время Сэм оглянулся. На том месте, где они спускались, на сером краю обрыва темнело черное пятно — там выходил желоб.
— Хорошо, что мы веревку стянули, — произнес Сэм. — Задали хорошую задачку этой твари. Пусть попробует пошлепать с выступа на выступ, если сумеет.
Шли они по дикому и пустынному месту, обходя валуны и камни поменьше, без дороги, по скользкому после дождя грунту. Каменистый склон продолжал довольно круто опускаться вниз. Не успели они отойти далеко от горы, как путь им внезапно отрезала черная расщелина, неширокая, но и не настолько узкая, чтобы они смогли перепрыгнуть ее в потемках. Глубину ее они определить не смогли, но им показалось, что на дне булькает вода. Влево от них щель поворачивала к северу и уходила в сторону от горы; обходить ее в темноте они побоялись.
— Надо попробовать пойти вдоль стены на юг, — предложил Сэм. — Может быть, найдем какую- нибудь ямку или даже пещерку.
— Ты прав, — ответил Фродо. — Я тоже устал спотыкаться по этим камням. Была бы ровная тропа, можно было бы шагать, пока ноги несут.
Дорога по битым камням вдоль стены Нагорья оказалась, однако, не легче. И Сэм не нашел ни ямки, ни пещерки, ни даже щели, где можно было спрятаться. Чем дальше, тем выше и глаже была стена. Наконец, совсем обессилев, они просто опустились под большой валун, прислонились к нему спинами и некоторое время просидели так, тесно придвинувшись друг к другу, съежившись под сырыми одеялами и дрожа от холодного ветра на холодном камне. А потом их все-таки сморил сон, как они ни пытались бодрствовать. Луна уже плыла высоко по безоблачному небу, бросая на камни белые блики, и в ее прозрачном свете голая темная громада скальной стены казалась серой, а резкие тени на ней — совершенно черными.
Фродо очнулся первым.
— Знаешь что, Сэм, — сказал он, вставая и плотнее закутываясь в плащ, — ты возьми мое одеяло и еще немного поспи, а я посторожу… Ой, что это? Смотри, — вдруг перешел он на шепот, вздрогнув и схватив Сэма за рукав. — Вон там, на обрыве!
Сэм посмотрел и поперхнулся от удивления.
— Тише! — проговорил он, тоже вздрагивая. — Это он, Голлум. У, змей, гад ползучий! Мы-то думали, что задали ему задачу, и что он не сможет тут спуститься. Смотрите, смотрите — лезет, как паук по стенке!
По совершенно отвесной и гладкой стене сползало небольшое темное существо, цепляясь всеми четырьмя конечностями. Может быть, гибкие цепкие пальцы его рук и ног находили какие-то зацепы и захваты, которые хоббиты не смогли бы нащупать и использовать, но выглядело это так, будто оно приклеивалось лапами к стене, как хищное насекомое, головой вниз, ощупывая и обнюхивая дорогу перед собой. Время от времени Голлум медленно поднимал голову, поворачивал ее на длиной худой шее, и тогда хоббиты видели два бледных огонька, в которых на мгновение отражалась луна, а потом они опять прятались под тяжелыми веками.
— Вы думаете, он нас видит? — спросил Сэм.
— Не знаю, — тихо ответил Фродо. — Думаю, что нет. Даже привычному глазу трудно различить в темноте эльфийские плащи. Я тебя в сумерках с двух шагов уже почти не вижу. А он как будто света не любит.
— Тогда почему он именно тут лезет? — опять спросил Сэм.
— Тише, Сэм! — предостерег его Фродо. — Может быть, он нас вынюхал. Слух у него, кажется, не хуже, чем у эльфов. Может быть, он наши голоса слышал. Мы много орали, когда спускались, и пару минут назад тоже громко разговаривали.
— Он у меня вот где сидит, — сказал Сэм, показывая на горло. — Но это уже слишком, в конце концов я до него доберусь и скажу ему пару слов, пусть попробует от меня удрать, ему это не удастся!
И он, надвинув капюшон, крадучись, направился туда, где со стены сползал Голлум.
— Осторожно! — зашептал Фродо, идя за ним. — Не спугни его. Он страшнее, чем кажется.
Голлум уже пролез по стене три четверти пути и находился в пятнадцати локтях от земли, если не ниже. Притаившись за большим камнем, хоббиты смотрели на него, не отрываясь. Он, по-видимому, попал на трудный участок или что-то почуял и насторожился. Слышалось сопение, свистящее дыхание, которое переходило не то в бормотанье, не то в проклятья. Он поднял голову, и хоббитам показалось, что он плюется. Потом снова пополз. Теперь он был ближе, и они разобрали, наконец, что он шипит и бормочет:
— Ш-шш-ш! Ос-сторож-жно, Прелес-сть моя, не с-спеш-ши. Нам нельз-зя подс-ставлять ш-шею, нет, моя Прелес-с-сть! Голм-голм! — он опять поднял голову, заморгал на луну и быстро прикрыл глаза. — Омерз-зительный с-с-свет, х-холодный… ш-ш-ш… ш-шпионсский с-свет, глаз-з-ски болят.
Чем ниже он сползал, тем лучше было слышно.
— Куда девалас-сь наш-ша Прелес-сть, Прелес-сть моя? Это наш-ше С-сокровищ-ще, наш-ше с- собственное, надо вернуть. Воры, воры, раз-збойники, вориш-шки. Куда они с-спрятались с-с нашей Прелес-стью? Пус-сть провалятся. Ненавиж-жу…
— Ага, он не знает, где мы, — шепнул Сэм еле слышно. — Что это он называет своей «Прелестью»? Неужели…
— Молчи! — тоже шепотом ответил Фродо. — Он очень близко, как бы не услышал.
Голлум, действительно, остановился и поворачивал голову на тонкой шее в разные стороны, полуоткрыв глаза-плошки и прислушиваясь. Сэм сдержался и затаился, хотя у него уже руки чесались. Он только сердито смотрел на неприятную тварь, которая снова поползла вниз, не переставая бормотать и шипеть.
Когда Голлум был уже в нескольких локтях от земли, он повернул вбок и оказался как раз над головами хоббитов, а тут скала была совершенно гладкой, такой, что даже его лапы не смогли найти на ней точки опоры. Голлум попытался поднять голову и повернуть назад или вверх, но не удержался и с громким визгом шлепнулся вниз, сложив все четыре лапы в воздухе, как паук, над которым оборвалась паутина.
Сэм двумя прыжками подскочил к нему и, прежде чем Голлум успел подняться, сел ему на шею. Но даже ушибленный и пойманный врасплох, Голлум оказался сильным противником. Сэм не успел его придавить, как Голлум обвил его ногами и руками, схватил мягко, но зажал мертвой хваткой, не давая шевельнуться и медленно сдавливая, как петлей. Липкие пальцы лезли к горлу, острые зубы впились в плечо. Не в состоянии обороняться как следует, Сэм пытался круглой головой ударить Голлума в морду. Голлум сипел и плевался, но лап не разжимал. Для Сэма это бы, наверное, плохо кончилось, если бы не Фродо, который выскочил вперед и, правой рукой выхватив из ножен Жало, левой вцепился Голлуму в редкие волосы, потом повернул его лицом вверх, так что свет луны ударил прямо в белесые, злые глаза.
— Пусти моего друга, Голлум, — потребовал хоббит. — Это Жало. Ты уже один раз его видел. Пусти, иначе тебе придется ближе с ним познакомиться. Горло тебе перережу.
