важными. Но, может быть, вечером мы увидимся снова.
— Надеюсь, что раньше, — отозвался маг. — Я примчался из Айсенгарда, одолев сто пятьдесят лиг не для того, чтобы пополнить твое войско одним воином, пусть даже храбрым и учтивым. Неужто тебе безразлично то, что Тейоден одержал большую победу. Айсенгард разрушен и я сломал посох Сарумана?
— Нет, Митрандир. Все это очень важно, но о многом мне уже известно, — наместник взглянул на Гэндальфа в упор, и Пиппину показалось, что в глазах обоих старцев тлеют уголья, готовые вспыхнуть пламенем.
Хоббит кожей чувствовал напряжение в воздухе.
На первый взгляд Дэнетор походил на могущественного мага больше, чем Гэндальф. Правитель казался благообразнее, величественнее и старше. Однако чутье подсказывало хоббиту, что сила Гэндальфа выше, а мудрость глубже, но его истинное величие сокрыто. И он старше правителя, гораздо старше.
«Интересно, насколько? — гадал Пиппин, удивляясь тому, что никогда прежде ни о чем таком не задумывался. Древобрад как-то поминал о магах, но тогда Пиппин не связал эти слова с Гэндальфом. — Кто же такой Гэндальф на самом деле? Когда и зачем явился он в этот мир и когда его покинет?»
Хоббит встряхнул головой, отгоняя неуместные при таких обстоятельствах мысли, и увидел, что маг и наместник по-прежнему глядят друг другу в глаза, словно стараясь прочесть мысли другого. Но первым отвел взор Дэнетор.
— Да… — произнес он, будто отвечая на какой-то вопрос. — Говорят, что палантиры утрачены, но правители Гондора по-прежнему видят дальше и знают больше других. Прошу садиться.
Слуги принесли стулья, маленький столик и серебряный поднос с кувшином вина, кубками и закусками. Пиппин уселся, но украдкой поглядывал на старого правителя и чувствовал себя неловко. Ему чудилось, будто, помянув палантиры, Дэнетор косится на него со странным блеском в глазах.
— Ну, мой рыцарь, — не то ласково, не то насмешливо промолвил Дэнетор. — Теперь повелеваю тебе начать рассказ. Я всегда рад послушать друга моего сына.
До конца дней будет помниться Пиппину этот час, когда он, ежась под пронизывающим взглядом старца, отвечал на неожиданные, сбивающие с толку вопросы и при этом постоянно ощущал настороженное внимание Гэндальфа. Хоббит уже вконец обессилел, но тут Дэнетор ударил в гонг.
«Ну и разговорчик вышел, — подумал Пиппин. — После такого не худо бы умять три завтрака подряд».
— Отведите почтенного Митрандира в отведенные ему покои, — повелел правитель. — Его спутник может пока поселиться с ним, но теперь он воин Гондора, ибо принес нам обет верности. Ему можно доверить пароли малого круга. Его имя Перегрин, сын Паладина. Всем военачальникам быть у меня в три часа. Приходи и ты, Митрандир, — добавил Дэнетор. — Приходи, когда захочешь. Ты будешь допущен в любое время, кроме кратких часов моего сна. И не гневайся на старика; с годами разум слабеет.
— Только не твой! — возразил Гэндальф. — Уж ты-то не впадешь в слабоумие, пока жив. Думаешь, я не понял, зачем тебе битый час терзать расспросами того, кто знает меньше всего, хотя рядом сижу я?
— Вот и прекрасно, что понял, — усмехнулся правитель. — Глупо из пустой гордыни отказываться от совета и помощи в час великой нужды. Однако ты раздаешь советы по своим замыслам, каковые мне неведомы, а правитель Гондора никогда не станет орудием в чужих руках, пусть даже достойных. У меня цель одна — благо Гондора. Дела Гондора — мои дела, и ничьи больше, во всяком случае, покуда не вернется король.
— Покуда не вернется король… — задумчиво повторил маг. — Ну что ж, достопочтенный наместник, храни королевство до этого дня, в наступление которого ныне мало кто верит. В том я окажу тебе любую помощь, какую ты соблаговолишь принять. И знай — не мое дело править народами, большими или малыми, и уж паче того превращать кого-то в свое орудие. Но ныне в опасности все, что есть доброго в мире и прекрасного, а это моя забота. И если хоть что-нибудь переживет надвигающуюся ночь и грядущим днем сможет цвести и плодоносить, я буду считать, что справился со своей задачей, пусть даже Гондор падет. Ты хранишь королевство, это так, но я ведь тоже Хранитель. Ты об этом не знал?
Гэндальф повернулся и направился к выходу. Пиппин семенил рядом. Молча они вышли из зала, пересекли двор с фонтаном и, сделав несколько поворотов, подошли к дому у северной стены цитадели. По широкой винтовой лестнице гостей ввели в просторный покой, задрапированный гладкими тканями цвета тусклого золота. Всю обстановку составляли лишь маленький стол, скамья и два стула, но в двух занавешенных альковах по обе стороны комнаты находились застланные кровати. На скамье гостей поджидали тазы и кувшины для умывания. Три высоких стрельчатых окна смотрели на север, в сторону Эмин-Мюил и Рэроса. Чтобы выглянуть в одно из них и увидеть все еще подернутую дымкой излучину Андуина, Пиппину пришлось залезть на скамью.
— Ты ведь не сердишься на меня, Гэндальф? — спросил хоббит, едва провожатый вышел и закрыл за собой дверь. — Я старался, сделал все, что мог…
— Вот уж точно! — неожиданно рассмеявшись, маг встал рядом с Пиппином, положил руку ему на плечо и тоже выглянул в окно.
Пиппин с удивлением посмотрел на лицо мага: поначалу глубокие морщины показались ему следами забот и печалей, но потом хоббит понял, что Гэндальф действительно смеется, хуже того, сдерживается, чтобы не расхохотаться на все королевство.
— Ты и впрямь сделал все, что мог, — повторил маг. — Надеюсь, тебе не скоро доведется снова попасть между молотом и наковальней. Вот только кто из нас молот — он или я? Но все же Дэнетор узнал от тебя больше, чем тебе кажется. Он понял, что раз после Мории отряд вел не Боромир, среди вас был некто еще более высокого рода. А ты обмолвился и о том, что этот некто владеет прославленным мечом. В Гондоре придают большое значение преданиям старины, а с тех пор, как ушел Боромир, правитель ни на миг не забывал о словах пророчества.
Дэнетор не похож на других, Пиппин. Родословная его цветиста и запутанна, но в нем самом говорит чистая кровь дальних предков, нуменорцев. В нем и в его сыне Фарамире. Боромир, старший и любимый сын, был иным.
Дэнетор дальновиден. Мудрость и прозорливость позволяют ему проникать в чужие помыслы даже на расстоянии. Обмануть его трудно, а пытаться сделать это — опасно. Помни о том, ведь ты принес обет и принят на службу. Не знаю, что на тебя нашло, но сделано было от чистого сердца. Я не стал вмешиваться, порой сердце бывает мудрее разума. Дэнетора это позабавило, и, по-моему, тронуло. Во всяком случае, теперь ты волен разгуливать по всему Минас-Тириту когда свободен от службы. Но будь осторожен — отныне ты подчиняешься ему, и он об этом не забудет.
Маг глубоко вздохнул.
— С другой стороны, нет нужды особо задумываться о том, что принесет завтрашний день. Всяко ясно, что он будет хуже сегодняшнего, и тут уж я ничего не могу поделать. Фигуры расставлены, игра началась. Но одной важной фигуры я пока не вижу — Фарамира. Он теперь наследник Дэнетора. Вроде бы его нет в городе, но разузнать точнее я пока не успел. Ладно, Пиппин, мне пора идти. Постараюсь узнать побольше на совете военачальников. Но Враг уже сделал первый ход, скоро игра пойдет вовсю, и пешки будут участвовать в ней наравне со всеми прочими. Так что остри свой клинок, Перегрин, сын Паладина, воин Гондора.
Гэндальф направился к двери, но уже у порога обернулся.
— Пиппин, прошу тебя об одолжении. Я тороплюсь, так что когда соберешься пройтись, а ежели не слишком устал, так прямо сейчас, поищи Светозара да проследи, чтобы его устроили как следует. Люди здесь добрые, к животным относятся хорошо, да только, боюсь, в конях ничего не смыслят.
Гэндальф вышел, и едва за ним закрылась дверь, колокол на башне цитадели пробил три раза. Прокатился и стих серебристый звон. С восхода солнца прошло три часа.
Пиппин спустился по лестнице и, выйдя на улицу, огляделся по сторонам. Солнце пригревало, дома и башни отбрасывали четкие тени. На фоне голубого неба вырисовывалась величественная гора Миндоллуин, в снежном плаще и ледяном шлеме. По улице шли вооруженные люди, видимо, звон колоколов служил сигналом к смене караула.
— По-нашему, по-хоббитански, сейчас десять утра, — пробормотал Пиппин себе под нос. — Самое время для хорошего завтрака. Вот бы перекусить где-нибудь на солнышке. Интересно, все эти воины, они
