Хоббит уже миновал освещенный факелами коридор и приближался к широкой арке в дальнем его конце, когда сверху донесся ужасный душераздирающий вопль. Сэм замер и тут же услышал топот. Кто-то торопливо сбегал вниз по гулкой лестнице.
Рука сама собой потянулась к цепочке. У хоббита не хватило воли остановить ее, но и надеть Кольцо он не успел. В тот самый миг, когда его пальцы судорожно вцепились в золотой ободок, из темного проема по правую руку выскочил орк. Он бежал прямо на Сэма и заметил хоббита, когда их разделяло не более шести шагов. Сэм услышал тяжелое хриплое дыхание, увидел, как блестят налившиеся кровью глаза, но в этих глазах застыл ужас. Взору орка предстал не маленький, насмерть перепуганный хоббит, а огромная, облаченная в серую тень фигура грозного воителя. В одной руке могучего противника ослепительно сверкал меч, другая, прижатая к груди, скрывала нечто, не имеющее названия, но заключавшее в себе роковую, необоримую мощь.
Истошно взвизгнув, орк припустил обратно. Сэм, никак не ожидавший такого поворота событий, мигом воспрял духом и погнался за ним.
— Ага! — орал он на бегу. — Ноги уносишь! Супротив эльфа-воина кишка тонка! А ну показывай дорогу наверх, не то я с тебя шкуру спущу!
Но у орка прыти было побольше, чем у измотанного голодного Сэма. Крутая винтовая лестница со слишком высокими, не по хоббитскому росту, ступенями, казалась нескончаемой. Сэм начал задыхаться, тогда как беглец пропал из виду. Топот и отдававшиеся эхом испуганные крики звучали все дальше, пока не стихли окончательно.
Впрочем, хоббита это не обескуражило. Он чувствовал, что на верном пути, и был полон решимости довести дело до конца.
— Ну-ну! — сказал себе Сэм, спрятав Кольцо и подтянув пояс. — Глядишь, у меня все и сладится — вон какого страху нагнали мы с Жалом на это отребье. Тем паче что, судя по всему, главную работенку сделали за меня Шаграт да Горбаг. Похоже, кроме этого перетрусившего крысеныша, здесь и в живых-то никого не осталось.
И тут он остановился, словно ударившись лбом о каменную стену. Как удар молнии поразил его страшный смысл собственных слов: «Никого не осталось в живых! Чей же вопль донесся до него сверху? Уж не предсмертный ли крик?..»
— Фродо! Фродо! Сударь! — выкрики Сэма мешались с рыданиями. — Неужто вас убили? Что же мне теперь делать?! Я ведь здесь, я уже пришел!
Хоббит устремился вверх по почти темной лестнице, освещенной лишь редкими факелами на поворотах да над проемами, что вели на ярусы башни. Сэм пытался считать ступени, но после двухсотой сбился со счета. Теперь он старался не шуметь, ибо был почти уверен, что слышит где-то над головой голоса. Видать, в живых остался не один крысеныш. Внезапно, когда хоббит уже совсем выбился из сил, ступени кончились. Сэм замер и прислушался: голоса звучали отчетливее, совсем недалеко. Оглядевшись, он обнаружил себя на открытой площадке десяти шагов в поперечнике, обнесенной низким парапетом. То была плоская крыша третьего яруса башни. Лестница заканчивалась в небольшой сводчатой камере посреди крыши, две низкие двери смотрели на восток и на запад. На востоке хоббит увидел широкую, темную равнину Мордора и пламеневшую вдали гору. Из ее глубин только что изверглась очередная порция лавы, и змеившиеся по склонам огненные реки горели столь ярко, что даже на таком расстоянии на каменной кладке трепетали багровые отблески. Вид на запад закрывало основание могучего каменного шпиля, возведенного на западной стороне верхнего двора и вздымавшегося выше гребней окружающих гор. Из узкого окошка пробивался свет. У подножия шпиля — шагах в пяти от Сэма — виднелась распахнутая дверь. Голоса доносились как раз оттуда, но хоббит услышал это не сразу, ибо выглянул в восточный проем и остолбенел. Вся площадка была усеяна орочьими трупами, отрубленными головами и лапами. Воздух полнился запахом смерти. Яростное рычание, удары и крики заставили Сэма отпрянуть в укрытие. Донесшийся снаружи хриплый жестокий голос хоббит узнал сразу. Он принадлежал Шаграту, начальнику крепости.
— Так ты, Снага, говоришь, что больше не пойдешь вниз? Будь ты проклят, мерзкий червяк! Никак втемяшил себе в башку, что, если я ранен, меня уже можно и не слушать? Ошибаешься! Только подойди, я тебе зенки вырву, как сейчас Радбугу. А уж явятся наши, посчитаюсь с тобой по-настоящему. Отошлю к Шелоб, так и знай.
— Никто не явится, а и явится, так ты прежде сдохнешь! — огрызнулся Снага. — Сколько можно твердить одно и то же: Горбаговы скоты первыми подошли к воротам, и никто из наших не ушел. Прорвались только Ладгуф с Музгашем, да их подстрелили. Я сам видел из окна.
— Вот и выходит, что идти тебе! — прорычал Шаграт. — Я всяко должен оставаться в крепости, да и с моей раной далеко не уйти. Проклятый ублюдок Горбаг, чтоб ему угодить в Черную Яму!.. — Шаграт разразился яростной грязной бранью. — Ему досталось похуже, чем мне, но пока я его душил, он успел ткнуть меня кинжалом. Скотина! Иди, а не то я тебя сожру! Надо дать знать в Лугбурз, не то в Черной Яме окажемся мы оба. Да, и ты тоже. Не надейся отсидеться здесь!
— Не пойду я вниз! — рявкнул в ответ Снага. — Вожак ты, нет ли, мне на это плевать! Держи лапы подальше от кинжала, а не то получишь стрелу в брюхо. Да и в главарях тебе ходить недолго. Как только узнают, что здесь случилось, тебе конец. Я защищал башню от этих вонючих моргульских крыс, а вы, двое распрекрасных начальников, испоганили все дело, передрались из-за добычи!
— Заткнись! — оборвал Шаграт. — Не твоего ума дело! У меня был приказ, а заваруху начал Горбаг, вздумал присвоить ту красивую рубашку.
— Ну-ну, а могучий, непобедимый Шаграт его прикончил. Только вот соображал он получше твоего. Говорил ведь тебе, что самый опасный лазутчик разгуливает на свободе, а ты и слушать не захотел. И меня не хочешь, а ведь Горбаг-то был прав. Он уже здесь: великий боец, не иначе как из этих кровожадных эльфов или ужасных тарков. Слышал колокол? Он прошел мимо Стражей, а многим ли такое под силу? Сейчас он на лестнице, и покуда не уберется, я вниз не спущусь. Не спущусь, будь ты хоть назгулом!
— Вот ты как! — зашелся от ярости Шаграт. — Вздумал сам решать, что тебе делать, а что нет? А когда твой эльф заявится, бросишь меня и удерешь? Не выйдет. Прежде я тебе кишки выпущу!
Из двери башни выскочил орк поменьше. За ним гнался Шаграт, огромный, с такими длинными ручищами, что на бегу они задевали пол. Точнее, задевала одна, окровавленная и бессильно обвисшая. Другой лапой орочий вожак прижимал к себе большой сверток. Притаившийся за дверью Сэм на миг углядел в красном отблеске свирепую морду, изодранную, словно когтями, и перепачканную кровью. С оскаленных клыков стекала пена, орк рычал, будто дикий зверь. Шаграт гонялся за Снагой по всей площадке, пока тот не бросился обратно в башню и не пропал из виду. Тогда Шаграт остановился. Сэм отчетливо видел, как он стоит у парапета, тяжело дыша, с трудом сжимая и разжимая когти раненой лапы. Орк положил сверток на пол, здоровой лапой вытащил длинный кинжал, поплевал на него, а потом перегнулся через парапет и дважды крикнул. Ответа не последовало.
И тут, пока Шаграт смотрел вниз, повернувшись спиной к площадке, один из распростертых, вроде бы мертвых орков на глазах изумленного Сэма зашевелился и пополз вперед. Когтистая лапа вцепилась в сверток, орк приподнялся, целя в спину Шаграта зажатым в другой руке обломком копья с широким наконечником. Но в тот самый миг у него сквозь сжатые зубы вырвалось шипение — не то от боли, не то от ненависти. Стремительно, как змея, Шаграт отпрянул, обернулся и вонзил кинжал в горло врагу.
— Получай, Горбаг! — вскричал он. — Ты еще не издох, да? Ну так подыхай!
Шаграт вспрыгнул на тело поверженного противника и принялся с остервенением топтать его и кромсать кинжалом. Удовлетворив наконец свою ярость, орк запрокинул голову, издал хриплый торжествующий вопль, а потом, облизав кинжал и взяв его в зубы, подхватил сверток и заковылял к ближайшей двери на лестницу вниз.
Времени на раздумье у Сэма не оставалось. Он едва ли успел бы выскочить через другую дверь незамеченным и прекрасно понимал, что с этим орком долго в прятки не поиграешь. Хоббит принял другое решение, наверное, самое удачное из всех возможных: закричал и прыгнул навстречу Шаграту. Кольцо, пусть даже скрытое под одеждой, страшило всех рабов Мордора, а сияние обнаженного клинка было невыносимо для орочьих глаз, подобно блеску звезд в землях эльфов, одна мысль о которых повергала злобное племя в трепет. Шаграту пришлось одной рукой и защищаться, и удерживать свое сокровище. Он остановился, зарычал, оскалив клыки, а потом, отскочив в обычной орочьей манере в сторону, сильно ткнул
