одновременно, причем хоббиты заметили, что энт из-за края чаши зорко смотрит на них своими странными глазами.
— А не боитесь? — спросил он.— Вы порядочно выросли за последнее время.
Смеясь, они осушили чаши до дна.
— До свиданья!— сказал Древесник.— И не забудьте прислать мне весточку, если услышите у себя на родине что-нибудь о наших женах.
Старый энт долго махал большими руками вслед отъезжающим, потом повернулся и скрылся между деревьев.
Ехали теперь быстрее, держа путь к Роханскому Проходу. Недалеко от того места, где Пипин когда-то заглянул в Кристалл Ортханка, стал прощаться Арагорн. Хоббиты совсем загрустили. Ведь Бродяжник их ни разу не подвел, и благодаря ему они вышли живыми из стольких передряг.
— Эх, был бы у нас такой Кристалл, в котором можно видеть всех друзей! — сказал Пипин.— И разговаривать с ними издалека.
— Остался только один Кристалл, в который ты мог бы смотреть,— ответил Арагорн,— потому что то, что показывает Палантир из Минас Тирита, лучше никому не видеть. Но Кристалл Ортханка принадлежит Королю. Мне надо самому знать все, что делается в государстве, и чем заняты мои подданные. Помни, Пипин, что ты посвящен в рыцари Гондора, и я тебя от службы не освобождаю. Я отпускаю тебя в отпуск и могу вызвать назад. Кроме того, не забывайте, дорогие друзья из Хоббитшира, что мое Королевство охватывает и северные страны, и когда-нибудь я наверняка туда сам приеду.
Потом Арагорн распрощался с Келеборном и Галадриэлью, и сказала ему Владычица Лориэна:
— Камень Эльфов! Через Великую Тьму ты прошел, чтобы сбылась твоя надежда. Ты теперь владеешь всем, чего желал. Используй отведенные тебе дни как можно лучше!
А Келеборн сказал:
— Прощай, ставший мне родичем! Пусть судьба обойдется с тобой ласковее, чем с нами, и самое дорогое останется с тобой до конца!
На этом они расстались. Солнце скатывалось к закату, и когда хоббиты через минуту оглянулись, то увидели Короля Запада на коне, окруженного своими рыцарями. В блеске заходящего солнца их доспехи светились красным золотом, а белый плащ Арагорна казался огненным. Король высоко поднял зеленый камень, и словно изумрудный факел загорелся в его руке.
Поредевший Отряд доскакал по Исене до Роханского Прохода и, вырвавшись на широкие просторы почти незаселенной земли, вскоре пересек границы Дунланда.
Жители из одиноких поселений убегали и прятались при их приближении, потому что боялись эльфов, как боятся незнаемого, ибо эльфы нечасто бывали в этих краях. Путешественники же дунландцев не боялись, были достаточно сильны и хорошо вооружены. Поэтому ехали совершенно спокойно, располагаясь на отдых и ставя палатки там, где им нравилось.
На шестой день после расставания с Королем Арагорном друзья оказались в лесу Мглистых Гор. А когда лес кончился, на открытой солнцу дороге они нагнали старика, опиравшегося на палку и одетого в грязно-белые лохмотья. За ним шаг в шаг волочился второй оборванец, согнувшийся и хнычущий.
— А, Саруман,— сказал Гэндальф, поравнявшись с ним. — Куда держишь путь?
— Какое тебе дело? — ответил старик.— Хочешь еще мною покомандовать? Мало тебе моего поражения?
— Ты прекрасно знаешь ответ на все три вопроса: никакого, нет, и хватит. Но время моих трудов кончается. Бремя с моих плеч принял на свои новый Король. Если бы дождался его в Ортханке, ты бы его увидел и убедился в его мудрости и милосердии.
— Тем лучше, что не дождался,— ответил Саруман.— Мне от него ничего не надо. Вот тебе ответ на вопрос о моем пути — я хочу выйти за пределы его королевства.
— В таком случае, ты опять идешь не туда,— сказал Гэндальф.— Этот путь безнадежен. Ты пренебрегаешь нашей помощью? Мы ведь предлагаем тебе помощь.
— Помощь! — злобно воскликнул Саруман.— И ты думаешь, я приму помощь от тебя, за лживой улыбкой прячущего ненависть ко мне? Или от женщины, что едет с вами? Мы ведь с ней давние враги. И теперь она тешится радостью при виде побежденного Сарумана — для того и выбрала эту дорогу!
— Саруман,— обратилась к нему Галадриэль,— у нас есть дела поважнее, чем тебя выслеживать. Радоваться надо, что ты нас встретил. Это улыбка судьбы, твой последний шанс.
— Я буду радоваться, если наша встреча и вправду окажется последней,— ответил Саруман,— чтобы не пришлось еще раз тратить силы на отказ от ваших услуг. Все мои надежды рухнули. Но вашего будущего я не хочу… Если оно у вас есть! — Его глаза вдруг заблестели.— Идите, куда идете! Я не напрасно столько лет корпел над тайными книгами. Вы обречены, и вы об этом знаете. Мне, скитальцу, доставит утешение хотя бы то, что уничтожая мой дом, вы начали разрушать свой собственный. Какой же корабль унесет вас обратно за большое-пребольшое Море? — спросил он язвительно и засмеялся скрипучим смехом.— Ах, да, серый корабль, и на нем — призраки!.. А ты, идиот, вставай! — окликнул он второго оборванца, присевшего на землю, и огрел его палкой.— Поворачивай оглобли! Если господа идут по нашей дороге, мы выберем себе другую. Живо двигайся, а то на ужин и объедков не получишь!
Оборванец поплелся за Саруманом, причитая:
— Несчастный Грима! Бедный старый Грима! Все время бранят и бьют. Ненавижу. Если бы я мог от него отвязаться!..
— А ты возьми и отвяжись! — сказал Гэндальф.
Но Причмок — ибо это был он,— только кинул на Гэндальфа злой и полный страха взгляд выцветших глаз и поковылял дальше. Поравнявшись с хоббитами, Саруман приостановился, посмотрел на них и поймал ответный взгляд, в котором прочел жалость.
— И вы здесь, малявки, чтобы поглумиться над моим несчастьем? — сказал он.— Вам-то что, у вас всего вдоволь, и еды, и одежды, и наилучшего трубочного зелья. Да-да, я все знаю. Знаю даже, откуда оно у вас. Дали бы нищему на одну трубочку, а?
— Дал бы, да у меня нет,— ответил Фродо.
— Ладно, отдам, что осталось, если подождешь, — сказал Мерри. Он спешился и стал шарить в дорожном мешке, притороченном к седлу. Потом протянул Саруману кожаный мешочек.— Бери все, что там есть! И знай, что это часть добычи, выловленной, когда Исенгард был затоплен.
— Моя собственность, которая мне дорого досталась! — воскликнул Саруман, жадно хватая мешочек.— Но это только символическая отплата, вы наверняка взяли себе много больше. Что ж, нищему приходится говорить спасибо, даже если вор возвращает ему огрызок того, что отнял. Ничего, ты еще узнаешь лихо, когда вернешься домой и увидишь, что в Южном Уделе стало совсем не так, как бы тебе хотелось. В Хоббитшире сейчас трудности с трубочным зельем!
— Спасибо, утешил! — ответил Мерри.— В таком случае, отдай мне мешочек, который тебе никогда не принадлежал, а со мной всю дорогу ездил. Заверни зелье в собственные тряпки.
— За грабеж грабежом платят,— сказал Саруман и, повернувшись к Мерриадоку спиной, пнул своего спутника, после чего оба пошли к лесу.
— Вот так раз! — фыркнул Пипин.— Грабеж! Будто он нам ничего не должен за похищение, за раны и за то, как нас орки волокли через степи!
— Ну его,— сказал Сэм.— Что он там говорил, будто зелье ему дорого досталось? Интересно, как он его вообще добыл? Очень мне не нравится, что он вспомнил про Южный Удел. Пора нам уже оказаться дома.
— Правильно, пора,— признал Фродо.— Но быстро не получится, если мы хотим увидеть Бильбо. Что бы там ни было, а я сначала заеду в Райвендел.
— Я тоже думаю, что так будет лучше,— сказал Гэндальф.— Несчастный Саруман! Боюсь, что теперь уже из него ничего хорошего не получится, душа его съедена Злом. Я не уверен, что Древесник был прав. По-моему, эта змея еще сможет укусить, пусть не сильно, но чувствительно.
