образовать Чрезвычайную комиссию для мобилизации всех сил и средств на уборку урожая. Предложение было принято. В Баронске городской Совет решил в честь посещения города «всероссийским старостой» отправить для рабочих Москвы и Питера пятьдесят тысяч пудов хлеба.
Отовсюду, где проезжал поезд Председателя ВЦИК, отправлялись до отказа груженные хлебом эшелоны.
Такую же работу М.И. Калинин проводил и во время четвертого рейса — осенью. Это была самая продолжительная поездка Калинина в 1919 году. Через Тулу, Пензу, Самару агитпоезд доехал до Оренбурга.
В Оренбурге Калинин выступил на митинге военнопленных колчаковцев, смотревших на него как на чудо: «Простой мужик — верховная власть?» Калинин почувствовал это.
Свою речь он начал так:
— Казаки, военнопленные! Перед вами стоит представитель рабоче-крестьянской власти. Перед вами стоит не человек белой кости, не человек, умеющий красиво гарцевать на коне…
И он заговорил о страданиях народа, о том, за что воюет советская власть. Как старший, справедливый брат стыдил он их за то, что поддались на белогвардейскую удочку:
— Вы могли думать, что великий русский народ, который создал все фабрики, который построил тысячеверстные железные дороги, у которого в руках дворцы и все богатства этого мира, — вы могли подумать, что этот русский народ придет отнимать у вас эту землю…
Только опьяненная ненавистью голова может подумать, что английский купец из милости, из сожаления к вам посылает пулеметы и деньги. Нет, он посылает эти пулеметы для того, чтобы вас, дураков, связать крепкими цепями, а потом и нас — всю коренную Россию…
В заключение он сказал:
— Борьба отчаянная, момент острый. Вы должны продумать, за кем идти, и если вы решите, что ваше место с крестьянами и рабочими, то приходите, и вы будете приняты как товарищи…
Митинг принял резолюцию: «Мы до сего времени были обмануты царскими старыми слугами, которые силой гнали многих из нас в свою разбойничью шайку. Мы клянемся перед всем честным трудовым народом Советской России, перед лицом высшего представителя трудовой рабоче-крестьянской власти Председателя ВЦИК товарища Калинина, что отныне с оружием в руках пойдем рука об руку со всеми рабочими и крестьянами против богачей и кровопийц мира».
Семь дней провел Михаил Иванович в Оренбуржье. Своими глазами видел, как вступали в строй шахты и рудники, начинали дымить заводские трубы, оживали полумертвые паровозы. А самое главное — людские сердца загорались энергией, желанием быстрее ликвидировать разруху, построить новую жизнь.
Двадцать третьего октября в Москве, открывая очередное заседание ВЦИК, Калинин заявил, что считает своим долгом поделиться с присутствующим; впечатлениями и наблюдениями от четырех поезде; по стране.
— …Самый беглый, самый поверхностный осмотр Российской Советской Республики и органов советской власти, — заявил он, — привел нас к полному убеждению, что в Российской Советской Республике сейчас происходит огромный процесс, который в провинции особенно ярко наблюдается, — это укрепление влияния советской власти и сознание ее необходимости в глубинных массах рабочих и, крестьян и даже в обывательской массе.
…На другой день Михаил Иванович отправился в свой пятый рейс по стране. На сей раз путь агитпоезда лежал снова на Южный фронт.
Здесь в это время Красная Армия начала решительное наступление против Деникина, 20 октября был взят Орел. 24-го конники Буденного, сверкая клинками, ворвались в Воронеж. В ноябре взвился красный флаг над Курском. Это были решающие дни гражданской войны.
В Воронеж поезд прибыл 3 ноября, а на другой день вместе с политкомом — председателем ЦИК Украины Григорием Ивановичем Петровским Калинин выехал в направлении Землянска, где располагался штаб Буденного.
«Наша встреча, по-моему, — вспоминает С.М. Буденный, — была самая оригинальная, какая возможна только в боевой обстановке. С одного из передаточных пунктов связи телефонограммой сообщили, что в конный корпус едет сам Михаил Иванович. Тут же было отдано распоряжение выставить пост для встречи и караул. Все шло, как положено. Вдруг с одного из участков на взмыленной лошади прискакал боец и, торопясь, невпопад доложил, что наши задержали автомобиль с двумя штатскими, которых приведут сюда. Бойцу же было приказано скакать наперерез, чтобы предупредить штаб.
— Наверное, деникинские генералы, отставшие в Воронеже, — добавил он. — Переодевшись в штатское, они думают убежать.
Я не смог удержаться и рассмеялся,
— Это не старые генералы, а наши гости: товарищ Калинин к нам в армию приехал.
Боец оторопел, а виновник сего происшествия, Михаил Иванович, уже прибывший к этому времени, кусая усы, добродушно улыбался и своим взглядом говорил: «Правильно, так и надо, зато шпионы не подкрадутся».
С конниками Буденного Михаилу Ивановичу не пришлось долго побыть. После смотра войска Калинин в сопровождении караула, возглавляемого Олеко Дундичем, выехал в Воронеж. Но, как пишет Буденный, долго потом после посещения Михаила Ивановича конники рассказывали о нем бойцам корпуса. Они воочию убедились, что у власти в Советской республике стоят не богачи, а простые люди, трудящиеся.
В Воронеже сложилось крайне тяжелое положение с продовольствием. Калинину докладывали: даже раненые неделями не получают хлеба. Он тут же продиктовал приказ: губпродкому немедленно произвести поволостную разверстку среди сельского населения.
Так же, как и в предыдущие поездки, Калинин разъяснял решения партии и правительства, особенно среди крестьян.
Подробно объяснял, почему необходима продразверстка, просил понять, что мера эта временная. Она вынуждена суровыми условиями, в которых оказалась страна. Ему жаловались на спекулянтов, и он растолковывал терпеливо, что спекуляция — это только кажущееся благополучие. По существу же это разрушение государства, а те богатства, которые крестьянин заработает спекуляцией, в конце концов превратят его в нищего.
Возвращаясь из этой поездки, Калинин еще не знал, как высоко оценил Ленин его работу среди крестьян. 18 ноября, выступая на I совещании по партийной работе в деревне, Владимир Ильич сказал: «… Благодаря тов. Калинину работа в деревне получила значительный толчок. Крестьянин, несомненно, получил возможность более непосредственного сношения с Советской властью, обращаясь к тов. Калинину, который представляет в своем лице высшую власть Советской республики».
Позже Михаил Иванович вспоминал о своем разговоре с Лениным, состоявшемся после этой поездки:
«С обратной дороги являюсь к Владимиру Ильичу, а он быстро вбегает в комнату, потирает голову ладонью и весело смеется. «Ну, говорит, как? Швах дело?» Вижу, испытывает, с этакой подковырочкой подходит, а в глазах огоньки играют. «Нет, говорю, Владимир Ильич, положение на фронте крепче, чем когда бы то ни было. Все уверены в разгроме Деникина. Боевой дух высокий, нам нечего беспокоиться». Нужно было видеть, как Ленин радовался и горел. «Отлично, отлично, товарищ Калинин! Все ясно как божий день!»
К началу 1920 года с Деникиным было покончено. Но до Нового года Калинин со своим агитпоездом побывал еще и в Петрограде.
Петроград… При воспоминании о нем у Калинина становилось теплее на душе. Внимательно следил он за Петроградским фронтом, ни на минуту не сомневаясь в разгроме Юденича. Не раз говорил: «За Петроград я спокоен. Петроградские рабочие — это те рабочие, которые больше, чем кто-либо, положили свои головы за Советскую республику. Они отстоят Петроград».
И они отстояли.
Пятого — девятого декабря состоялся VII Всероссийский съезд Советов, вновь избравший М.И. Калинина членом ВЦИК. На съезде Михаил Ивано-Бич предложил наградить Петроград за героическую оборону от Юденича боевым орденом Красного Знамени.
