Потом тряхнула решительно головой, побежала в угол, взяла белого и зорко поглядела ему прямо в глаза.
– Живи уж! Я тебя прощаю! Будешь и ты мой! Спать будешь на коробке с кирпичиками, а подушку одну тебе Миша свою даст, он добрый. Только ты знай, что все-таки он главный, и я его больше всех люблю!
КАК МИШКА НА ДАЧУ ПОПАЛ
Вечер, скоро и спать. Присев на корточки в уголке с игрушками, Тася поспешно укладывала по кроваткам кукол и зверей. Пришла няня. Мама сидела за столом и что-то писала.
– А какие же игрушки, Тасенька, ты берешь с собой на дачу? – спросила мама.
Тася посмотрела на игрушки и решительно ответила:
– Все!
Мама покачала головой.
– Это невозможно, дочка, их слишком много, да они тебе и не понадобятся – будешь больше в саду играть, в лес ходить. Ну, к чему тебе, например, все куклы?
– А им скучно здесь будет! – недовольно ответила Тася.
– Не говори глупостей, – остановила ее мама, ты не маленькая уже. Завтра я тебе дам большую корзину, и ты в нее уложишь все, что оставляешь дома, и возьмешь с собой две-три любимые игрушки, а все остальное спрячь!
На другой день Тася, окруженная игрушками, сидела перед открытой корзиной и соображала: Мишу старого, конечно, с собой, а белого, нового? Его бы, пожалуй, можно и оставить, да старый Миша с ним очень подружился, скучать будет, придется и его взять. Ну, пусть посидят пока оба на кроватке.
Вот куклу Лильку, конечно, оставить надо. Недолюбливает ее Тася за то, что раз ей очень досталось от мамы, когда, заинтересовавшись, почему у нее глаза закрываются, она Лильке парик отклеила и глаза пальцами вынула. С тех пор, хоть и починила мама сургучом куклу, все-таки она какая-то косая осталась.
Бог с ней! Пусть лежит в корзине, на самом донышке.
Вот и барана белого тоже не жалко: шерсть у него лезет, кричать он перестал, и золотая краска с рогов облупилась.
Положила еще Тася другую куклу, безногую, поставила коробку с зоологическим лото, присела отдохнуть и задумалась…
Рада она, что завтра на дачу: весело там будет!
Мягкий песок на дорожках, на лугу цветы, комнаты маленькие, и везде в окна деревья видно… «Ах, надо узнать у мамы, будет ли и это лето у нее своя грядочка?»
Вскочила Тася, хотела бежать, спрашивать, да вспомнила, что мама не велит дело бросать не кончив, присела опять и поспешно стала складывать в корзину все, что под руку попадалось.
И в самом деле, зачем ей летом все это? Сунула сервиз чайный, плиту жестяную, мебель кукольную, потом собрала в фартучек кубики разрозненные и с грохотом высыпала и их туда же. Захлопнула крышку, но что-то мешало закрыться совсем. Тогда Тася села сверху, в корзине что-то хрустнуло немножко, крышка легла аккуратно, и Тася побежала к маме.
Мама тоже стояла, согнувшись над большим сундуком, и укладывала туда детские платья.
– Ну что, отобрала вещи? – обернулась она к девочке. – Неси скорее, я уложу!
Тася немножко замялась.
– Мишки оба остались, – сказала она, – да только их нельзя укладывать!
– Это почему? – удивилась мама.
– Да им душно будет! Я их лучше на руках повезу.
– Что за пустяки! Ты их только потеряешь. У нас и так в вагоне вещей много будет! – не соглашалась мама. – Давай скорее, мне некогда!
Но Тася стояла на своем. Сговаривались, сговаривались, наконец, решили белого Мишу уложить на самый верх в сундук, чтоб ему удобно было, а бурого, старого, Тася на руках повезет, иначе она не согласна.
Не спалось Тасе эту ночь: все боялась проспать. Поднялась ни свет ни заря, разбудила Маню, пробежала к няне, выглянула в окно: не приехали ли ломовые? Но все еще было тихо на улице, и няня назвала ее «неугомонной».
Наконец все встали, и началась суета, Тася была готова раньше всех. Надела на Мишу его теплую дорожную рубашку, сунула себе в карман другую, запасную, туда же положила мячик резиновый черненький и коробочку монпансье на дорогу, хотела еще платок носовой положить, но уж места не было. Потом села на подоконник и стала ждать. За ранним завтраком ничего есть не могла, только молока выпила чашечку.
Но вот вещи отосланы, все готовы и идут садиться на извозчиков. Тася спускается с лестницы, одной рукой крепко держится за мамину руку, а другой прижимает к себе Мишу.
Яркое солнышко ударило в глаза на улице, швейцар Иван стоит у подъезда и улыбается.
– Мы на дачу едем, Иван! – кричит ему Тася, а он ловко подхватывает ее сзади и сажает к маме на извозчика.
Поехали. Тася смотрит по сторонам и ей хочется кричать всем встречным:
– До свиданья! До свиданья! Мы на дачу едем! – и на радостях она крепче жмет Мишу и украдкой целует
