– Я не могу тебя убить, – рявкнула я в искаженное мукой лицо, – ты чокнутый, ты просто дурак!
Он прижимал меня к себе все крепче и крепче, и все это время мы куда-то быстро двигались. Потом лицо мое оказалось прижатым к пушистому свитеру, и – Господи! – мне показалось, что мы куда-то летим. Сперва – вверх, затем вниз, падаем, все быстрее и быстрее…
Толчок. И снова бег, по мокрой, чавкающей под ногами земле, сквозь ветер, что догонял умчавшуюся грозу.
– Я все это делаю только для тебя, – холодно пояснил Андрей, – ты слепа, и в упор не видишь того, что вокруг тебя происходит. Я не дам тебе умереть.
– Ты сам не знаешь, что творишь, – сил на борьбу не осталось.
А сражаться с ним при помощи своей магии?.. Ох, нет. Это слишком.
Я попыталась вырваться, когда он запихивал меня на заднее сиденье своего BMW, но тут же оказалась прижатой спиной к стойке.
– Не заставляй меня душить тебя хлороформом, – холодно сказал Андрей, – говорят, приходить в себя после него совсем неприятно.
– Не заставляй меня ненавидеть тебя, – ответила я, всем телом ощущая исходящую от него ярость. По предплечью потекло что-то теплое, я скосила глаза и увидела, что это кровь из прокушенной руки Андрея. Прокушенной мною… Господи, ну и докатилась же ты, Валерия Ведова…
– Ты… можешь меня ненавидеть, – он презрительно скривился, – но я тебя все равно спасу, хочешь ты того или нет.
Потом он быстро наклонился и поцеловал меня, в плотно сомкнутые губы.
Что-то во мне хрустнуло и сломалось, развалилось на части. Как будто маленький будильник оказался на дороге и на него наехал тяжеленный грузовик.
С абсолютно пустой головой и черной дырой вместо сердца я залезла на заднее сиденье, свернулась там калачиком и замолчала. Какой прок в моих словах, в моих протестах, в моих помыслах? Я оказалась игрушкой, пешкой, которую каждый передвигал как хотел. Меня, черт возьми, даже спасали против моей воли. И, уж конечно, мне никогда не хотелось становиться ведьмой.
Неизвестно, куда меня вез Андрей – но мне было все равно. Слезы давно высохли, но под ребрами тяжко ворочалось предчувствие беды. А еще мне казалось, что происходит что-то неправильное – да что тут думать, все, что ни случилось за последние недели, и было совершенно, абсолютно неправильным!
За окнами светало. Я приподнялась на локтях, выглянула за пределы темного мирка BMW – Андрей гнал с бешеной скоростью по трассе. Мимо, укутанные в туман, плыли зеленые поля с озимой пшеницей, со всходами кукурузы, картошки. Время от времени мелькали лесополосы, сонные, влажные после ночной грозы. А может быть, здесь не было ни грозы, ни бури? Небо казалось чистым, спокойным, нигде ни облачка…
Я опустилась обратно на кресло и обхватила руками колени, подтягивая их к груди. Игрушка, пешка. Пластилиновый человечек, из которого можно слепить все, что угодно… И снова захотелось плакать, но я только прикусила губу. Слезами делу не поможешь.
Глаза закрывались сами собой, мутными волнами накатывала дрема. Мне всегда хочется спать в машине, в детстве сильно укачивало – а вот теперь только в сон клонит. А где-то там, высоко в небе, за нами летел большой ворон, очень старый, очень одинокий… Я подскочила, выглянула в окно. Нет, никакого ворона там и близко не было. Главное, не дать себе сойти с ума…
– Лера, – позвал Андрей, – ты как?
Я промолчала.
Пластилиновые человечки не умеют разговаривать, но зато они послушные.
– Ты злишься на меня, – заключил он, не отрываясь от дороги, – ну прости, прости! Это все, что я могу сказать. Для меня главное, чтобы ты осталась жива, понимаешь? А все остальное – чепуха.
Мне захотелось сказать Андрею, что дело даже не в том, что он меня украл. Здесь все очень просто: я не хочу быть игрушкой в чужих руках. Эрик вел меня куда-то к своей цели, теперь вот Андрей тащит в неведомые края. А как же я? Неужели сама я уже не могу принять решения, не могу сказать, что мне нужно, а что – нет? Я промолчала и уткнулась носом в кожаную обивку сиденья.
– Лера, – Андрей и не думал оставлять меня в покое, – когда все закончится, ты отправишься туда, куда пожелаешь. Я и слова тебе не скажу. Но ты ведь знаешь, что орущих детей держат в зубоврачебном кресле? Знаешь, а?
– У меня не было детей, – сквозь зубы процедила я.
– Ну так будут, если послушаешь меня хотя бы в этот раз, – с непонятной злостью буркнул Андрей, – я верю Инге. Она может предсказывать, провидеть то, чего еще нет, но что еще можно изменить в чужих судьбах. К сожалению, не в ее собственной. Знала бы ты, чем она рискует!
– Я не хочу об этом говорить, Андрей. Делай со мной, что хочешь… Мне уже все равно.
– Нет, тебе не все равно. Ты думаешь, что я увез тебя от Эрика, потому что ревную, так?
Ох, ну что ему ответить? Да, я искренне в это верю. Наверняка он и сам это понимает.
– Я, конечно, ревную, – согласился ведьмак, – но главное – не это. Если я тебе действительно противен, будешь жить, как заблагорассудится. Как хочешь и… с кем хочешь. Но сейчас мы тебя спрячем на время, пока все не утрясется.
– Все утрясется только после того, как Эрик встретит Якова.
– Бред какой-то, – Андрей бросил на меня тревожный взгляд, – господи, Лерка, да этот садист тебя просто искалечил!
– А ты сделал все возможное, чтобы я оказалась у этого садиста.
Наверное, не стоило говорить
– Ты… не понимаешь, – наконец произнес он, – может быть, потом поймешь. Я уже был у них… однажды. Это ведь не забывается, так, Лера?
И зло, резко затормозил – так что я скатилась с сидений.
– Приехали.
Он даже не помог мне выбраться из машины. А я, выползая на четвереньках, принялась разглядывать местечко, куда меня привезли «прятать».
Это был старый, совершенно заброшенный хутор, каких немало нынче на юге России. Три деревянных дома, кое-где крыши провалились, трава сорная по пояс, окна заколочены крест- накрест. А сразу за хутором небольшой лесок, доносится шум бегущей воды… Овраг?
Скрипнула облезлая дверь ближайшего дома, и оттуда выплыла Инга. Джинсы, высокий каблук, топик, поверх – белоснежная мохеровая кофта. И, конечно же, гладко уложенные волосы цвета «дикая вишня», ногти длиннющие…
– Ну как, все получилось? – деловито осведомилась она, даже не глядя в мою сторону.
– Как видишь, – Андрей развел руками, – проводи нашу гостью дорогую…
Он осекся и быстро зашагал куда-то за дом. Я выпрямилась, отряхнула коленки. Что сказать Инге-то? Говорить, увы, было нечего.
– Ну, проходи, Валерия, – напряженно пропела моя соседка. Именно пропела, а не проговорила, – разговор есть…
Я молча кивнула и пошла к дому. Как странно – недавно еще были с Ингой подружками, а теперь вот стали… нет, не врагами, конечно же, но все равно… Неправильно все это. И немножко обидно.
Поднявшись по скрипучему крылечку, я поравнялась с ней.
– Не нужно было меня увозить.
И тут она не сдержалась. Мою щеку обожгла неожиданная боль, едкая и обидная, выжимающая слезы из глаз. Откуда ни возьмись, появился Андрей, надвинулся на нас как грозовая туча.
– Инга! Не смей, слышишь? Только попробуй еще раз…
Вишневая волна всколыхнулась, ведьма повернулась к Андрею.
– Что – не смей? И это ты мне говоришь, да? После того, как она с тобой обошлась? После того, как узнал чем ее присутствие грозит мне?!! Да ты просто тряпка, не мужик!
На ее ярко накрашенных губах расцвела приторная улыбка.
– Проходи, Лерочка, проходи. Надеюсь, тебе здесь понравится.
…Внутри дом оказался таким же убогим, как и снаружи. Паутина под потолком, паутина по углам. Пыль, плесень. Чистыми выглядели только стол у окна и две лавки, я прошла и села. Затем оглядела тех, кто еще недавно был моими друзьями: Андрей выглядел уверенно, спокойно, а вот Инга нервничала, беспрестанно накручивая на палец вишневый локон.
– Почему мы должны носиться с тобой, как дурень с писаной торбой? – она сразу же перешла в наступление, – почему мы должны тебя вытаскивать из тех переделок, в которые ты умудряешься по собственной дурости попадать, а ты на нас плюешь с высокой башенки? Да еще смотришь как на врагов-злодеев, а? Ты даже не знаешь, чего мне стоит спасение твоей никчемной жизни!
– Я не понимаю, почему ты так на меня злишься.
– Ах, не понимаешь?!! – противным фальцетом взвизгнула Инга, – так послушай, моя дорогая Лерочка. Ты ввязалась в очень опасную игру и тянешь за собой нас с Андреем. В таких обычно выигрывают старые, опытные дяди вроде Эрика. А девочки вроде тебя отбывают на небеса без обратного билета. Единственное, что я тебе могу сказать точно – так это то, что если Эрик проделает все то, что запланировал, тебе не жить.
– Но…
Инга демонстративно всплеснула руками, оглянулась на Андрея, который все это время неподвижно подпирал дверной косяк.
– Все, что я делаю, Андрей, делаю только для тебя.
Она стряхнула с белого рукава несуществующую соринку, пересекла комнату, впечатывая шпильки в трухлявый пол и склонилась ко мне.
– Загляни мне в глаза, Лерочка. Ты можешь увидеть там что-то интересное и познавательное.
Злить Ингу не хотелось. Ведьма и без того казалась взвинченной до предела, того и гляди взорвется колючим фейверком. Я послушно заглянула в ее холодные серые глаза, на этот раз без зеленых контактных линз. На миг показалось, что невидимая сила выбивает из-под меня лавку, затем потолок в ошметках побелки вздрогнул, съежился…
И я увидела странную картинку, черно-белую, как будто вырезанную из старого и немого кино.
По горлу, от желудка и вверх, покатилось что-то горячее. Я едва успела зажать рукой рот и отскочить в угол. Господи! И это – это я? С отсутствием едва ли не трети туловища?!! Да что же это происходит, черт возьми? А главное – зачем? И почему – со мной?
– Мне не нравится то, что ты делаешь, – донесся из ватной тишины голос Андрея, – ты по-другому не могла сказать?
– А твоим словам она сильно поверила? – огрызнулась Инга, – я всего-то показала ей то, что видела сама. Пусть теперь думает, нужно ли ей возвращаться…
– Видения можно толковать по-разному.
– Я знаю, что это дело рук нашего друга инквизитора, – зло ответила ведьма, – он тоже был там, и я чувствовала его присутствие также, как и чувствую сейчас твое.
