Николай II в секретной переписке

А теперь, мой Солнечный Свет, прощай. Бог да благословит и защитит тебя! Нежно и горячо целую тебя без конца.

Навеки, Ники мой, вся

Твоя.

Ц.С. 3 июля 1916 г.

Мой любимый ангел!

Нежно благодарю тебя за твое милое письмо. Дай Бог, чтоб мы могли в четверг после завтрака уже быть вместе! Разве это не восхитительно, быть, наконец, вместе после 7 долгих, долгих недель? Мы везем П.В. Петр. с собой.

Итак, гвардия выступает! Н.П. писал, что они как раз собираются в путь, вероятно, в Луцк, так что мы будем с тобой в эти великие дни, — да поможет Бог Все могущий нашим войскам! Гр. сказал, что если я к тебе приеду, то Бог снова пошлет свою помощь нашим войскам, — дай Боже! Шт.-кап. Любимов, командир Бэбиной роты 89 Белом. полка, вскоре покидает наш лазарет: он никогда не видал Алексея, а потому мы сказали, чтоб он проехал через ставку и попросил через Валю о разрешении повидать Бэби — это такой славный человек! Мне хотелось бы, чтоб ты повидал еще одного нашего героя, я уже писала тебе однажды о нем, он из бронир. пулем. мотора. Он никогда тебя не видел, — он лег в наш лазарет, чтобы, наконец, нас увидеть; было бы хорошо, если б ему тоже можно было проехать через ставку (ему 26 лет, он шт.-кап., его отец был на японской войне, командовал в Полтаве артиллерией и умер там перед самым началом войны) — Сыробоярский, георгиевское оружие, крест, все, что только можно получить, ранен уже третий раз. Можно ли им так проехать, могу ли я что-нибудь ему сказать (они сами об этом не просили)? Он сейчас уезжает на неделю к своей матери в Полтаву, а после по делу вернется в СПб. Если они приедут в М., к кому они должны обратиться, чтобы быть представленными тебе? Хотелось бы доставить удовольствие этим храбрецам, и ты не без интереса послушаешь его (sic!) рассказы.

Чудная погода. Аня на ночь уехала в Финляндию. Михень в городе, парадирует со своей медалью. Я провела вчерашний день у Ани с Гахамом! Это очень веселый и приятный человек, она совсем растаяла.

Сейчас должна идти в Большой дворец (такая тоска!).

С. П. Фед. будет в ставке около 15 июля.

Всяческие благопожелания и 1000 поцелуев шлет тебе твоя

старая

Женушка.

Приеду к тебе, оставив Беккер позади!

Ц.С. 3 июля 1916 г.

Мое любимое, родное Солнышко!

Очень благодарю за дорогое письмо.

Приехал В. Долг., и с тем же поездом проследовала в Киев тетя Ольга. Я не успел ее повидать, потому что был занят в штабе.

Опять нет времени! С Кавказа поступают хорошие известия. О, как я счастлив, и Бэби тоже, что мы скоро увидимся!

Храни тебя Господь, моя .душка-женушка!

Нежно и страстно целую.

Твойнавеки старый

Ники.

Ц.С. 4 июля 1916 г.

Мой родной, милый!

Горячее тебе спасибо за твое драгоценное письмо. Петя у нас завтракал, он шлет тебе нежнейший привет и пожелания успеха.

Опять была гроза. Мы везем с собой Силаева — ты подумаешь, что я сошла с ума, но я нашла, что лучше, чтоб он тебе сам представился и рассказал все, что ему сказал врач, так как ему все еще нужно длительное лечение, и он, бедняга, не знает, как ему быть со своим полком. Переписка отнимает массу времени, так что гораздо проще, если мы обсудим это совместно, и ты дашь ему соответственное приказание. Операция грыжа у восьмилетнего племянника Иедигарова прошла благополучно. Сейчас еду в лазарет навестить солдат, так как туда привезли многих из моего 21-го полка. Анина Радута (беженка — сиделка) выходит замуж за санитара, и в лазарете собираются праздновать свадьбу.

Не нужно ли привезти тебе чего-нибудь?

Шурик и Викт. Эр. будут у нас к чаю.

Теперь должна кончать. Осыпаю тебя нежными поцелуями и благословляю тебя.

Навеки всецело

Твоя.

Посылаю по одному васильку тебе и Бэби! Принимала Веру Волкову. Она приехала на несколько недель и скоро едет обратно в Англию.

Ц.С. 4 июля 1916 г.

Моя родная, нежно любимая женушка!

Горячо благодарю тебя за твое дорогое длинное письмо. Сегодня приехал Николай Мих., чтоб обсудить некоторые вопросы в связи с импер. историческим обществом, а также по поводу своей последней поездки по северным рекам. Я, конечно, приму всякого храброго офицера, которого ты направишь ко мне. Пусть они спрашивают через штаб. Я постоянно принимаю офицеров, полковников и генералов, возвращающихся с фронта, и приглашаю их к завтраку или обеду. Многие отставленные от должности приезжают сюда с жалобами, и их дела здесь разбираются. Могилев напоминает огромную гостиницу, где проходит масса народа и где всегда видишь самые разнообразные типы людей.

Погода прямо дивная — не вылезал бы весь день из воды. Пока Алексей барахтается около берега, я купаюсь недалеко от него, а также Кира, Петровский, мои казаки и матросы.

Сегодня утром приехала 4-я сотня; я простился с ними, хотя на самом деле они уезжают только завтра утром. Столько хороших знакомых!

Дахранит тебя Господь в пути! Это мое последнее письмо.

Целую крепко тебя и девочек и жду тебя страстно.

Твой, Солнышко мое, навеки

Ники.

Ц.С. 5 июля 1916 г.

Родной мой!

Сердечно благодарю тебя за твое последнее дорогое письмо. Сегодня 7 недель, как мы расстались, — тогда тоже был вторник. Страшная жара; я вся в испарине и совершенно изжарилась на солнце.

Большое спасибо за офицеров. Они будут в безумном восторге, тем более, что сами они не решались о том просить; они приедут туда еще при нас, чтобы не так стесняться.

Сегодня мы снимались группами в лазарете. Настинька заболела, а потомумыс собой берем Изу, чему она безумно рада.

Сегодня у меня будет Штюрмер и еще многие. Как радостна мысль, что я скоро опять смогу заключить тебя в мои объятия.

Прости за бессвязное письмо, но я раскисла и притом страшно тороплюсь. Бог да благословит и защитит тебя! Крепко целую тебя.

Навеки твоя старая

Солнышко.

Дедюлин[918] являлся проститься, из полка прислали за ним[919].

Могилев. 12 июля 1916 г.

Ангел мой любимый!

Я попросила Аню отправить эти бумаги, чтоб ты дал их Алексееву на прочтение, а после верни мне рапорт — телеграмма мне не нужна, так как у меня есть копия с нее.

Какой дождь!

Надеюсь, что мой Бэби здоров. Мне доложили, что он проснулся и опять уснул, надеюсь, что он хорошо спал. Пожалуйста, скажи, чтоб мне доложили, как только он проснется, тогда я встану раньше и приду с ним посидеть. Я надеюсь, что все это пустяки и что, хорошо выспавшись, милое дитя будет опять здорово.

Осыпаю вас обоих поцелуями.

Твоя старая

Женушка.

Ц. ставка. 12 июля 1916 г.

Мой любимый!

Снова прощай, — слава Богу, теперь не надолго, — но все же ненавижу расставанье с тобой и Солнечным Лучом. Так тоскливо без тебя, и мысль о том, как много тебе приходится работать, какую ужасную жизнь ты ведешь, удручает меня. Спасибо, мой ангел, что дал мне возможность побыть с тобой, что послал за нами — это было радостью и дало силу для дальнейшей работы. Мы насладились своими каникулами и теперь снова принимаемся за дело. В четверг утром прямо приступаем к перевязкам, затем мне надо будет принять немецких и австрийских сестер (меня эта перспектива не особенно прельщает). Она телеграфировала нашему Другу о погоде, и я надеюсь, что Бог пошлет солнечные дни на нашем фронте. Пожалуйста, протелеграфируй сегодня вечером, а также завтра утром, какая температура у Крошки. Мы прибудем в Ц. С . завтра вечером в 8.

Прощай, мой светик, любовь моя. Боюсь, что наше посещение было слишком беспокойно для тебя, кругом была такая суета, а тебе приходилось еще делать твою обычную работу. С горячей тоской буду вспоминать каждую твою ласку.