– Где моя лошадь? – строго осведомился он у набычившегося разбойника.
– Привязана за воротами, паршивый пожиратель травы.
– Тогда заходи. Поешь с нами мяса, паршивый вор.
Человек вошел в окружении настороженных воинов с обнаженными короткими мечами. Поскольку от него шел удушливый запах, кардинал посадил его в дальнем конце стола. Большинство уже покончило с едой. Слуга поставил перед гостем доставленные из кухни несколько ломтей говядины с горячей жареной картошкой и луковой подливкой. В это время года было слишком рано для появления того, что Кочевники зовут «травой», но все же он высказал несколько претензий относительно приправы и отсутствия «потрошков», которые стоило бы подать к говядине. Нимми знал, что обычно Кочевники съедают целиком буквально все животное, кроме шкуры, рогов, копья и костей. Такой рацион был основой предписаний Боэдуллуса как средства против лучевой болезни. Разбойник ел руками, заворачивая картошку в ломти говядины.
– Спасибо, что вернул мою лошадь, – заговорил кардинал. – Но знаешь ли ты, что сегодня в городе находятся вожди всех орд и даже Ксесач дри Вордар?
Седлать Всех прекратил есть и уставился на него.
– Меня сюда пригласил ты. Они враги. Ты хотел, чтобы меня убили?
– Нет. Все, что я хотел, – это вернуть свою лошадь.
– Ты рассказывал моим людям о том, что они могут воевать на стороне фермеров. За деньги.
– Я задавал им вопросы.
– Какие фермеры твои враги? Те, что тут рядом?
– Нет, они под защитой епископа Денвера. Тут пришлось вмешаться Чернозубу.
– Его светлость пытается говорить на понятном тебе языке, но он имеет в виду сторонников Ханнегана, а еще конкретнее – вооруженные силы Тексарка. Он не имеет в виду мирных людей, которые обрабатывают почву и растят урожай. Многие из них, включая и мою семью, бывшие Кочевники.
– Спасибо, Нимми, – с легким раздражением сказал Коричневый Пони и снова обратился к Седлать Всех: – Если согласишься, сколько бойцов ты сможешь выставить?
По всей видимости, Седлать Всех погрузился в какие-то расчеты.
– Зависит от платы. Если золотом, то немного. Нам нужны хорошие кони. Две семьи погибли, когда мы объезжали диких. Предложи по два хороших коня и по бабе на человека – и ты получишь маленькую армию.
– Лошади будут, а вот женщины – нет. Что значит маленькая армия?
– Может, человек четыреста. Но Кузнечики воюют против фермеров на востоке. Мы не можем драться рядом с ними.
– Понимаю. Как насчет Зайцев?
Вдруг Седлать Всех преисполнился подозрений.
– Червивая Морда рассказывал, что ты, мол, угрожал загнать нас на юг к Нэди-Энн, на земли Тексарка.
– Гай-Си, принеси одно из новых ружей. Маленький воин вышел в соседнюю комнату и вернулся с одним из ружей, доставленных с западного побережья.
– Заряди его, выйди наружу и покажи ему, что это такое.
Коричневый Пони и Чернозуб остались сидеть в столовой, где слуга убирал со стола после еды. За несколько секунд прозвучало несколько громких выстрелов, сопровождаемых испуганным ржаньем и топотом копыт по мостовой.
Вушин вернулся вместе с разбойником, который, держа разряженное ружье, изумленно разглядывал его.
– Прошу прощения. Ваша лошадь сорвалась и убежала, – сказал Топор.
– Когда ее найдут, отдай ее главарю разбойников. Вместе с ружьем.
Гороподобный гость изумленно уставился на Коричневого Пони.
– Я тебе ничего не обещаю!
– Вижу. А пообещал бы – никаких бы подарков не получил.
– Никаких обещаний!
– Ладно. Я хочу лишь, чтобы ты провел тут ночь и большую часть завтрашнего дня. На завтрашней встрече побывать ты не сможешь, ибо я боюсь, что кто-нибудь из ее участников убьет тебя. По пути в город видел ли ты крепость на холме?
– Да. Она новая.
– Завтра вечером ты отправишься в форт и поговоришь с магистром Дионом и с Зайцем Онму Куном. Все, кого ты наймешь, будут под их командой, как и под твоей, и на юг к Нэди-Энн вас не погонят. Ты появишься там хорошо вооруженным и вместе с другими силами.
– Я подумаю. Кардинал оглянулся.
– Топор, позаботься, чтобы он принял ванну, подстриги ему волосы и бороду и одень как горца. Он останется тут, пока завтра не взойдет луна.
Седлать Всех гневно рявкнул и стал приподниматься, но шесть мечей, наполовину вынутых из ножен, произвели успокаивающее воздействие. Он позволил увести себя.
