трудиться и поэтому выращивают несколько урожаев.
– Я думаю, это не объяснение, – сказал капеллан-полковник Поттскар. – И не совсем соответствует истине. Бывшие Кочевники научились у горцев, которые столетиями обрабатывают неорошаемые земли. Что же до дождей, то к северу от Валаны есть монастырь, обитатели которого, ожидая прихода Господа, ведут запись всех небесных явлений. Одно из них, отмечаемых ими, – это дожди, ибо они возносят молитвы о даровании хорошей погоды. Они говорят, что на западных склонах гор дожди теперь выпадают вдвое чаще, чем восемьсот лет назад. В этом и только в этом заключается ваше чудо ферм бывших Кочевников. Конечно, монахи считают, что эти чудеса – дело их рук, результат восьмисот лет молитв. Но ирригационная система куда лучше, чем в древние времена, считать это чудом или нет.
– Но разве их достижения не касаются всех равнин? – спросил монарх.
– Их рекорды носят чисто местный характер. Впрочем, не могу утверждать. Тон Грейкол утверждает, что на опушках наших лесов, там, где прерия поворачивает к востоку, не так много старых деревьев. Это позволяет выдвинуть предположение, что за несколько столетий границы наших лесов медленно перемещаются к западу, но никто не может уверенно утверждать это. Возможно, Кочевники рубили старые деревья на дрова.
– Что ж, – сказал генерал Голдэм, – если природа наступает на них и с запада, и с востока, им в любом случае придется расстаться со своими драгоценными пустынями. Мы же всего лишь помогаем природе изгнать их.
– Изгнать? Я больше не хочу слышать это слово, генерал, – резко бросил Филлипео Харг. – Наши цели – умиротворение и сдерживание, а не уничтожение. На юге мы этого добились. Население Зайцев стабильно.
– Если не считать, что их молодежь продолжает вливаться в
банды отщепенцев.
– Северные Кочевники перебили большинство из них. Так или иначе, но обеспечить безопасность пространства между лесами и западными горами можно только путем колонизации ее.
– Каким образом, сир? Если не считать земель вдоль восточной границы, почва там бедная, воды мало и погода ужасная. Кто может и кто захочет там жить, кроме диких пастухов?
– Приручить пастухов и их стада, – сказал Филлипео Харг. – Огородить фермы. Как на юге. Кое-где в тех местах на ограды идет желтое дерево. Если высаживать стволы не далее чем в футе друг от друга и правильно подрезать, то из них получаются достаточно плотные и колючие живые изгороди для коров. Может, воды для сельского хозяйства и не хватает, но можно рыть колодцы и устраивать запруды на ручьях. Ближе к северу, где так холодно, что желтое дерево не приживается, некоторые участки можно обнести заборами. На востоке у нас много лесов. Поселенцам можно доставлять строевой лес, за который они будут расплачиваться мясом и шкурами. Да и вообще я не уверен, что там невозможно вести сельское хозяйство. В университете изучают эту проблему. Пока цивилизованный человек не сможет жить на равнинах, они будут оставаться для нас препятствием. Папа может жить где угодно, хоть на Луне, но пока объединить континент не удается.
– Но кто, черт побери, захочет там жить? Ханнеган Харг задумался.
– Зайцы обосновались на юге. Вот почему я не хочу поддерживать разговоры об уничтожении.
– Но в любом случае они всегда были полуоседлыми, сир. Дикие Собаки и Кузнечики предпочтут погибнуть в бою, но не уступить. Возделывать землю или заниматься скотводством – это тяжелая работа. Для Кочевника постоянная работа равносильна рабству.
– Когда бывшие Кочевники расстались со своими лошадьми, работать они научились. Вы просто стараетесь предугадать их выбор. А мы не должны давать им право выбора. Нет никакой необходимости колонизировать равнины, если мы можем приобщить к цивилизации дикие племена. Я хочу, чтобы Урион отправил миссию к северным племенам.
– Кардинал Урион послал к ним монсеньора Санузла, но тот вернулся с пустыми руками и, как я думаю, с пустой головой. Те христиане, что обитают среди них, уже связаны с Валаной, сир, и ходят слухи, что валанский папа хочет изъять церкви Зайцев из-под юрисдикции нашего архиепископа, – сказал: капеллан.
– Не существует папы в Валане, и пока есть папа в Новом Риме, ни с кем иным они не связаны. И Урион надеется, что станет следующим папой. А если нет, посмотрим, сможет ли Урион или какой-то антипапа предложить им более надежное спасение. Особенно Кузнечикам, после того как мы покараем их. Время для перемен созрело. Папство готово упасть нам в руки. Новый владыка орд принадлежит к Диким Собакам, а не к Кузнечикам. Мы должны оказывать влияние на тех и на других.
– Прошу понять, – после паузы продолжил Ханнеган, – и прошу вас высказать свое мнение: что произойдет, если мы сделаем то или сделаем это, пусть даже я никогда не пойду на какие-то действия. Дабы показать вам, что я имею в виду, я попросил генерала Голдэма высказать свое мнение: что может произойти, если мы начнем войну просто, чтобы стереть с лица земли Кочевников северных равнин, – он помолчал и обратился к Голдэму:
– Итак, генерал?
– Сир, я не могу даже предположить в реальности…
– Очень хорошо. Насколько я понимаю, вы издаете воинственные звуки лишь для того, чтобы прочистить свою генеральскую глотку, но тем не менее берегитесь. Ответьте на мой вопрос: что произойдет, если мы решим полностью избавиться от Кузнечиков и Диких Собак?
Генерал побагровел и, помолчав несколько секунд, ответил:
– Я думаю, мы можем потерпеть поражение. У нас слишком растянутые линии. Мы заняли и поставили под полицейский контроль земли Зайцев за Нэди-Энн. Если мы попытаемся нанести решительный удар по Кузнечикам, нам придется отойти назад, чтобы фургоны могли снабжать наши части.
– Кочевники могут жить, питаясь падалью и саранчой. Почему вы этого не можете?
– Я-то могу, но воевать без пороха и пуль не получится.
– Убедительно. Наконец-то ваша военная глотка произнесла что-то стоящее. Тем не менее заставьте их снова поработать и организуйте специальный штурмовой батальон. Я хочу, чтобы к боям с Кочевниками готовили выходцев из них же. Я хочу, чтобы в состав батальона входили самые сильные, самые крутые,
