исследовательской работы людей, которые набили себе руку на строительстве подводных лодок.
Когда мы выбрались наружу, нам показали балластную систему, движители и рулевое устройство. Гид сообщил, что: «Алюминаут» покрыт шестью разноцветными слоями краски на эпоксидной основе — для того чтобы по глубине царапин или следам коррозии определить наилучшие условия защиты корпуса. Было чрезвычайно важно защитить металл от воздействия морской воды и коррозии, вызываемой электролизом. Мы в своих записных книжках отметили характерные особенности конструкции; это может пригодиться, когда будем работать на судне такой величины. Нас, эксплуатационников, интересовали главным образом проблемы и методы управления таким судном. Большая емкость аккумуляторных батарей значительно увеличивала радиус плавания, и аппарат в случае необходимости мог самостоятельно дойти до места погружения, если оно находилось вблизи берега. В случае большой удаленности места работы, как это чаще всего было вблизи восточного побережья, аппарат, не успев погрузиться, израсходовал бы значительное количество драгоценной электроэнергии. Поэтому «Алюминаут», подобно батискафам «Триест», нужно было буксировать к месту погружения. Однако это имеет свои недостатки, поскольку скорость его невелика, а при волнении буксировать и вообще опасно. Выход из такого положения напрашивался сам собой: погрузить подводный аппарат на палубу судна-базы, которое доставило бы его к месту погружения. Но для такого аппарата, как «Алюминаут» (весом 86 тонн), потребовалось бы огромное судно со специальными устройствами для подъема на палубу.
Время покажет, насколько этот громоздкий и сложный подводный аппарат будет удобен для освоения океанских глубин. Пока мы стояли, восхищенно рассматривая аппарат, способный погружаться на глубину до 4500 метров, и обсуждая его достоинства, я впервые четко представил себе, что принадлежу к смельчакам, которые, придет время, будут как ни в чем не бывало жить и работать в глубинах океана. И хотя «Ныряющее блюдце» предназначалось для погружений на глубину не более 300 метров, мы были уверены, что стоим у входа в неизведанный доныне мир. Позднее, во время опытов с «Блюдцем», я понял, что эти достижения в очень близком будущем окажутся весьма примитивными. Так первые ненадежные и громоздкие летательные аппараты скоро были вытеснены более совершенными и быстроходными самолетами.
Вудс-Хол — один из важнейших океанографических центров в Соединенных Штатах. Здесь находятся учреждения, занимающие несколько корпусов современных лабораторий и кабинетов, в которых работают свыше 500 сотрудников. Из многих организаций наиболее известен, пожалуй, океанографический институт, который сделал значительный вклад в дело изучения подводного мира. Другие учреждения, расположенные в Вудс-Холе,— это служба охраны рыбы и морских животных, бюро коммерческого рыболовства и морская биологическая лаборатория.
Океанографический институт, известный большинству океанографов под сокращенным названием WHOI, финансируется частными лицами, в отличие от большинства исследовательских учреждений, которые связаны с университетами и колледжами. WHOI играет ведущую роль среди родственных океанографических учреждений восточного побережья, деятельность его имеет глобальный характер.
Возрастающий интерес к использованию в океанографических целях подводных аппаратов привел к созданию Алленом Вайном аппарата «Алвин». Этот трехместный аппарат, построенный компанией «Дженерал Миллз» (ныне она слилась о компанией «Литтон Индастриз»), первый из аппаратов такого рода, сконструированных и построенных в Соединенных Штатах, может погружаться на глубину до 2000 метров. Программа строительства «Алвина» финансировалась отделом военно-морских исследований. Предполагалось, что WHOI будет использовать «Алвин» для исследований и работ, необходимых военно-морским силам США.
Прочный корпус «Алвина», представляющий собой сферу диаметром около 2 метров, изготовлен из стали марки HY-100 толщиной 5 сантиметров. Некоторые элементы аппарата, в том числе аккумуляторные батареи, движители, балластные цистерны и поплавки, размещены снаружи прочного корпуса, а приборы и системы управления — внутри сферы. Наш «Дипстар» в принципе имел аналогичную конструкцию, правда, силовая установка и балластная система несколько отличались.
«Алвин» был спущен на воду в июне 1964 года и, когда мы его увидели, проходил испытания и опытную эксплуатацию.
В этот свежий октябрьский день несколько человек из нашей группы отправились навестить старых друзей, которые уже имели некоторый опыт работы с «Алвином». Нас радушно встретили в уютной конторе, обставленной в викторианском стиле, расположенной над аптекой, и угостили горячим кофе.
Доктор Эрл Хейс, руководитель группы «Алвин», объяснил нам, что он и его люди проводят ряд погружений на незначительную глубину (не более 21 метра), чтобы проверить надежность и маневренность аппарата, определить радиус циркуляции и скорость движения.
— Мы рассчитываем закончить серию испытаний в течение нескольких ближайших недель и после некоторых переделок отправиться на юг в более глубоководные районы,— сказал он.— Жаль, что ваш визит совпал с дождливой погодой, но если хотите посмотреть, чем мы будем заниматься, можем снабдить вас непромокаемой одеждой и сапогами. Все погружения мы совершали мористее дока. «Алвин» спускали на воду с помощью самого крупного крана, какой был под рукой,— продолжал он.— Вслед за аппаратом, который оператор выводит через акваторию гавани к месту погружения, движется обеспечивающее судно.
Выйдя из здания, мы перешли через мост и направились к доку. «Алвин» стоял на кильблоках, углубления которых повторяли днище легкого корпуса. Он выглядел именно таким, каким я его представлял себе по немногочисленным рисункам и фотографиям, помещенным в технических журналах. Выкрашенный в белый цвет, аппарат достигал в высоту добрых три метра. В передней части его было сооружение, напоминающее не то парус, не то боевую рубку подводной лодки. Вокруг аппарата возились техники, проверяли уплотнения, снимали панели из стеклопластика, залезали внутрь и выбирались наружу, производя какие-то доделки. Было совершенно очевидно, что этот аппарат значительно отличается от «Ныряющего блюдца»: его вес достигал примерно 13 тонн, а «Блюдце» весило всего 3 тонны, да и высота его была в несколько раз больше, чем у «Блюдца».
В течение этого дождливого дня «Алвин» спустили на воду, и мы получили прекрасную возможность наблюдать за работой аппарата, а также познакомиться с некоторыми членами его команды. Ларри и Джо первым удалось побывать на борту «Алвина» и видеть его в действии. Позднее там побывали и все остальные. Внутри мы знакомились с размещением устройств, оборудования и приборов управления. На «Алвине» находился «телохранитель» — водолаз. Система спуска и подъема аппарата предусматривала использование аквалангиста, который в основном находился на поверхности и лишь иногда погружался для производства подводных работ. Наблюдая за водолазом, барахтающимся в воде, температура которой была 50°F, мы все чуть дрожали, однако аквалангисты знали, что ему совсем не холодно в защитном «мокром» гидрокомбинезоне. В сущности, нам под дождем было, вероятно, холоднее, чем нашему коллеге в воде.
Несмотря на погоду, все остались довольны проведенным днем. Дружеский обмен мнениями с группой, обслуживающей аппарат «Алвин», был очень полезен для нас. Мы ознакомились с двумя аппаратами различного типа, каждый из которых обладал определенными достоинствами.
«Алюминаут» — первый образец крупного подводного аппарата — служил ярким доказательством того, что промышленность готова вкладывать средства в строительство судов такого рода, предположительно обладающих огромными потенциальными возможностями. Изготовленный из материала, не прошедшего еще испытания на прочность, этот аппарат имел конструкцию, коренным образом отличающуюся от прежних, и предназначался для глубоководных погружений. Сделан он был, по-моему, превосходно, но из всего того, что мы видели, лишь очень немногое имело прямое отношение к нашим работам на «Ныряющем блюдце».
С другой стороны, морские испытания «Алвина» позволили нам предупредить появление некоторых проблем при работе с «Дипстаром». Что же касается нашей непосредственной задачи — производства погружений на «Ныряющем блюдце», то из наблюдения за операциями «Алвина» мы не могли извлечь пользы.
НА БОРТУ «НЫРЯЮЩЕГО БЛЮДЦА»
В течение последних 25 лет Жак-Ив Кусто сделал больше, чем кто-либо другой, для того чтобы внушить единомышленникам желание проникнуть в глубины океана и подкрепить это желание собственным примером. Один из первопроходцев подводного мира, он твердо уверен, что море таит неограниченные ресурсы, которые человечество сможет использовать в недалеком будущем. Кусто можно, пожалуй, сравнить с Генрихом Мореплавателем, жившим и XV веке, который был вдохновителем исследователей — как своих современников, так и мореходов последующих поколений, — изучивших более половины поверхности Мирового океана.
Кусто при сотрудничестве Эмиля Ганьяна разработал и запатентовал в 1943 году акваланг — приспособление, позволившее многим тысячам людей своими глазами увидеть красоту подводного мира и наблюдать его обитателей. С помощью акваланга человек свободно погружается на глубину до 60 метров с целью исследования, производства различных работ и непосредственного знакомства с подводным миром. В акваланге используется легочный автомат — специальный регулятор, подающий воздух из баллона емкостью около 2 кубических метров, в котором он находится под давлением около 140 килограммов на квадратный сантиметр. Благодаря этому устройству пловец дышит, не ощущая давления окружающей его воды, так как воздух поступает к нему под таким же давлением. Однако этим прибором нужно пользоваться умело. На значительных глубинах аквалангисты могут почувствовать азотное опьянение и кислородное отравление — явления, хорошо знакомые водолазам. Хотя некоторые ныряльщики могут погружаться на глубины свыше 75 метров, большинство считает предельной именно эту глубину, на которой подводные работы или исследования безопасны. Так как запас воздуха уменьшается прямо пропорционально глубине погружения, то на глубинах свыше 60 метров аквалангист может находиться всего несколько минут, включая время, которое тратится еще и при подъеме на декомпрессию.
Необходимым условием для погружений является превосходное здоровье. Психологические перегрузки при погружении на значительную глубину доставляют неприятные минуты даже натренированным пловцам, а в некоторых случаях приводят к роковым последствиям.
Во многих районах моря существуют слои с резко различающейся температурой. Ко всему, на большой глубине видимость ухудшается, пловец оказывается в холодной воде, что ограничивает продолжительность и безопасность погружения.
Усовершенствованные в последнее время дыхательные аппараты позволяют человеку осваивать все более значительные глубины. Легким водолазам подается смесь, гелия и кислорода по шлангам из специальных резервуаров на глубинах до 180 метров. Применяя инертный газ вроде гелия, ныряльщик может избежать наркотического действия азота и токсического эффекта кислорода. Тем не менее техника погружения становится все более сложной и аквалангисты, за исключением хорошо подготовленных и обученных пловцов- профессионалов, осваивают ее с трудом.
В начале 50-х годов, когда акваланг только стал широко использоваться в Соединенных Штатах, Кусто вместе со своими коллегами погружался на значительные глубины, подчас более 90 метров. Они вели наблюдения за жизнью обитателей моря, проникали в подводные пещеры, изучали останки затонувших судов. Во время погружений на большую глубину они подвергались переохлаждению, а также азотному наркозу и глубинному опьянению. Кроме погружений с аквалангом, Кусто на борту «Калипсо» совершал рейсы в различные участки Мирового океана с целью сбора научных данных и производства наблюдений. Именно тогда он убедился в том, что человеку необходимо научиться работать не только на поверхности моря, но и на глубинах. В своей книге «Живое море» Кусто рассказывает о том, что ему довелось испытать во время постановки буя, когда шторм, продолжавшийся десять дней, застал его в море.
«В то время как мои, матросы, находясь на палубе судна, которое бросало из стороны в сторону словно щепку, пытались поднять на борт последние салазки с установленной на них фотокамерой, я стоял на левом крыле мостика, прищурив глаза, смотрел на солнце, прыгавшее то вверх, то вниз, слышал свист ветра в ушах и думал о пережитых нами мучениях. В течение десяти дней мы выбивались из сил ради того, чтобы раздобыть несколько фотографий. Я сломал барабан лебедки, таскал за собой фотокамеру, которая, как выяснилось, была неисправна, поневоле отстаивался на якоре, целыми часами вытравливал буксировочные тросы, потерял шар-зонд и 18 000 метров нейлонового троса. Ко всему прочему, какой-то глупый кальмар помешал установить радарный отражатель. Я поклялся, что вырвусь из этой паутины тросов и распрощаюсь со свирепой злобой моря. Я все более убеждался в том, что для исследования океанских глубин необходимы обитаемые подводные аппараты, сконструированные специально для подводных работ».
Только через несколько лет Кусто смог осуществить свою мечту. Разработка «Ныряющего блюдца» была начата еще в 1955 году во Французском управлении подводных исследований. Одна из групп, находившихся в распоряжении Кусто, обосновалась в Марселе. Кусто сообщил технические требования к аппарату Жану Моллару, главному конструктору, и Андре Лабану, руководителю управления. Основное условие заключалось в том, чтобы исследователь в аппарате, обеспечивающем безопасность и комфорт, мог достичь более значительных глубин, чем аквалангист. Кроме того, наблюдатель должен иметь хороший обзор внешнего пространства, возможность фотографировать и собирать образцы пород и животных. Но прежде всего аппарат должен обладать маневренностью аквалангиста.
