Об истине, жизни и поведении

– А на что, – говорит, – хочешь их поверни, они все могут.

– Песни играть могут?

– Могут.

– Ну что ж, – говорит, – сделай.

И сказал чертенок:

– Возьми ты вот сноп ржаной, тряхни его о землю гузом и скажи только: «Велит мой холоп, чтоб был не сноп, а сколько в тебе соломинок, столько бы солдат».

Взял Иван сноп, тряхнул оземь и сказал, как велел чертенок. И расскочился сноп, и сделались солдаты, и впереди барабанщик и трубач играют. Засмеялся Иван.

– Ишь ты, – говорит, – как ловко! Это, – говорит, – хорошо – девок веселить.

– Ну, – говорит чертенок, – пусти же теперь.

– Нет, – говорит, – это я старновки делать буду, а то даром зерно пропадает. Научи, как опять в сноп поворотить. Я его обмолочу.

Чертенок и говорит:

– Скажи: «Сколько солдат, столько соломинок. Велит мой холоп, будь опять сноп!»

Сказал так Иван, и стал опять сноп.

И стал опять проситься чертенок.

– Пусти, – говорит, – теперь.

– Ну что ж!

Зацепил его Иван за грядку, придержал рукой, сдернул с вил.

– С Богом, – говорит. И только сказал про Бога – юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась.

Приехал Иван домой, а дома и другой брат, Тарас, с женой сидят – ужинают. Не расчелся Тарас-брюхан, убежал от долгов и пришел к отцу. Увидал Ивана.

– Ну, – говорит, – Иван, пока я расторгуюсь, корми нас с женой.

– Ну что ж, – говорит, – живите.

Снял Иван кафтан, сел к столу.

А купчиха говорит:

– Я, – говорит, – с дураком кушать не могу: от него, – говорит, – потом воняет.

Тарас-брюхан и говорит:

– От тебя, – говорит, – Иван, дух нехорош – поди в сенях поешь.

– Ну что ж, – говорит.

Взял хлеба, ушел на двор.

– Мне, – говорит, – кстати в ночное пора – кобылу кормить.

V

Отделался в эту ночь и от Тараса чертенок – пришел по уговору товарищам помогать – Ивана-дурака донимать. Пришел на пашню, поискал, поискал товарищей – нет никого, только дыру нашел. Пошел на луга – в болоте хвост нашел, а на ржаном жниве и другую дыру нашел. «Ну, – думает, – видно, над товарищами беда случилась, надо на их место становиться, за дурака приниматься».

Пошел чертенок Ивана искать. А Иван уж с поля убрался, в роще лес рубит.

Стало братьям тесно жить вместе, велели дураку себе на избы лес рубить, новые дома строить.

Прибежал чертенок в лес, залез в сучья, стал мешать Ивану деревья валить. Подрубил Иван дерево как надо, чтоб на чистое место упало, стал валить – дуром пошло дерево, повалилось куда не надо, на суках застряло. Вырубил Иван рочаг, начал отворачивать – насилу свалил дерево. Стал Иван рубить другое – опять то же. Бился, бился, насилу выпростал. Взялся за третье – опять то же. Думал Иван хлыстов полсотни срубить, и десятка не срубил, а уж ночь на дворе. И замучился Иван. Валит от него пар, как туман по лесу пошел, а он все не бросает. Подрубил он еще дерево, и заломило ему спину, так что мочи не стало, воткнул топор и присел отдохнуть. Услыхал чертенок, что затих Иван, обрадовался. «Ну, – думает, – выбился из сил – бросит; отдохну теперь и я». Сел верхом на сук и радуется. А Иван поднялся, вынул топор, размахнулся да как тяпнет с другой стороны, сразу затрещало дерево – грохнулось. Не спопашился чертенок, не успел ног выпростать, сломался сук и защемил чертенка за лапу. Стал Иван очищать – глядь: чертенок живой. Удивился Иван.

– Ишь ты, – говорит, – пакость какая! Ты опять тут?

– Я, – говорит, – другой. Я у твоего брата Тараса был.

– Ну, какой бы ты ни был, а тебе то же будет!

Замахнулся Иван топором, хотел его обухом пристукнуть. Взмолился чертенок.

– Не бей, – говорит, – меня, я тебе что хочешь сделаю.

– Да что ж ты сделать можешь?

– А я, – говорит, – могу тебе денег сколько хочешь наделать.

– Ну что ж, – говорит, – наделай!

И научил его чертенок.

– Возьми ты, – говорит, – листу дубового с этого дуба и потри в руках. Наземь золото падать будет.

Взял Иван листьев, потер – посыпалось золото.

– Это, – говорит, – хорошо, когда на гулянках с ребятами играть.

– Пусти же, – говорит чертенок.

– Ну что ж! – Взял Иван рочаг, выпростал чертенка. – Бог с тобой! – говорит. И как только сказал про Бога – юркнул чертенок под землю, как камень в воду, только дыра осталась.

VI

Построили братья дома и стали жить порознь. А Иван убрался с поля, пива наварил и позвал братьев гулять. Не пошли братья к Ивану в гости.

– Не видали мы, – говорят, – мужицкого гулянья.

Угостил Иван мужиков, баб и сам выпил – захмелел и пошел на улицу в хороводы. Подошел Иван к хороводам, велел бабам себя величать.

– Я, – говорит, – вам того дам, чего вы в жизнь не видали. – Посмеялись бабы и стали его величать. Отвеличали и говорят:

– Ну что ж, давай.

– Сейчас, – говорит, – принесу. – Ухватил севалку, побежал в лес. Смеются бабы: «То-то дурак!» И забыли про него. Глядь: бежит Иван назад, несет севалку полну чего-то.

– Оделять, что ли?

– Оделяй.

Захватил Иван горсть золота – кинул бабам. Батюшки! Бросились бабы подбирать; выскочили мужики, друг у дружки рвут, отнимают. Старуху одну чуть до смерти не задавили. Смеется Иван.

– Ах вы дурачки, – говорит, – зачем вы бабушку задавили. Вы полегче, а я вам еще дам. – Стал еще швырять. Сбежался народ, расшвырял Иван всю севалку. Стали просить еще. А Иван говорит:

– Вся. Другой раз еще дам. Теперь давайте плясать, играйте песни.

Заиграли бабы песни.

– Не хороши, – говорит, – ваши песни.

– Какие же, – говорят, – лучше?

– А я, – говорит, – вот вам покажу сейчас.

Пошел на гумно, выдернул сноп, обил его, поставил на гузо, стукнул.

– Ну, – говорит, – сделай холоп, чтоб был не сноп, а каждая соломинка – солдат.

Расскочился сноп, стали солдаты, заиграли барабаны, трубы. Велел Иван солдатам песни играть, вышел с ними на улицу. Удивился народ. Поиграли солдаты песни, и увел их Иван назад на гумно, а сам не велел никому за собой ходить, и сделал опять солдат снопом, бросил на одонье. Пришел домой и лег спать в закуту.

VII

Узнал наутро про эти дела старший брат Семен-воин, приходит к Ивану.

– Открой ты мне, – говорит, – откуда ты солдат приводил и куда увел?

– А на что, – говорит, – тебе?