– А все остальное на ужин, – закончил за него Гейбриел. – Предостерегающие выдумки для одиноких моряков.
– Совсем не выдумки. Я слышал от парня, который был там. Неприятный способ отдать концы, если хочешь знать мое мнение. Конечно, это случилось задолго до тебя. Когда океан между Карибами и веселой старой Англией был много шире. Теперь уже нет островов, где девушки подплывают к кораблю с одной улыбкой вместо одежды. – Мери тоскливо вздохнул. – Кругом цивилизация.
– Может, это и хорошо. Но я всегда предпочитал улыбающихся женщин, которые ничего не скрывают, – с волчьей усмешкой добавил Гейбриел.
В столовую робко вошел Тимоти, парень из конюшни, сгорбившись, с вытянутым лицом.
– Похож на собаку, только что помочившуюся в зале, – сказал Мерйуэзер.
– Простите, милорд. – Парень снял шапку и нервно вертел ее в руках.
– В чем дело, Тим?
– Мисс Рен шлет поклон и спрашивает, готова ли ваша милость к урокам. Она велела сказать вам… – Тимоти судорожно мял шапку.
– Смелее, парень.
– Она говорит, что будет ждать вас в саду, если вы намерены заняться своими обязанностями.
Тимоти прикусил губу. Послание было дерзким, непокорным, и бедный юноша знал это, он только надеялся, что лорд не станет винить посланца.
Мери взглянул на Гейбриела. Будучи капитаном «Реванша», Дрейк никогда не оставлял вызов без ответа. Неразумно мириться с открытым неповиновением, малейшее неуважение заслуживало быстрого и верного наказания. И команде это нравилось. Они лучше себя чувствовали, зная, что человек, который ими командует, умеет это делать.
– Понятно. – У Гейбриела заходили желваки. Это не сулило мисс Рен ничего хорошего. – Я уже овладел искусством держать на колене чайную чашку, пролив не больше одной-двух капель. Я готов сказать много умного о проклятой погоде. Что еще требуется для ухаживания? Она говорила тебе, какие еще обязанности могут появиться у меня сегодня?
– Вроде бы, милорд, сегодня утром вы должны учить язык веера, – ответил Тимоти.
– Язык веера? За какого денди она меня принимает? Эта женщина хочет моей смерти. – Гейбриел скомкал льняную салфетку, лежавшую рядом с его почти нетронутой тарелкой. – Знаешь, Мери, тут явно есть те, кто любит на завтрак мужские яйца.
Он встал и, не оглядываясь, покинул столовую.
– А ты все равно вскакиваешь по первому ее требованию. Эх, кэп, боюсь я за тебя, – пробормотал Мериуэзер. Он придвинул к себе тарелку капитана, бросил в рот кусок сосиски и вздохнул от удовольствия, не обращая внимания на жир, лившийся ему на бороду. – Всякий, кто оставляет пропадать добрую английскую еду из-за женщины, не совсем нормален.
За последнюю неделю Жаклин Рен дала уроков чая с крошечными сандвичами больше, чем бывает ракушек на днище корабля.
И ни разу наедине.
Все уроки были старательно устроены так, чтобы включать присутствие наседки миссис Бидли или застенчивого Тимоти. Не оставалось никакой возможности для следующей попытки соблазнения.
По крайней мере, сегодня он смог отправить Тимоти в конюшню подковать его лошадь, а миссис Бидли оставил приглядывать за Мериуэзером.
После всех уроков Гейбриел был уверен в одном: изысканное общество слишком переоценено. Большинство правил, видимо, предназначалось для того, чтобы сделать из мужчины дурака с наименьшими усилиями с его стороны. Конечно, многое изменилось после его ухода в море, но как система хороших манер достигла таких нелепо сложных высот? Наверняка все мужское население Англии не потеряло свой коллективный разум за те годы, что он пробыл на Карибах.
Что такое «язык веера»? Похоже на худший вид женской глупости.
Остановившись перед открытым дверным проемом, Гейбриел заглянул в сад. Маленький треугольник зелени, украшенный фестонами цветов вокруг фонтана в центре, в одном углу буйно разрослись многолетние травы. Место явно предназначалось для убежища, защищенного со всех сторон каменными стенами замка.
Жаклин сидела на каменной скамейке и выглядела холодной и очень неприветливой. Она была в очаровательном платье, лучшем, какое он на ней видел: не слишком показное, сделанное из плотного муслина, но открытая вставка демонстрировала украшенную лентами нижнюю юбку, из-под которой скромно выглядывали остроносые туфли.
Лодыжек сегодня даже мельком не увидишь, с сожалением подумал Гейбриел.
Наряд соответствовал ее положению хозяйки, а прямая осанка каждым дюймом обличала в ней леди. Блестящий красновато-коричневый локон выбился из чепца и спиралью висел над плечом. Она постукивала веером поруке.
Значит, она собирается учить его языку веера? Этот жест сам говорил за себя. Она уже взволнованна.
Потом Жаклин раскрыла веер, и Гейбриел затрепетал, увидев ее груди. Это движение привлекло его взгляд к ложбинке между ними даже быстрее, чем обычно.
«Может, потому английские мужчины и мирятся с подобными мишурными украшениями». Гейбриел улыбнулся и вошел в сад.
– Мисс Рен. – Он слегка выставил ногу, развернув носок, чтобы лучше показать мышцы икры, как она его учила.
– Милорд. – Жаклин поднялась и сделала реверанс. Ее взгляд метнулся за его спину. – Где Тимоти?
– Он выполняет свои обязанности. Я не могу представить его роль в теме нашего урока. А теперь, чему вы должны научить меня о веерах, помимо того, как соблазнительно выглядит за одним из них ваша грудь?
Она захлопнула веер.
– Милорд, если вы намерены смеяться над…
– Мисс Жак, я никогда бы не засмеялся над вашей грудью.
Жаклин вспыхнула.
Очень хорошо. Она еще больше нравится ему, когда гневается или смущается. Его устраивает и то и другое.
– Я действительно с величайшим уважением отношусь к вашей груди, – заверил он. – То есть я хотел бы подержать их… – Она ударила его жестким концом веера в живот, выбив из легких воздух. – …с величайшим почтением, – закончил он, потирая живот. – Думаю, этот знак веера говорит, что вы хотите меня выпотрошить.
– Я импровизирую, – процедила она сквозь зубы. – Это недопустимый знак, и я сомневаюсь, что вы получите его от другой леди, если откажетесь от грубого поведения.
Жаклин села на место и ловко расправила юбку на бедрах, которые, насколько ему известно, были не такими широкими, какими их делали нижние юбки.
– Боюсь, вы несерьезно воспринимаете свои обязанности, милорд.
– С каких пор знание о веерах превратилось в серьезную обязанность?
– Ваша цель – жениться, причем жениться выгодно, – напомнила она. – И когда женская часть ваших гостей прибудет на бал, возможно, среди них окажется и ваша будущая жена. Способны ли вы правильно оценить трудноуловимые знаки, которые она вам посылает?
– В отличие от ваших не столь уж трудноуловимых? – Когда она бросила на него свирепый взгляд, Гейбриел, сдаваясь, поднял руки и сел рядом с ней. – Я глина в ваших умелых руках, мисс Жак. Придайте мне форму, наиболее подходящую для женского одобрения.
– Хорошо, – кивнула она, временно успокоенная. – Начнем с основ. Информацию можно передать несколькими простыми жестами. Если женщина верхней частью веера касается правой щеки, это значит «да». – Она подняла веер и показала.
– А левая щека, полагаю, означает «нет».
– Именно. – Жаклин чуть заметно улыбнулась, и ему вдруг захотелось узнать, как уговорить женщину остаться?
– Моя левая или ваша? – спросил он.
– Всегда женская.
– Почему я не удивлен? – Гейбриел наклонился к ней. Даже посреди буйно цветущего сада он уловил запах ее розовой воды, который так возбуждал его. – Но зачем столько усилий? Разве нельзя просто сказать «да» или «нет»?
– Видимо, пирату сложно понять, что иногда обстоятельства требуют деликатности. Ведь в переполненной гостиной трудноуловимое «нет» было бы предпочтительней откровенного? – Жаклин отодвинулась от него.
– «Да» было бы предпочтительней.
Ее губы, слегка приоткрытые, влажные, находились всего в нескольких дюймах от него, он почти мог их попробовать.
– Есть мужчины, которые не слышат «нет», если даже это кричат со стен замка, – сказала она.
– Может, потому, что мы не такие болваны, какими нас считают женщины? – Он сократил расстояние между ними, намереваясь завладеть ее ртом. – Мужчина способен понять, когда женщина говорит «нет» своим веером и «да» – всем остальным.
Жаклин раскрыла веер между ними, прямо у него под носом. Он был из пластинок слоновой кости, соединенных жестки ми кружевами.
– Еще одна импровизация? Кажется, у вас к этому талант. – Он потер верхнюю губу, когда она в конце концов опустила свое оружие.
– Боюсь, вы невнимательны, милорд. – Она с треском сложила веер и прижала его к левой щеке. Серые глаза сердито блеснули. – Что это значит?
Гейбриел отодвинулся. Стратегическое отступление часто бывает путем к победе, утверждают старые морские волки. Только никому из них еще не приходилось скрещивать веера с Жаклин Рен.
– Это значит «нет».
– Правильно. Совсем легко запомнить.
Она медленно крутила закрытый веер, словно ведьма, размешивающая свое зелье. Он должен был признать, что ее грациозное движение очаровательно. У него возникло непреодолимое желание попробовать кожу на ее запястье, где виднелись тонкие голубые жилки.
– Если леди крутит веер левой рукой, – сказала она, – это означает «за нами следят».
Гейбриел нахмурился, размышляя, когда может пригодиться такой знак.
– Да. – Он хлопнул себя по бедру. – Что-то вроде «теперь не смотри, вон идет мой муж»?
– Нет. Если леди замужем, она будет медленно обмахиваться веером.
– Полагаю, такое ленивое движение можно расценить как приглашение.
– Это означает предостерегающее «нет» к продолжению связи. – Она повысила голос, верный признак ее раздражения, потом раскрыла и с громким хлопком закрыла веер.
– Что значит это? – спросил Гейбриел.
– Что вы жестокий.
– Правда?
– Правда, – сурово подтвердила она.
– Я не из тех, кто сует под нос кому-то слоновую кость и кружева. – Он скрестил руки на груди.
Она раскрыла и снова захлопнула веер.
Гейбриел наклонился вперед, уперся локтями в колени и, обследовав женские зубчатые стены, решил, что ему не пробить брешь в стене, которую Жаклин возвела между ними. Видимо, самое время признать свое поражение.
