затуманивающем ее чувства. Боль. Боль можно использовать.
За адским пламенем она ощутила тяжким грузом усиление внимания преподавательницы.
Она протолкнула свою волю в воющие глубины боли…
Внимание преподавательницы изменилось, заискрилось…
Используя сырую силу и не пытаясь добиться хоть какого-то изящества, она создала щиты и стремительно установила их.
С оранжевым и желтым взрывом воля преподавателя ударила по ее барьеру – но сейчас у нее не было на это времени.
Преподавательница предприняла еще одну атаку, но ее защита выдержала. Ну, конечно же! Разве она не пережила первый Судный день? Ее щиты выдержали взгляд айлохина – напор всего лишь драмлизы они тем более выдержат.
Какое-то время.
Работая быстро, но аккуратно, она тонкой струйкой выпускала боль, преобразуя ее в рабочую энергию, используя ее, чтобы восстановить истощенные силы.
Когда ей удалось подчинить себе боль, она снова смогла сосредоточиться и обследовать разрушения своей оболочки.
Поначалу неуверенно, а потом все быстрее усваивая тонкости прерванного урока, она восстановила свое тело: руки, ноги, глаза, уши, нервы, кожу.
Работая, она задумалась о том, не сделать ли в себе какие-то изменения, но с сожалением решила от этого отказаться. Изменения, сделанные в спешке и в нестабильных условиях, могут позднее оказаться ошибками. Лучше подождать.
Однако она еще больше укрепила свои щиты.
А потом открыла глаза.
Осторожно, закутавшись в полную тишину на всех уровнях восприятия, она поднялась на ноги и устремила взгляд на помост преподавательницы.
«Опусти свою защиту».
Типично ярко-оранжевая мысль приобретала опасно бежевый оттенок, а вкус марганца стал очень сильным.
«Со всем моим уважением, – ответила она. – Нет».
«Либо ты их опустишь, либо Анджо их разрушит».
Она посмотрела на подчиненного и увидела, что его бледные глаза открыты и устремлены на нее с интересом.
«Я этого не сделаю, – отправила она ответ доминанте. – И Анджо не сделает».
«По какому приказу ты предпринимаешь это действие?»
«По моей собственной инициативе».
«А!»
Доминанта передала свою волю подчиненному – и застыла в пространстве и времени, потому что длинная Тень упала на комнату и на восприятие всех, кто в ней находился.
Воздух стал холодным, а плитки покрылись слоем льда, и лишь тогда айлохин соизволил заговорить.
«Наказание было назначено и получено. На этом все закончится».
«Да, Эдонаи», – ответила доминанта Анджо Вали. Ее мысль была теплой на фоне холода Тени. Драмлизы на помосте низко поклонились. Те, кто стоял на коленях перед лабораторными кюветами, пали ниц, прижавшись лицами к скользким ледяным плиткам.
Она – она поклонилась, так что ее голова коснулась колен, и застыла в этой позе, когда Тень полностью накрыла ее…
И исчезла.
В комнате моментально потеплело. Позади с тихим шумом выпрямилась и замерла когорта. Она тоже медленно выпрямилась и посмотрела на помост. Доминанта не стала встречаться с ней глазами.
«Вы вернете свой объект в первоначальное состояние, – приказала преподавательница всему классу. – Когда это будет сделано, вы отправитесь к преподавательнице философии».
Загрузка вот-вот должна была начаться.
Она с теми из ее когорты, кто пережил второй Судный день, наблюдала издалека, остановив мысли и спрятав жизненную энергию, чтобы тумзалиат не заметил их присутствия и не попытался связаться с их сущностями.
Сосуд в родильном зале был уже приготовлен. Исходящие из пола цепи – звенья металла, разделенные звеньями силы, – развели ему руки в стороны, такие же цепи на лодыжках широко растягивали ноги. Голова была закреплена в металлическом зажиме, а металлическая скоба поверх пояса крепко прижимала тело к полу.
На том уровне, откуда они вели наблюдение, сосуд был всего лишь розовым потеком, составленным из свечения автономных систем. У системы, претендующей на роль доминанты, не видно было и этого – настолько тщательно она себя закрыла.
В малом эфириуме тумзалиаты исполняли свои скромные, простые танцы – жалкое подобие сложных
