работу…
— Добрый вечер.
Когда Энн открыла дверь, Эр Том ей низко поклонился. Чуть нахмурившись, она решила, что это — поклон Глубокого уважения. Обычно он приветствовал ее поклоном Равных, и она обеспокоенно стала гадать, что может означать такая перемена.
— Добрый вечер, — отозвалась она с максимально доступным ей спокойствием. Отступив в сторону, она приглашающе взмахнула рукой. — Входи, пожалуйста.
Он вошел, с легким поклоном протягивая ей принесенное вино.
— Подарок Дому.
Энн приняла бутылку, и ее недоумение переросло в тревогу. Эр Том, как правило, приносил с собой вино: насколько она поняла, это был лиадийский обычай, свидетельствующий о добрых намерениях пришедшего. Однако никогда прежде он не вел себя с ней так официально — так непонятно.
Сжимая в руках знак его добрых намерений, Энн попыталась ответить ему поклоном, который долженствовал выражать Благодарность гостю.
— Спасибо. Ты выпьешь со мной рюмку?
— Это было бы приятно, — отозвался он, все столь же официально и чопорно. Ее друг и возлюбленный прятался где-то в глубине его глаз. Он изящно повел рукой в сторону заваленного бумагами рабочего стола и пачек экзаменационных работ. — Однако мне не хотелось бы мешать тебе работать.
— О! — Она посмотрела на стол, а потом на часы над ним. — Моя работа отнимет у меня еще несколько часов, — неуверенно проговорила она. — Если я сейчас прерву ее ненадолго, чтобы выпить вина с… с моим другом…
Она замолчала, кусая губы в мучительной неуверенности.
— О!
Что-то промелькнуло на его лице — всего на секунду, однако она поняла, что он почему-то почувствовал облегчение. Ей даже показалось, что он почти улыбнулся, хотя на самом деле он всего лишь наклонил голову.
— Я предлагаю компромисс, — мягко сказал он. — Ты вернешься к письменному столу, а я уберу продукты. Вино может подождать, пока… друзья смогут уделить ему внимание.
— Уберешь продукты? — Она недоуменно посмотрела на него, а потом на гору коробок. — Все это в моей кухне не поместится, Эр Том. Я надеялась, что кое-что из этого ты купил для себя.
Как это ни удивительно, но он рассмеялся — и это был такой сладкий и непривычный звук! Она невольно улыбнулась в ответ.
— Упражнение по размещению груза, только и всего. — Он протянул руку и забрал у нее бутылку. — Я справлюсь. А ты пока — к своим работам?
— Я — к моим работам, — согласилась она, продолжая глупо улыбаться и чувствуя нелепое, совершенно непонятное облегчение. — Спасибо тебе, Эр Том.
— Не за что, — отозвался он, направляясь к горе.
Он на секунду остановился, чтобы снять куртку и повесить ее на спинку мягкого кресла, а потом прошел на кухню.
С идиотски радостным сердцем Энн вернулась за свой стол и открыла следующую голубую книжицу.
Верный своему слову Эр Том нашел место для всего, что только было в коробках, а потом аккуратно сложил коробки и спрятал их в узкое пространство между холодильником и мойкой.
Оставшиеся немногие минуты, которые нужны были Энн, чтобы проверить последнюю работу, он потратил на то, чтобы использовать часть только что приобретенных продуктов. Получившуюся закуску он вместе с вином и рюмками вынес в гостиную.
— Выглядит чудесно! — призналась Энн, с искренним удовольствием разглядывая поднос с сыром, овощами и соусом. Она улыбнулась Эр Тому и потянулась, встав на цыпочки, чтобы расправить все затекшее тело. Как всегда, кончики ее пальцев коснулись потолка. — Проклятые низкие своды, — пробормотала она привычно. — Насколько дороже было бы прибавить несколько лишних дюймов в высоту?
— Думаю, что намного дороже, — серьезно ответил Эр Том. — Два лишних дюйма при таком масштабе строительства очень скоро превращаются в мили. — Он повел плечами, сосредоточенно глядя на вино, которое наливал в рюмки, — а не на роскошное зрелище, которое являла собой она, потягиваясь всем телом. — И в кантры.
Энн ухмыльнулась.
— Наверное, ты прав. Но ужасно досадно постоянно задевать пальцами потолок.
Она устроилась в углу дивана и взяла протянутую им рюмку.
— Спасибо, мой дорогой, за все твои труды ради меня.
На секунду он застыл, с ужасом подумав, что ей удалось каким-то образом узнать о мольбе, с которой он обратился к Дааву… Но потом он пришел в себя: конечно, она имела в виду только этот вечер, что было поистине пустяком для человека, привыкшего распределять груз по трюмам космического корабля.
— Я был рад помочь, — ответил он, поскольку ему показалось, что именно это ей хотелось услышать, — и был вознагражден ее улыбкой.
Он осторожно уселся в противоположном углу дивана, стараясь не замечать, как разгорается его кровь от ее близости, какие позорные желания пытаются победить требования порядочности и меланти… Он отпил немного вина, бережно отставил рюмку и заставил себя посмотреть ей в лицо.
— Я сожалею, — проговорил он и откашлялся, потому что голос у него непривычно охрип. — Я глубоко сожалею о том, что причинил тебе боль, Энн. Я не ожидал, что ты вернешься домой в ранний час. Я совершил ошибку и прошу, чтобы ты меня простила.
Она заморгала. Так вот в чем причина столь официального его поведения! Она чуть было не протянула руку, чтобы прикоснуться к его щеке. И только воспоминание об обжигающей, бездумной страсти, которую будило самое мимолетное прикосновение к нему, заставило ее руку остаться лежать на колене.
— Я охотно тебя прощаю, — ответила она вместо этого и тепло улыбнулась ему. — Было очень… глупо с моей стороны так паниковать. Ты дал мне слово, и мне следовало бы… — Она почувствовала, что находится на опасной почве. Было бы опасно признаться, что она усомнилась в его слове. — … следовало бы это помнить.
— А! — Он слабо улыбнулся ей в ответ. — Ты очень добра.
Тут он замялся, оттягивая минуту, когда ему придется повиноваться велению долга и задать ей вопрос, который заставляет содрогаться меланти. И он с грустной иронией признался себе, как признался бы Дааву, что им движут не только соображения чести. Скорее ему было радостно от того, что в данном случае требования чести практически совпадают с желанием его сердца.
Он сделал еще глоток вина и съел чуть-чуть сыра, разве что не сотрясаясь от желания, которое она в нем будила. Однако он сурово подавил свою страсть. Он поклялся, что все будет так, как того пожелает Энн, и неуемные страсти Эр Тома йос-Галана не должны заглушить голоса ее рассудка. Здесь необходимо рассмотреть предложения, заняться торговлей. Он набрал в легкие воздуха.
— Энн?
— Да, любимый?
Ее пристальный взгляд выдавал страсть, которая была такой же неуемной, как и его собственная. И встретившись с ее глазами, он снова потерял голову. Сжав зубы, он отвел взгляд и подавил мощную волну желания.
— У меня есть… предложение, — проговорил он, слыша, как его голос срывается и дрожит. — Если ты согласишься меня выслушать.
— Хорошо, — ответила она. Ее голос тоже звучал странно, хотя когда он повернулся к ней, она уже опустила голову и смотрела на свою рюмку, которую вернула на столик. — Что за предложение, Эр Том?
— Я предлагаю…
Боги! Его Тоделм будет его ругать, и Делм, возможно, тоже. Она не входит в Книгу Кланов. Она землянка, землянка, землянка до мозга костей. Но она — хлеб, который питает его, вода, которая утоляет его жажду, страсть, которая терзает его так, что он не может не обладать ею, пусть для этого ему придется
