сорваться проклятие, но он сдержался. Он занимался торговлей по всему свету и шал, как важно сохранять спокойное выражение лица и быть сдержанным. Но еще никогда ему не было так трудно оставаться хладнокровным, как сейчас.
– Мне не нужна жена! – отрезал он. – Я хочу владеть землей, которая мне принадлежит.
– Тогда придется подождать, пока не вынесет свое решение суд, – сказал Драммонд и, глядя поверх головы Аласдера, поднял руку и нетерпеливым жестом подозвал кого-то из-за его спины.
Аласдер повернул голову. На пороге стояла девушка, которую он видел в развалинах. Ее темные волосы обрамляли бледное лицо и ниспадали до самой талии. При виде Аласдера ее до того упрямо сжатые губы разомкнулись, но тут же снова сжались. Обеими руками, сжатыми в кулаки, она схватилась за свою полосатую юбку. Короткий жакет был застегнут до самого верха. Было видно, как она па минуту задержала дыхание, а потом выдохнула так резко, что ее грудь натянула материю жакета. Было ясно, что ее застали врасплох.
– Моя дочь, – сказал Драммонд, хотя этого можно было и не говорить. Она была вылитая мать.
Девушка не шевельнулась, она уставилась в пол, будто выщербленные камни представляли для нее огромный интерес.
– Изабел, – позвала девушку мать.
Изабел. Это имя ей подходит, подумал Аласдер. Заставив себя отвести от нее взгляд, он снова посмотрел на Драммонда.
– Я не стану торговаться, Макрей. Вы получите землю и мою дочь за цену, которую я вам назову. Но если у вас нет денег, все останется так, как сейчас.
Аласдер почувствовал, что Драммонда ничуть не расстроит, если он уйдет ни с чем.
– Я возьму землю, а жена мне ни к чему.
– Она здоровая и достаточно послушная, – сказал Драммонд, словно описывая лошадь. – Я не сомневаюсь, что у нее будет многочисленное потомство в отличие от ее матери.
Он шелкнул пальцами, и Изабел подошла к нему. Драммонд схватил ее за юбку и притянул к себе.
– У нее хорошие зубы. – Взяв девушку за челюсть, он заставил ее открыть рот. – У нее уже была в детстве оспа, значит, больше она не заразится. У нее хорошая фигура с приличными выпуклостями, не с такими, чтобы торчали кости, но и не с такими большими, чтобы задушить вас.
Изабел закрыла глаза, и ее лицо залилось краской.
Аласдер встал, с шумом отодвинув скамью.
– С меня довольно, Драммонд. – Представление, устроенное отцом девушки, вызывало у него отвращение. – Я пришел лишь за тем, чтобы вернуть свою землю.
– А они неразделимы, Макрей, и за цену, которую я назову. Берите их обеих или не получите ничего.
Аласдер не сомневался, что Драммонд выполнит свою угрозу. Он перевел взгляд с униженной девушки на картину, висевшую над камином, и заметил девиз, выгравированный на мече: «Верность». А кому и чему должен хранить верность он? Этой девушке, на которой женится против своего желания? Или земле, которой его семья никогда не сможет по-настоящему владеть, а он из-за нее разорится?
Деньги, которые Аласдер скопил за долгие годы странствий по свету, были предназначены для расширения верфи. Он хотел построить более быстроходные корабли, чем его «Стойкий». Он изменит и усовершенствует корпус нового корабля и сможет создать прекрасного лебедя, который превзойдет по красоте, бесшумности и быстроходности все существующие суда.
Решение, как понял Аласдер, было принято, как только он ступил на землю Макреев. А может быть, и раньше, когда он мальчишкой сидел на полу у камина рядом с братьями и слушал рассказы матери и отца о Гилмуре. Возможно, это было даже не решение, а дар его родителям и многим другим шотландцам, которым пришлось пожертвовать всем ради того, чтобы выжить.
Взгляд Аласдера упал на мать девушки. Она смотрена на него глазами, полными отчаяния и мольбы. Она хотела, чтобы ее дочь уехала прочь из этого дома, и было нетрудно понять почему. Драммонд с такой легкостью третировал Изабел, что это, видимо, вошло у него в привычку.
– Ну так что? – потребовал ответа Магнус. Он встал и оттолкнул от себя Изабел. Та споткнулась и, вскрикнув, упала на пол. Аласдер подскочил к ней и помог подняться. Вставая, она подавила стон, но Аласдер его услышал.
– Вам нехорошо? – тихо спросил он.
– Все в порядке, – прошептала она побелевшими Гунами, прежде чем посмотреть на отца.
Что это за человек, который вызывает такой страх у собственной дочери?
– Я заплачу вашу цену, Драммонд. За Гилмур и за Изабел.
– Тогда мы заключим договор.
Взглядом он приказал жене покинуть зал. Ли сложила рукоделие и вместе с дочерью вышла.
Когда через час Аласдер подошел к ожидавшему его Дэниелу, тот спросил:
– Как все прошло?
– Я купил землю.
Все произошло с такой скоростью, что Аласдер все еще не мог опомниться. Он оглянулся на крепость и произнес, сам не веря своим словам:
– А завтра я женюсь.
Глава 4
Сегодня день ее свадьбы.
Изабел стояла у окна своей спальни и думала о том, не является ли такая погода в день ее свадьбы дурным предзнаменованием. Утренний туман сменился грозой и проливным дождем, барабанившим по окнам в явном неодобрении. Даже стены ее комнаты, казалось, плакали сыростью, будто наказывая девушку за ее намерение.
Она не будет плакать.
Говорить о том, что она не хочет выходить замуж, бесполезно. Так уж устроен мир. Дочерей выдают замуж отцы с возможно большей для себя выгодой. Этот жених по крайней мере молодой и здоровый.
У Изабел уже был некоторый опыт общения с теми мужчинами, которые просили ее руки. Она, например, знала имя того трясущегося старика, который попытался ее лапать, и характер беззубого судьи, которому приглянулся ее зад. Ей сказали, где они живут и чего ждут от жсны – плодовитости, роли няньки для своих детей и обязанностей сиделки для себя, когда они окончательно состарятся.
Все, что она знала об Аласдере, – это то, что он настолько сильно привязан к Гилмуру, что готов заплатить за него целое состояние и в придачу – жениться на незнакомке. Возможно, он человек чести. А может быть, и такой же упрямый, как ее отец.
Ее молитва была простой: «Помоги мне, Господи».
Господь заговорил с ней, но не громовым голосом, а явившись в неожиданном образе Аласдера Макрея, протягивавшего ей руку. В его прекрасных глазах плясали солнечные блики, а его добрая улыбка вселяла надежду.
Это был человек, который помог другому человеку, причем незнакомому (она имела в виду себя). Человек, который сумел дать отпор Драммонду. Человек, которого можно уважать.
А достаточно ли этого – уважать мужа? Наверное, должно быть и другое, более нежное чувство, рожденное общением, пониманием и дружбой.
Изабел наблюдала признаки любви в Фернли, но то были улыбки служанок, с которыми они махали из окна своим возлюбленным. Или когда однажды повариха поцеловала столяра Энгуса, а потом прогнала его из кухни, хлопнув по заду.
Но на лице своей матери она никогда не видела счастливого выражения или улыбки. Деньги, власть и привилегии не приносят счастья – таков был урок, который выучила Изабел.
Ее отец, однако, выглядел сегодня довольным.
– Драммонд даже мне улыбнулся, когда я принесла ему кашу, – заметила одна из служанок, выйдя из его комнаты.
– Поверь мне, Мэри, не стоит верить его улыбкам, – предупредила ее другая служанка. – Его настроение меняется так же быстро, как направление ветра.
Но сегодня, похоже, настроение Драммонда не изменится. Ведь уже через несколько часов он выдаст Изабел замуж.
Она отошла от окна к большой квадратной корзине, которая будет служить ей сундуком и куда сложили ее платья и другие предметы гардероба. На дне лежали самые ценные сокровища Изабел – инструменты для резьбы и готовые вещицы из камня, которые она забрала у Робби сегодня утром.
Изабел в задумчивости провела ладонью по крышке корзины. Ее пальцы были холодны и почти онемели.
Что принесет ей замужество?
Несомненно, прежнее одиночество. Чувство, что она одна среди огромного океана людей. Она снова будет молча улыбаться, как и до замужества, но к ее обязанностям добавится исполнение супружеского долга в постели. Если ей повезет, супруг будет к ней добр. Если нет – ей просто придется принять свое новое существование таким, каким оно будет.
Но неужели в жизни нет ничего, кроме вечного терпения?
Изабел начала ходить по комнате, считая шаги от окна до двери и обратно. Уже в детстве она поняла, что причины, приводящие к брачному союзу, на самом деле не имеют никакого значения. Будь то алчность, гордость или месть – право выбора остается за отцом, а ей следовало лишь повиноваться.
Она хорошо изучила жизнь в Фернли и принимала ее так же, как смену времен года. Даже взрывы ярости отца и его непредсказуемый характер были ожидаемы. Изабел знала границы своей жизни также хорошо, как размеры своей комнаты.
Неожиданно к ней в спальню зашла мать. На ее лице пыла улыбка. В руках она держала юбку, украшенную тонкими желтыми полосками, и короткий синий жакет.
– Я закончила, – сказала она и бережно положила вещи на кровать. На манжетах жакета и по подолу юбки были вышиты крошечные веточки чертополоха и вереска. Бледно-желтая косынка, заколотая фамильной брошью Драммондов, и синие бусы матери должны были дополнить свадебный наряд.
Глаза Изабел наполнились слезами.
– Ты, наверное, сидела всю ночь, – запинаясь, потому что у нее перехватило горло, сказала она.
– Моя дочь выходит замуж, – тихо произнесла Ли. – Я бы просидела и тысячу ночей ради этого.
Не в силах вымолвить ни слова, Изабел только
