говорила. И позабыла об этом, потому что… — она, дернув головой, повернулась к отцу, — …потому что вы не пожелали слушать. Но я никогда, никогда не соглашалась сперва обвенчаться, а потом уходить в монастырь. Скажите ему, — кричала она, — скажите ему, что я никогда не соглашалась на это!
— Дженнифер, — молвил отец, глядя на нее с презрением и укором, — ты согласилась на это, упрашивая меня отослать тебя в Белкирк. Я просто выбрал для тебя более безопасное, более удаленное аббатство. У меня никогда не было никаких сомнений в том, что сначала ты выполнишь приказ нашего короля обвенчаться с этой свиньей. И ты это знала. Потому я и отверг твою просьбу.
Дженни перевела взгляд с обвиняющего лица отца на окаменевшее лицо Ройса и ощутила панический ужас. Повернувшись, она подхватила юбки и медленно словно в кошмарном сне двинулась к помосту.
Лорд Гастингс откашлялся и заключил, обращаясь к ее отцу и Ройсу:
— Выходит, все заинтересованные стороны столкнулись с серьезным недоразумением. Если вы, Клеймор, окажете нам любезность и предоставите ночлег в караульной, мы отбудем завтрашним утром.
Сапоги загрохотали по каменному полу, все направились к выходу. Дженни уже подходила к ступенькам, когда раздались леденящие душу крики отца:
— Ублюдок! Ты убил его! Я убью…
Все заглушил стук бешено колотящегося сердца Дженни, она оглянулась и кинулась вниз с лестницы, пробежала мимо стола и увидала склонившихся над чем-то у двери мужчин, Ройса, отца, Малькольма с мечом в руке.
Потом мужчины, сгрудившиеся у дверей, медленно выпрямились и отступили…
На полу лежал Уильям с торчащей из груди рукояткой кинжала, а вокруг расплывалась лужа крови. Вопль Дженни, метнувшейся к распростертому телу, распорол воздух:
— Уильям!
Упав рядом с ним, она лихорадочно старалась услышать биение сердца, и в тщетной надежде ладони ее забегали по его рукам, по лицу.
— О Уильям, пожалуйста… — обезумев, рыдала она. — Уильям, пожалуйста, не надо! Уильям… — В глаза ей бросился кинжал с изображением волка на рукоятке.
— — Арестовать ублюдка! — прокричал позади отец, пытаясь броситься на Ройса, которого держали солдаты короля. Лорд Гастингс резко проговорил:
— На полу лежит кинжал вашего сына. Значит, он первый обнажил оружие. Никакого ареста не будет. Отпустите Клеймора, — бросил он своим людям.
Ройс подошел и остановился рядом с Дженни.
— Дженни… — с трудом вымолвил он, но она крутнулась на пятках, словно индийский дервиш, и, припав к полу, схватила кинжал Уильяма.
— Ты убил его! — прошипела она и начала медленно подниматься, а в глазах ее разгоралось пламя ненависти.
На сей раз Ройс не стал недооценивать ее сил и намерений. Не сводя глаз, он ждал момента, когда она соберется ударить.
— Брось кинжал, — спокойно сказал он. Она занесла нож выше, нацелилась в сердце и выкрикнула:
— Ты убил моего брата!
Клинок сверкнул в воздухе, Ройс мертвой хваткой перехватил кисть, вывернул, заставив бросить кинжал, который завертелся на полу, и даже тогда ему понадобилось приложить все силы, чтобы ее удержать.
Взбесившись от горя и муки, она ринулась на него, заколотила в грудь кулаками, когда он дернул и крепко прижал ее к себе.
— Ты дьявол! — истерически визжала она, пока уносили ее брата. — Дьявол, дьявол, дьявол!
— Слушай меня! — сдавленно приказал Ройс, хватая ее за руки. Она подняла на него глаза, сверкающие от ненависти и слез, которые уже не могла сдерживать. — Я предложил ему остаться, если он хочет поговорить с тобой. — Ройс выпустил ее и хрипло договорил; — А когда повернулся к нему спиной, чтобы проводить наверх, он полез за кинжалом.
Дженни что было сил хлестнула его по щеке.
— Лжец! — прошептала она; грудь ее бурно вздымалась от бешенства, — Ты хотел отомстить, поверив, что я была в заговоре с отцом! Я прочла это у тебя на лице. Ты хотел отомстить и убил первого, кто подвернулся под руку!
— Я говорю тебе, он занес кинжал! — крикнул Ройс, но это еще сильнее разъярило ее.
— Я тоже занесла на тебя кинжал, — дико прокричала она, — и ты выхватил его с такой же легкостью, как детскую игрушку! Уильям вполовину меньше тебя, но ты не удержал его, а убил!
— Дженнифер…
— Ты животное! — прохрипела она, устремив на него невидящий взгляд.
— Клянусь тебе своим словом, я…
— Своим словом! — презрительно выдохнула она. — Давая мне свое слово в последний раз, ты клялся не причинять вреда моей семье!
Ройс получил вторую пощечину, нанесенную с такой силой, что голова его мотнулась в сторону.
Он оставил ее, а когда хлопнула дверь ее спальни, пошел к камину, поставил на полено обутую в сапог ногу, сунул большой палец за пояс и уставился на огонь, начиная сомневаться в намерениях ее брата.
Все произошло очень быстро. Уильям был совсем рядом, чуть позади Ройса, который, стоя возле дверей и наблюдая за уходом незваных гостей, краешком глаза заметил отблеск выхваченного из ножен кинжала. И действовал инстинктивно. Если бы было время подумать… если бы Уильям не оказался так дьявольски близко… он поступил бы осторожней.
Однако сейчас Ройс хорошо вспомнил, как с пристрастием всматривался в лицо молодого человека, прежде чем пригласить остаться и повидаться с Дженни, и решил, что он не вынашивал ничего плохого.
Подняв руку, он двумя пальцами сжал переносицу и закрыл глаза, но не смог спрятаться от правды — либо его первоначальное мнение было ошибочным, либо он только что убил юношу, который вытащил кинжал просто из предосторожности, опасаясь, как бы Ройс не заманил его в ловушку.
Сомнения перерастали в почти невыносимое осознание вины. На протяжении тринадцати лет он оценивал людей и исходящую от них угрозу и никогда не ошибался. Теперь он считал, что Уильям ничем ему не угрожал.
Глава 23
В течение последовавшей затем недели Ройс обнаружил, что стоит перед первой стеной, к которой не может найти подхода, чтобы взять ее штурмом, — перед ледяною стеной, которую возвела вокруг себя Дженнифер, отгородившись от него.
Вплоть до вчерашнего вечера он приходил к ней каждую ночь, думая, что, занявшись любовью, разбудит в ней страсть и она смягчится. Ничего не получилось. Она не сопротивлялась, просто отворачивалась и закрывала глаза.
Покидая ее ложе, он чувствовал себя тем самым животным, которым она его назвала. Вчерашним вечером он в бессильном гневе пытался вызвать ее на разговор об Уильяме, нарываясь на ссору, в надежде, что лютая злоба сделает то, с чем не справились любовные ласки. Но Дженни не стала спорить; в глухом молчании ушла к себе в спальню и заперлась на засов.
Сейчас, сидя рядом за ужином, он взглянул на нее, но не нашел ничего, что можно было б сказать ей или кому-либо другому. Впрочем, ему и не требовалось ничего говорить, ибо рыцари так остро переживали возникшее между Рейсом и Дженни отчуждение, что пытались прикрыть его натужным весельем. Собственно говоря, единственными, кто, казалось, не понимал сложившегося положения, были Арик и тетушка Элинор.
— Я вижу, всем вам доставила наслаждение моя жареная оленина, — заметила тетушка Элинор, сияя при взгляде на опустошенные подносы и блюда и явно не замечая, что Дженнифер с Рейсом почти не притронулись к еде. Однако улыбка ее несколько поблекла, когда она посмотрела на Арика, только что закончившего обгладывать очередного гуся.
