– Тогда она кого-то выгораживает, наверняка своего любовника: он либо женат, либо ниже ее по происхождению и поэтому не годится для принцессы.
Ноги сами понесли Коля вперед.
– Что правда, то правда, иначе как еще это можно объяснить…
Векелль прибавил шагу, стараясь не отставать от своего господина.
– Может быть, из-за этого она и освободила вас из темницы – ведь если бы вы оставались в Колдарингтоне…
– Возможно. – Коль стиснул зубы и взглянул на окно Изабел, которое виднелось над зубчатой стеной. – Эта женщина не могла рисковать, не могла позволить обману раскрыться.
Векелль ухмыльнулся:
– Тогда, выходит, наши подозрения оправдались: вы чуть не понесли наказание вместо другого человека.
Коль пожал плечами.
– Ранульф все равно казнил бы меня – независимо от того, что сказала ему Изабел.
– И все равно тут что-то не так. Пожалуй, не мешает узнать, почему принцесса ложно обвинила вас?
– Обязательно узнаем, друг мой, – насмешливо пообещал Коль, однако в его голосе чувствовалась горечь. – Но разве одно то, как она поступила со мной, не говорит о ее подлой натуре?
Векелль отвел глаза.
– Не забывайте: она и ваша мать – совсем не одно и тоже…
Коль поморщился: он не любил, когда кто-то касался в разговоре его прошлого, тем более если речь заходила о женщинах. В итоге он решил переменить тему:
– Наши корабли… Надеюсь, их уже разгрузили? – Векелль кивнул.
– Меха уже выгрузили. Слоновую кость и все остальное скоро доставят.
– Хорошо. Пустите слух среди жителей Колдарингтона, что через неделю гавань снова откроют для торговли.
– Да, мой господин.
Когда они, миновав ворота, вошли в город, со всех сторон послышались приветствия людей, которые занимались восстановительными работами, ликвидируя последствия вчерашнего сражения. Энергичнее всех действовали датчане, однако среди рабочих также попадались славяне, арабы и франки, которые по каким-то своим причинам примкнули к войску Торлекссона. Возле конюшен расположился отряд конных воинов, готовый по его приказу отправиться на поиски Ранульфа.
Коль подозревал, что Ранульф, должно быть, скрывается где-то неподалеку и наверняка ждет, что датчане, по своей давней традиции разграбив город и собрав богатые трофеи, однажды покинут город.
Кивнув в сторону конюшни, Коль приказал:
– Выбери себе хорошего саксонского коня: наши лошади прибудут со дня надень. После полудня поедешь со мной: надо выбрать земли, подходящие для нашего нового поселения.
Векелль насторожился:
– Не хотите ли вы сказать…
Коль поднял руку, и его вассал замолчал.
– Вот именно, хочу. Не сомневаюсь, саксы со временем смирятся с тем, что рядом с ними находится датское поселение.
Глаза Векелля сверкнули.
– Боюсь, в один прекрасный день мы обнаружим в корпусах наших кораблей дыры, и тогда вам придется в одиночку бежать отсюда под покровом ночи.
Коль презрительно улыбнулся:
– Я никогда не стану убегать, как трус, и ты это знаешь.
– Согласен, но вы – единственный вождь, которого признают эти люди. Каждый из них присягал вам на верность и будет верен клятве до конца своих дней.
– И все же, дружище, моя власть продлится недолго. Ты не хуже меня знаешь, какая судьба мне предсказана. Надо мной висит злой рок, и в последние дни я все чаще встречаю зловещие предзнаменования.
– Послушайте, господин, не верьте вы во всю эту брехню!
Колю очень хотелось согласиться со своим верным помощником, но он отлично знал, что от судьбы не уйдешь. Пора было готовиться к тому, что скоро ему придется покинуть своих верных солдат.
– У нас нет родины и рано или поздно нам некуда возвращаться; вот почему придется выбрать место, где можно было бы обосноваться. Так почему бы не остаться именно здесь?
Векелль нахмурился:
– И слышать ничего об этом не желаю. – Коль добродушно похлопал его по плечу:
– Ты не всегда сможешь сопровождать меня, дружище: есть в жизни путь, в который каждый отправляется в одиночку. Так устроен мир, и я должен подумать о твоем будущем и о будущем других моих
