– Вашего брата, Ранульфа, – проговорила Бертильда шепотом, и слезы градом покатились по ее щекам.
– Ну полно, милая. – Изабел попыталась успокоить служанку. – Стоитли так бояться моего брата? Разве он плохо с тобой обращался? Разве он был плохим королем для народа Норсекса?
– Нет, он не был плохим королем. – Бертильда уткнулась Изабел в плечо, словно боялась признаться ей в чем-то ужасном.
– Так почему же ты дрожишь как осиновый лист?
– Потому что он не был вам достойным братом. – Не на шутку встревожившись, Изабед отложила шитье и спросила, холодея от предчувствия беды:
– Что ты имеешь в виду? Говори, не мучай меня.
Бертильда спрятала ладони в складках юбки и, устремив взгляд в потолок, жалобно всхлипывая, произнесла:
– Ранульф был моим королем. Он приказал мне держать рот на замке, и я так и делала, потому что боялась его. – Переведя взгляд на Изабел, она воскликнула: – Мне надо было давно все вам рассказать, ведь мы с вами почти как подруги!
Изабел еще сильнее встревожилась:
– О чем ты должна была давно мне рассказать, Бертильда? Ну не томи, говори скорее.
– В то утро, когда вы признались, что помогли датчанину убежать из темницы, Ранульф вызвал меня в свои покои.
– Продолжай, – прошептала Изабел.
– Он велел мне добавить усыпляющих трав в ваше вино.
Принцесса похолодела.
– Усыпляющих трав?
– После побега датчанина Ранульф был вне себя от бешенства; я никогда его таким не видела. – Бертильда проглотила комок в горле и приложила руку к груди, словно желая унять колотящееся сердце. – Мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу. Я сварила зелье из трав и подлила его в ваше вино.
До этого момента Изабел объясняла потерю памяти пережитым потрясением, однако теперь ей открывались новые, дотоле неизвестные обстоятельства этого происшествия. Бертильда нервно теребила пальцами юбку.
– В то время вы были такой озорной и беззаботной, свободно бродили по городу после наступления темноты, а я хотела, чтобы с вами не случилось ничего плохого и чтобы вы хорошо себя вели.
Свинцовая тяжесть легла Изабел на сердце, но одновременно с этим она почувствовала облегчение, услышав объяснение тому, что с ней приключилось в злополучную ночь. Значит, вот при таких обстоятельствах на нее было совершено нападение!
– Разумеется, лучше бы ты сообщила мне об этом раньше, но все-таки тебе нет нужды корить себя за это. Всем известно, что властность натуры Ранульфа порой граничит с тиранией. То, что ты сделала по его приказу, не такое уж страшное преступление.
Бертильда зарыдала еще сильнее:
– Но, моя госпожа, дело не только в этом. – Она закрыла лицо руками. – Тому, что я собираюсь рассказать вам, нет прощения.
Изабел с замиранием сердца ждала, что еще скрывала от нее Бертильда все это время.
– Да говори же скорее. В чем еще ты хочешь мне признаться?
– После побега датчанина вы несколько ночей провели в своей спальне одна. Король запретил леди Ровене спать с вами, чтобы не тревожить ваш сон, а я, увидев, что вы крепко заснули, ушла из замка, чтобы навестить сестру, которая жила в городе и должна была вот-вот разрешиться от бремени…
– И что с того? Я бы сама непременно отпустила тебя, если бы ты меня об этом попросила. – Изабел ободряюще похлопала служанку по плечу.
– Ах, госпожа, прошу вас, не перебивайте меня, вы должны выслушать все до конца. – Бертильда тяжело вздохнула. – Вернувшись, я застала Рануяьфа у вашей постели.
Услышав это, Изабел какое-то время не могла вымолвить ни слова.
– Что значит «у моей постели»?
Бертильда покосилась на постель, словно стараясь вспомнить все как можно точнее, и слезы снова заструились у нее из глаз.
– Он смотрел, как вы спали, сидя возле вас на корточках под балдахином, и только когда услышал, что я пришла, поднялся на ноги. Сперва я подумала, что Ранульф пришел убедиться в вашем добром здравии, но он ни с того ни сего очень сильно рассердился на меня и строго-настрого запретил мне рассказывать о том, что я его видела в вашей спальне.
Теперь глаза Изабел тоже наполнились слезами.
– Надеюсь, ничего такого он не сделал… – Бертильда замотала головой.
– Но, моя госпожа, я не один раз отпрашивалась ночью в город к сестре. Что, если он и есть отец…
– Перестань! – Изабел отвернулась к окну.
– Мне так жаль, госпожа! – Служанка положила руку на плечо Изабел. – Как и все, я считала виновным
