пылающий жар. Завтра день ее свадьбы!
День, который Ли столько лет рисовала в своем воображении.
Она представляла себя с розами в волосах и в самом красивом и элегантном на свете платье. Счастье переполняет ее, она улыбается и плачет, идя по церковному проходу об руку с отцом туда, где жених ждет ее с гордо сияющими любовью глазами. Всегда в ее мечтах Александр был тем, кто стоял и ждал. Теперь она не видела ни лица Александра, ни часовни, ни роз.
Она видела лишь глаза герцога, сверкающие от эмоций, горящие желанием. Ощущала лишь жар его рук, обнимающих се, прикасающихся к ней так, как никто никогда не прикасался. Грезила лишь о его поцелуе.
Прошел уже целый день, а она до сих пор ощущала вкус того поцелуя.
Ли застонала, когда от наплыва воспоминаний участились дыхание и сердцебиение. Она не могла понять этого своего влечения к нему. Он завладел ее мыслями, завладел ее душой. Но он не любит ее.
Неужели это так плохо – хотеть выйти замуж по любви? Неужели так глупо надеяться, что когда-нибудь герцог полюбит ее? И неужели она хочет выйти за него?
Если уж быть абсолютно честной с собой, то Ли вынуждена была признать – да. Но не так. Если бы только они встретились на каком-нибудь вечере или суаре. Если б только он хотел жениться на ней ради нее самой, ради ее убеждений, ее мечтаний… если б он любил ее!
Он так красив с этими своими вьющимися черными волосами и угольно-черными глазами, с твердыми, точеными скулами и захватывающей дух улыбкой, но не только внешность влечет ее к нему.
С того мгновения как он заключил ее в объятия, с того мгновения как они поцеловались, она чувствовала какую-то странную связь с ним, которой не понимала и не могла объяснить.
Его боль была ее болью, его желание – ее желанием, а под всем этим – скрытая потребность в любви, которая взывала к Ли, словно она и только она одна могла облегчить его одиночество.
Или, быть может, это она ощущала вкус своего собственного одиночества, своей собственной потребности. Она бранила себя за глупые мысли, но все равно не могла избавиться от этих ощущений.
Звяканье стекла о стекло вырвало ее из мучительных раздумий, но сосущая боль под ложечкой осталась.
– Ну вот, – проговорила миссис Хокинс, расставляя баночки с вареньем в корзине. Прикрыв корзину куском муслина, она велела лакею отнести это в поджидающую карету.
– Миссис Хокинс, вы просто чудо. Спасибо, – сказала Ли. Она вернулась в свою комнату и взяла перчатки и шляпку. Обернув плечи шалью, направилась к двери.
Отец преградил ей путь:
– Ли, на несколько слов.
На короткое мгновение она захотела пройти мимо, но опыт давно научил ее, что отец не колеблясь сделает ей выговор в присутствии слуг.
Она вошла в библиотеку и скрестила руки. Быть может, когда-нибудь она и простит его. Когда-нибудь в отдаленном будущем, когда боль от его предательства ослабеет.
Но не сегодня. Его затянувшееся молчание вырвало у нее усталый вздох.
– Ты что-то хотел?
– Только побыть несколько минут со своей дочерью, прежде чем отдам ее замуж. – Он тяжело опустился на мягкую скамейку в оконной нише, его объемистый живот навис над поясом панталон. Он потер руки и широко ухмыльнулся: – Завтра к этому времени ты уже будешь герцогиней Уэкстон. Превосходное имя превосходного старинного рода. Я тут навел справки, Ли. Ты знаешь, что мальчик может проследить свою родословную до самого Вильгельма Завоевателя?[1]
У отца просто ни стыда ни совести.
– Едва ли он мальчик, папа. Но не важно. Думаешь, мне есть дело до его происхождения?
– А должно быть. – Он ткнул в нее пальцем. – Подумай о родословной. Подумай о крови Джеймисонов и Уэкстонов, слившейся воедино. Подумай о детях, которые у тебя будут. Тебе следовало бы благодарить меня, а не хандрить.
– Я не хандрю. Я, как всегда, занимаюсь своими обязанностями. – Она устремила взгляд в окно, на грозовые тучи, собирающиеся на небе. Воздух был влажным и зябким. – Как тебе удалось заставить герцога согласиться на этот брак? Я пыталась выяснить это, но у меня ничего не вышло.
– Я же говорил тебе. Поманил его твоим приданым, и он клюнул.
Неужели она на самом деле полагала, что отец скажет ей правду?
– Папа, зачем я тебе понадобилась? Чего ты хочешь?
– Хочу видеть тебя счастливой.
Она покачала головой:
– Тебе нет дела до того, счастлива я или нет.
– Я хочу, чтобы ты смирилась со своей судьбой.
– А разве у меня есть выбор? – сдавленно спросила она. – Ты же не изменишь своих намерений, значит, если он до завтра не передумает, я окажусь замужем. Что еще может сделать дочь? Если, конечно, я не решу сбежать.
– Ты не посмеешь! – Он прищурился, вглядываясь в ее лицо, затем чуть слышно выдавил: – Ведь нет?
