усмехнулся.
Девушка посмотрела на него:
– Андре был очень осторожным и щепетильным.
– Ну да, – кивнул герцог, поправляя крашеное голубое перо на ее шляпе. – А ты не могла бы сообщить мне, с чем это он так осторожничал?
Эванжелина ничего не могла придумать, но тут, к счастью, ей вспомнилось, как аккуратно отец вел домашние счета.
– Ну-у, к примеру, Андре никогда не платил мяснику до тех пор, пока последний кусок мяса – а он считал, сколько мяса купили в лавке и сколько было подано к столу, – не был съеден. И кухарке приходилось ежедневно отчитываться. Ну как, ты не считаешь, что такого человека можно назвать щепетильным?
Герцог оторопел:
– Он считал куски мяса?!
Торжествующе улыбнувшись ему, Эванжелина крикнула:
– Эдмунд! Ты готов? Покажешь мне свои тайные дорожки? Мальчик засунул пистолет за пояс штанов, вышел из дома и остановился перед Эванжелиной. Бэссик, сделав страшные глаза, прошептал герцогу:
– Ваша светлость, она же совсем неопытная молодая девушка.
– Знаю, – кивнул Ричард. Вдруг он нахмурился, увидев, как его сын дразнит одного из павлинов. – Да, знаю. И это странно, – добавил он, покачав головой.
Бэссик тоже нахмурился, глядя вслед герцогу, направившемуся за этой молодой девушкой и своим возбужденным сыном. И как только она додумалась привезти ребенку пистолет? По опыту Бэссик знал, что леди вообще не выносят вида оружия. Да уж, необыкновенная леди, Бэссик был уверен в этом. И еще он спросил себя, что же все-таки на уме у его хозяина.
Вскоре управляющий услышал, как Ричард спрашивает свою кузину:
– А сапоги для верховой езды тебе подходят?
– Нет, – ответила та, поворачиваясь к нему лицом. – Они мне жмут. Я же гораздо крупнее Мариссы. – Девушка приподняла юбки, чтобы показать герцогу свои обычные сапожки. – Я надела свои, какая разница? Но спасибо тебе за то, что одолжил платье кузины.
– Ничего я тебе не одалживал, – возразил Ричард. – Оно твое – равно как и вся остальная одежда Мариссы.
– Ты очень добр, но я не возьму вещей моей несчастной кузины, – заявила Эванжелина.
– Почему бы и нет? Ее вещи стоят столько, что если их продать, то на вырученные деньги можно целый год содержать небольшую деревушку. Одежда висит в шкафах – кое-что она носила, а что-то наверняка ни разу не надевала. Мама учила меня быть бережливым. Так что ты можешь помочь мне стать добродетельным. К тому же, – добавил он, – если ты будешь хорошо одеваться, то соседи будут более высокого мнения обо мне.
– Папа, я только что застрелил Рекса!
– Не слишком удачный выстрел, – заметил герцог, – потому что он все еще ковыляет. Рекс – это наш павлин, – объяснил он Эванжелине.
– Господи, я не хотела, чтобы он так играл, – разволновалась девушка. – Бедная птица.
– А что, по-твоему, он должен делать с игрушечным пистолетом?
Казалось, Эванжелина огорчилась. Ричард слегка приподнял ее подбородок.
– Не тревожься. Это прекрасный подарок. Я, конечно, потолкую с Эдмундом по- отцовски позднее, но даже не представляю, что скажу ему. Насколько я знаю, дети часто бывают прямо- таки кровожадными дикарями, особенно мальчишки. Мы постоянно дрались на деревянных саблях, ножах, кидали друг в друга камнями, ветками! Я вообще-то не против таких игр, пусть играет, пусть воображает, что стреляет в Рекса. Тот хоть ненадолго замолчал, после того как Эдмунд “выстрелил” в него.
Тут павлин вновь заклекотал, и мальчик снова прицелился в него.
– Эдмунд, спрячь пистолет и попроси мистера Маккомбера оседлать тебе Пэнси.
Чеслейская конюшня находилась на довольно большом расстоянии от северного крыла дома. Воздух возле нее был напоен ароматом свежего сена и соленого морского бриза. Справа от конюшни простиралась небольшая возвышенность. Эванжелина поднялась на нее и замерла, глядя вниз на море, омывающее мыс, на котором стоял Чеслей-Касл. Вода была темно-синей, а по ее поверхности то и дело пробегали и разбивались о берег белые барашки пены. На какое-то мгновение девушка ощутила себя беспечной, словно ничто не омрачало ее жизнь. Жить во лжи было ужасно.
– Франции ты отсюда не увидишь, даже в самый ясный день. Если хочешь, можем на моей яхте прокатиться до острова Уайт, у меня там есть небольшая усадьба. Недалеко от Вентнора, – пояснил герцог. – Эдмунд любит ездить туда. Там есть маленькая, закрытая со всех сторон бухточка, где он плавает, и лодочка, которую я купил ему в прошлом году.
– Я так люблю ходить под парусами, но никогда не каталась на яхте по морю, – вымолвила Эванжелина. – Есть какая-нибудь разница?
– О да! Сама увидишь, это волнует и будоражит воображение. Ты хорошо плаваешь?
Девушка кивнула и повернулась к Ричарду, чтобы пойти вслед за ним в конюшню.
Глава 11
– Маккомбер! – крикнул Ричард высокому худощавому человеку, одетому в домотканую куртку и великолепные кожаные сапоги, очень понравившиеся Эванжелине.
На вид Маккомбер был крепок и могуч, как старый дуб, и силен, как Геркулес.
– Добрый день, ваша светлость, – приветливо ответил он. – Император уже вовсю вертит головой. Парню нужен хороший галоп, и можете побиться об заклад, что он попытается свалить вас на землю, такой озорник. И вот чего, я подумал, что Голубка лучше всех подойдет для молодой леди. А Томми сейчас седлает пони лорда Эдмунда.
Услышав свое имя, мальчик тут же выставил голову из дверей конюшни.
– Папа, я показываю Томми мой новый пистолет! – Он снова исчез в конюшне, и они тотчас услышали звуки выстрелов.
– Я не знаю, как ты ездишь верхом, – проговорил герцог, обращаясь к Эванжелине. – Голубка – милая добрая старушка, которая за свои двадцать лет ни разу никого не обидела. Она обожает кусочки яблока, которыми потчует ее Маккомбер. Дай ей три ломтика, и Голубка согласится переплыть Па- де-Кале с тобой и тремя тюками на спине. А уж если ты угостишь ее целым яблоком, то она опередит любого скакуна в округе.
– Ага, – вмешался в разговор Маккомбер. – Так и есть. Она хорошая девочка, моя Голубка, такая спокойная, но, думаю, это именно то, что вам нужно, мадам. Голубка – единственная кобыла, на которой осмеливалась ездить покойная герцогиня.
Маккомбер пожал своими могучими плечами и наградил Эванжелину многозначительным взглядом, который явно говорил: “Возможно, ты и не умеешь ездить верхом, но не переживай. Смело садись на эту старую добрую кобылу”.
Тут молодой конюх нервного вида вывел из конюшни огромного вороного жеребца с белой полоской на носу. Конь, не меньше семнадцати ладоней в высоту, был настоящим красавцем и, похоже, прекрасно знал об этом. Увидев хозяина, он попятился назад, громко фыркая.
Рассмеявшись, Ричард направился к своему коню.
– Потрясающее животное! – воскликнул он.
– Да уж, – кивнул Маккомбер, не сводя глаз с конюха, едва удерживающего непокорного жеребца. – Мой хороший мальчик, – ласково проговорил он. – Но уж очень норовистый! Его светлость так дорожит своим конем, что и убить за него может. Покойный герцог подарил ему Императора четыре года назад.
– А покойный герцог, отец нынешнего герцога, был хорошим человеком? Хорошим отцом? – поинтересовалась Эванжелина.
Если Маккомбер и подумал о том, что это не совсем тактичные вопросы, то не подал виду и, почесав затылок, промолвил:
– Да-а, старый герцог был крупным и сильным мужчиной. Я в жизни не встречал человека, который больше его любил бы жизнь и семью. Ох, не должен он был помереть так рано. – Маккомбер тяжело вздохнул. – Такой нелепый случай. Герцог пытался остановить двух дуэлянтов, а получилось так, что пулю получил он сам.
– Какой ужас! – воскликнула Эванжелина. – Но как же это случилось?
– Мой хозяин… – Маккомбер кивнул на Ричарда, – ездил к этим людям после злосчастной дуэли. Странно, но почему-то оба через три дня уехали из Англии. Причем их семьи остались здесь, а они быстренько собрали вещички и смотались. С тех пор никто больше ничего о них не знает. Я слышал, как его светлость говорил ее светлости, своей матери, что, будь его воля, он пристрелил бы любого из них и оставил подыхать в канаве, но, видно, не судьба. Ничего он не смог поделать. Правда, его светлость постарался сделать так, чтобы оба потеряли все самое дорогое. А вот и наша красотка Голубка!
Подумать только, потерять отца из-за такой нелепости! Эванжелина спросила себя, как бы она поступила на месте Ричарда. Подняв голову, девушка увидела милую старую вороную кобылу с длинной черно-белой гривой, провисшей спиной и добрыми глазами. Голубка тихо сопела.
Представив рядом двух лошадей, из которых одна фыркает и то и дело встает на дыбы, а вторая тихо плетется, опустив хвост, Эванжелина расхохоталась:
– Ох нет, Маккомбер, только не красотка Голубка! Это будет напоминать пародию! Нет ли в конюшне другой лошади? Может, не слишком резвой, но которая была бы под стать Императору?
Герцог, которого нетерпеливый скакун только что едва не столкнул в кусты, крикнул конюху:
– Маккомбер, оседлай для нее Доркас! Заодно проверим, какой у нее норов.
Доркас оказалась бархатистой гнедой кобылой с карими озорными глазами. Она была намного ниже Императора, но у нее были сильные ноги, широкая грудная клетка и гордо посаженная голова.
Эванжелина глубоко вздохнула, подумав, что, возможно, она погорячилась, попросив другую лошадь, ведь ей не доводилось ездить верхом с тех пор, как они с отцом вернулись во Францию. Девушка подняла глаза на ясное, совсем по-летнему голубое небо. Она почувствовала, как по ее спине поползли струйки пота. Все еще глядя на небо, Эванжелина вознесла молитву Создателю. Если ее молитва
