людям Дейву. И тем реже Рейвен будет поглядывать на нее алчно, как кот на кувшин со сливками, тем скорее он поймет, что развлечений следует искать в другом месте.
Беда заключалась в том, что Ли не хотелось выглядеть пугалом. Она мечтала нравиться, и это желание тоже было новым и тревожным. Она никогда не считала себя кокеткой, озабоченной лишь нарядами, но внезапно все грани и черты характера, до времени погребенные в глубине души, всплыли на поверхность. Но еще сильнее ее тревожило желание нравиться Рейвену, увидеть восторженный блеск в его глазах — только Богу известно, зачем ей это понадобилось! Все это настораживало Ли и совершенно не вязалось с ее прежними представлениями о себе, но где-то в глубине души ей нравилось играть роль кувшина со сливками для такого кота.
Вот именно, играть! И не более того, заверила себя Ли. Ее брак был и навсегда останется фиктивным. А если Рейвен вынашивает иные планы, ему придется забыть о них.
С помощью горничной Ли облачилась в декольтированное бальное платье из ярко-голубого шелка, с кружевным чехлом, украшенным по подолу жемчугом и белыми атласными розетками. Так же были отделаны ее туфельки, веер и ридикюль. Это платье, лучшее в ее гардеробе. Ли намеревалась приберечь для особого случая — может быть, даже для свадьбы Крисси. После того как Бриджет причесала ее, выпустив из узла массу блестящих кудрей, ниспадающих на затылок. Ли величественным шагом вплыла в пустую; безмолвную гостиную.
Торна она нашла в кухне
— А где герцог, Торн? — спросила она.
— Уехал. — Слуга лишь на миг оторвал взгляд от блюда в духовке: ни жемчуг, ни розетки Ли не произвели на него ни малейшего впечатления.
— Уехал?!
Дворецкий, кивнул.
— Куда? — продолжала расспросы Ли.
— Куда-то.
Ли сжала кулаки.
— Так вам известно, куда уехал герцог, или нет?
— Понятия не имею, — отозвался Торн, вынимая из духовки пирог. Окутанный аппетитным ароматом, он пронес блюдо мимо Ли к длинному сосновому столу.
— Что это? — спросила она.
Слуга вынул из отверстия подставки нож.
— Пирог с мясом.
Уже знакомая с кулинарными шедеврами Снейка, Ли без воодушевления взглянула на пирог.
— Снейк приготовил на ужин пирог?
— Нет, куриное фрикасе. Как каждый третий вечер.
— Каждый третий вечер? Что это значит?
— В первый вечер он готовит жареную баранину, во второй — рагу из говядины, а в третий — фрикасе. Затем повторяется все сначала.
— Вы хотите сказать, он изо дня в день кормит вас всего тремя блюдами? Не может быть!
— Еще как может! — пробормотал Торн и разрезал пирог, обнажив его ароматную начинку.
— И он никогда не пробовал приготовить что-нибудь другое?
— Разок попробовал — и бросил. По крайней мере эти три кушанья удаются ему. Надо быть смельчаком, чтобы отважиться есть стряпню Снейка.
— Понимаю, — кивнула Ли с невеселой улыбкой. — Я уже попробовала приготовленные им яйца…
— Этого более чем достаточно, — сообщил Торн, не поднимая головы.
Ли поняла, что он прячет улыбку. Несомненно, ему и в голову не приходило смеяться вместе с женщиной, которая вторглась в царство мужского хаоса.
— Откуда же взялся этот пирог? — допытывалась Ли.
— Я испек его.
Ли удивилась:
— Вы умеете готовить?
— Немного.
Тяжело вздохнув. Ли напрямик спросила Торна:
— Как вы думаете, Торн, мы могли бы поговорить? По-настоящему, на равных? Чтобы мне не пришлось вытягивать из вас в час по слову? С таким же успехом можно искать блох в собачьей шерсти.
Торн окинул ее подозрительным взглядом.
— Откуда вам известно, что у собак бывают блохи?
— Видите ли, я не всю жизнь провела в Лондоне…
— Но разве леди пристало беседовать со слугами… ваша светлость?
— Насчет других леди не знаю, а мне бы хотелось, чтобы мы с вами научились понимать друг друга. Ваше мнение мне небезразлично. В конце концов, мы живем под одной крышей! — Она бросила ридикюль на стол. — Как видите, я собралась на бал, .но понятия не имею, где находится мой муж. К тому же во рту у меня с утра не было ни крошки, а пирог так аппетитно пахнет…
— Хотите кусочек? — не слишком любезно предложил Торн.
— А можно?
Он пожал плечами:
— Это ваш дом.
— А пирог ваш.
Несколько секунд слуга смотрел на Ли так, словно старался разгадать ее тайный замысел. Наконец он произнес:
— Здесь хватит нам обоим. Прикажете подать ужин в столовую… ваша светлость?
— Разумеется, нет! И перестаньте так смотреть на меня. Мне не впервой ужинать на кухне. Там, где я жила раньше, это было в порядке вещей. Сказать по правде, тарелку супа, съеденную под звон кастрюль и ложек, я предпочитаю ужину из нескольких блюд, поданному в роскошной столовой. Прежде компанию мне составляли только моя сестра и экономка.
— Садитесь, — велел Торн и, подумав, прибавил: — ваша светлость.
Он принес ножи и вилки, достал из буфета накрахмаленную льняную салфетку и положил на обе тарелки по увесистому куску пирога. Его вкус превосходил запах — так Ли и сказала. Разговор возобновился, когда оба утолили первый голод.
— Так вы расскажете мне, где научились готовить?
После долгого молчания Тори с явным отсутствием воодушевления произнес:
— У матери. — И, поскольку Ли не сводила с него выжидательного взгляда, добавил: — Когда мне было тринадцать, она заболела и пролежала в постели чуть ли не целый год. Мы перенесли ее кровать на кухню — там было теплее. Не вставая, мать объясняла мне, что и как надо делать. Вот я и научился.
— И если принять за образец этот пирог, достигли больших успехов. Что же было дальше, когда ваша матушка поправилась? Она сама принялась готовить или к тому времени ученик превзошел наставницу?
— Она не поправилась. — Торн с трудом сглотнул, не поднимая глаз.
— Простите… — Ли вдруг протянула руку и коснулась ладони слуги. Торн не отодвинул ее. — Я тоже потеряла мать примерно в том же возрасте.
— Очень жаль, — угрюмо отозвался Торн и запихнул в рот большой кусок пирога, давая понять, что предпочитает еду разговорам.
Ли последовала его примеру, но так и не сумела одолеть больше половины своей порции.
— Скажите, Торн, — снова заговорила она, отложив вилку и переходя к более безобидной теме, — Снейк не возражает, когда вы вторгаетесь в его владения?
Тори фыркнул:
— Никогда! Он готов часами болтать о всякой чепухе.
— Чепухе?
— Ну да — розах, мимозах, как они там называются? Снейк говорит, что в садоводстве Мэннингтон не смыслит ни хре… — Он осекся и покраснел.
Ли кивнула:
— Понятно. Как, по-вашему, Снейк прав?
— Кто знает? — Желание хозяйки узнать его мнение польстило Торну и вместе с тем удивило его. — Прежде здесь никому и в голову не приходило ухаживать за садом, поэтому старина Мэннингтон неделями не вылезал из конюшни. Лошадей он любит больше, чем людей.
— Ясно…
Ли поняла, что если разобраться во всей этой путанице — дворецком, способном заменить повара, поваре, который предпочитает садоводство, и садовнике, обожающем лошадей, — найдется решение одного из самых серьезных затруднений, вставших перед ней. Сколько бы она ни пыталась привести в порядок Рейвен-Хаус, если слуги и впредь будут заниматься не своим делом, дом вскоре вновь придет в плачевное состояние.
— Но скажите, Торн, если уж вам так нравится готовить, почему же поваром стал Снейк, а не вы?
— Мы бросили жребий.
— Что, простите?
— Жребий. Это когда…
— Мне известно, что такое жребий. Я не понимаю одного: зачем распределять обязанности между слугами таким способом?
— Так решил герцог.
— Вот как? — Это объясняло все и ничего. К удивлению Ли, ей не пришлось выпытывать объяснения у Торна.
— Мы служим его светлости со времен битвы при Саламанке. Второго такого храброго и опытного офицера нигде не найти. Когда все мы вернулись домой, нам понадобилась работа, вот его светлость и нанял нас. Нам и в голову не приходило уклоняться от своих обязанностей.
— А куда же делась та прислуга, что раньше работала в доме?
— Ее уже не было. Старый герцог давно умер, с тех пор дом пустовал. По правде говоря, думаю, его светлость дождется, когда дом развалится от старости, и переселится туда, где нет призраков. Он живет здесь только потому, что в доме хватает места для прислуги.
— Все ясно… — Запущенность дома Ли приписывала лености и себялюбию Рейвена, в погоне за удовольствиями не уделяющего ни малейшего внимания пятнам на потолках или безалаберности прислуги. Однако выслушав замечания Торна, она заподозрила, что ремонтом дома герцог не занимался умышленно.
Но почему? Ли задумалась. Что заставило Рейвена с таким пренебрежением отнестись к наследству? Чьи призраки обитают в Рейвен-Хаусе?
В конторе Сирила Гейтса на Глассхаус-стрит не было ни души, если не считать Адриана и самого Сирила. Своему не слишком преуспевающему поверенному Адриан поручал дела необычного или щекотливого свойства. Для таких поручений Сирил годился идеально, поскольку был чужд щепетильности и умел держать рот на замке. А еще он обладал достоинством, которого недоставало другим поверенным Адриана, занятым привычными делами, — всеми мыслимыми и немыслимыми связями.
— Вы получили мои распоряжения? — спросил Адриан, как только устроился в кресле в небольшом кабинете. Здесь пахло старой кожей и табаком, единственная лампа отбрасывала на стол пятно
