разбудила Присцилла и сказала, что, несмотря на предупреждение, Миллисент Нельсон все же прибыла и привезла с собой целую кастрюлю сладкого крема из яиц и молока.
— Она говорит, что с больными людьми такой крем просто творит чудеса. И еще говорит, что, если вы дадите ей список и конверты, она прямо сегодня приступит к работе над приглашениями вместо вас!
Каролин вздохнула и указала на небольшой секретер из красного дерева, что стоял в углу комнаты:
— Список и все письменные принадлежности там. Дай ей все, что нужно.
При этих словах девушка сумрачно посмотрела на кастрюльку с желтоватым кремом, что принесла и поставила на туалетный столик Присцилла.
— Вам нужно поесть, миледи. Вы сразу почувствуете себя лучше.
— Думаю, ты права. Хотя Миллисент больше всех других имеет основание отравить меня.
— Что-о?! — изумленно протянула Присцилла, уставясь на хозяйку совершенно круглыми глазами.
Каролин слабо улыбнулась:
— Ну, это просто шутка…
— А-а, понимаю. Вы намекаете на то, что она вздыхает по хозяину?
— Да! Всего лишь неудачная шутка. Я несколько не в форме сегодня.
Каролин зачерпнула ложкой бледный крем и, превозмогая боль, съела почти треть миски.
— Пожалуйста, передай Миллисент, что я очень ей благодарна за заботу, — сказала она служанке, когда та направилась к дверям. — Не забудь сказать, что я съела немного.
Часом позже в комнату вбежала Бонни:
— Как это понимать? Мне сказали, что вы больны?
— Боюсь, тебе все правильно сказали, хотя сейчас я уже не столько больна, сколько чувствую просто легкое недомогание. Мне уже лучше.
— И вы даже не позвали меня! — хмуро проворчала няня. — Но кто же лучше всего позаботится о вас, как не старушка Бонни?
— Конечно, никто, — натужно улыбнулась Каролин. — Однако я не нуждаюсь ни в каком особом уходе. Время от времени ко мне заглядывает Присцилла, чтобы в случае необходимости оказать помощь.
Бонни фыркнула:
— У этой Присциллы мозгов не больше, чем у курицы. Кроме того, она никогда не ухаживала за больными.
— И тем не менее я чувствую себя лучше, правда-правда! Единственная вещь, в которой я нуждаюсь постоянно, — сон. А тебе нужно присматривать за Лорел.
— Ну уж нет, с девочкой справится любая служанка, а я останусь с тобой.
Каролин вздохнула и оставила попытку разубедить няньку. В конце концов, ничего плохого не было в ее присутствии здесь. Действительно, Бонни осталась рядом и взяла на себя уход за «мисс Каро». На ужин она принесла ей жидкую овсяную кашу собственного приготовления. Завидя эту кашу, Каролин скривилась, но все же вынуждена была съесть немного. Когда Бонни предложила себя в качестве сиделки на ближайшую ночь, девушка категорически отказалась, ссылаясь на то, что в таком сидении нет никакой необходимости. Наконец няня согласилась лечь в своей спальне при условии, что Каролин позволит ей привязать к колокольчику дополнительный шнур: в случае необходимости позвонить служанке можно будет, не вставая с постели.
Каролин провела спокойную ночь и, проснувшись наутро, почувствовала себя значительно лучше, хотя, бесспорно, значительная слабость еще оставалась. Она выпила чаю с гренками — все это, разумеется, принесла Присцилла — и поднялась, чтобы одеться.
— Вы вполне уверены в том, что уже можете ходить? — озабоченно спросила служанка.
— Бог мой, — воскликнула Каролин, — можно подумать, я инвалид, без рук и без ног! Я чувствую, что состояние мое улучшилось, а способности ходить я, кажется, и не утрачивала! Мне необходимо садиться писать приглашения. Лорд Браутон желает, чтобы они были разосланы как можно скорее.
Все утро она провела за работой, прервавшись только для короткого отдыха и легкого ленча, состоявшего из нескольких ложек присланного Миллисент Нельсон крема и пары гренков. После полудня, то есть к тому времени, как прибыла сама Миллисент, головная боль возвратилась с прежней силой. Буквы запрыгали перед глазами. Мисс Нельсон, едва взглянув на ее лицо, заявила:
— Вижу, вы и в самом деле себя неважно чувствуете.
Каролин посмотрела на гостью не без легкого изумления:
— Неужели вы могли заподозрить меня в притворстве?! Миллисент пожала плечами, сняла перчатки, бросив их на стол рядом со своим ридикюлем.
— Бывали случаи, когда вы заболевали в удобное для вас время.
Ну и мегера, с досадой подумала Каролин. Столь «дружелюбное» отношение к ней и поднявшаяся волна ответного раздражения едва ли могли улучшить ее состояние. Кивком головы она пригласила мисс Нельсон сесть и резко проговорила:
— Послушайте, дорогая, если вы не хотите помочь мне с приглашениями, то скажите мне об этом прямо. Я могу обойтись и без вас.
Рот Миллисент скривился. Она выдвинула стул из-за ломберного стола, выбранного Каролин для работы.
— Стараетесь замутить водицу? Вы же знаете, я не возражаю против того, чтобы подписывать конверты.
— Только потому, что это нужно Джейсону? — спросила Каролин, зная, что уже перегибает палку и выходит за рамки этикета, но ничуть об этом не беспокоясь.
— Я всегда рада услужить его светлости, — спокойно ответила Миллисент. — Это самое малое, чем я могу отблагодарить его за все, что он сделал для Томаса.
К Каролин вернулось самообладание, и она возобновила работу. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы точно сымитировать почерк Синтии, а присутствие мисс Нельсон, бесспорно, только мешало. Каждое письмо заставляло ее беспокоиться: не покажутся ли адресату слишком сухими и формальными ее приветствия. Несмотря на то что большинство приглашенных были, по ее предположениям, друзьями скорее Джейсона, нежели Синтии, она понимала, что среди всего количества гостей могут попасться и такие, к которым сестрица могла обратиться и по имени. Но кто они, эти близкие знакомые Синтии? Каролин немного поколебалась относительно Хью Сент-Джона. Не покажется ли странным, если обратиться к нему как-нибудь излишне официально? Ладно, пусть будет «кузен Хью». Синтия наверняка так обращалась к нему. Пульсирующая головная боль никак не отпускала, и Каролин захотелось вернуться в постель.
Миллисент работала довольно проворно. С конвертами она покончила еще накануне и теперь непосредственно принялась писать приглашения. Из-за высказанных друг другу резких слов у Каролин все горело внутри, но она заранее чувствовала облегчение оттого, что приглашения будут готовы. Ее нынешнее самочувствие, конечно же, не позволило бы ей справиться с такой работой в одиночку.
Женщины прервались, чтобы выпить чаю, который принес им Барлоу. Было уже около четырех часов пополудни. Каролин, натянуто улыбаясь, разливала чай сама, причем предложила гостье широчайший выбор различных кондитерских изделий. Ее саму ничто особенно не привлекало, но все же приходилось понемногу откусывать от сдобной булочки с изюмом.
— Как поживает ваш брат? — спросила она, чтобы хоть как-нибудь завязать разговор.
— Очень хорошо, спасибо. Он усердно трудится над своими воскресными проповедями. Ему хочется преуспеть в здешнем приходе. Он до глубины души признателен лорду Браутону.
Каролин едва не спросила ее, как давно Томас служит здесь викарием. Мысли девушки сделались слишком неясными, и она с легкостью могла бы допустить подобную ошибку. Она облизнула губы.
— Уверена, муж… муж доволен им!
— Надеюсь, что доволен, — нахмурилась Миллисент. — Томас был очень расстроен, когда вы… хм, уехали. Он переживал, что не справился со своими обязанностями, говорил, что должен был знать то состояние, в котором вы пребывали. Он думал, что его светлость будут бранить его за непредупреждение случившегося.
— Не понимаю, почему Джейсон должен обвинять вашего брата за то, что сделала я!
— Потому что он был не только вашим другом, но и вашим духовником. Лорд Браутон мог бы решить, что вы доверили Томасу свои невзгоды, свои тайные мысли, а тот ни о чем не известил его.
— Мне почему-то казалось раньше, что признания, сделанные на исповеди, всегда сохраняются в тайне и роль священника заключается не в том, чтобы шпионить за женщиной и обо всем услышанном доносить ее мужу.
По щекам Каролин пошли красные пятна.
— Так мог бы поступить Джейсон Сомервилл, — продолжала она, — но сама мысль о том, что духовное лицо могло опуститься до слежки, и тем более за женщиной, мне глубоко противна.
Неумело скрываемое негодование Миллисент наконец-то выплеснулось наружу.
— Джейсон Сомервилл всегда был порядочным человеком. Он не стал бы просить Томаса шпионить за вами.
— Тогда чего же вашему брату бояться?
— Ответственности!! Он слишком много на себя берет. Он принимает на себя вину всей округи. Он чувствует себя в ответе в том числе и за вас, ибо был вашим другом и хотел служить вам примером. Однако вы-то уж наверняка никакой вины за собой не ощущаете.
Каролин отодвинула от себя свои чашку и блюдце. Руки ее дрожали: то ли от ярости, то ли от слабости, то ли от того и другого вместе.
— Кто вы такая, чтобы осуждать меня? Вы даже представления не имеете обо всех моих мыслях и чувствах.
— Зато я знаю о ваших поступках! Неужели вы и в самом деле думаете, что все поверили той истории, что рассказывает Джейсон? Вы… вы не были в Италии с леди Селеной. Она, конечно, покрывает вас с радостью, но правда-то известна всем! Люди только прикидываются, что поверили в ваши сказки. Они хотят помочь Джейсону сохранить свое лицо. Никто не желает ранить его.
— Сомневаюсь в этом. Я заметила, что здесь есть люди, которые хотели бы видеть его
