Кливдена. Но возможно, Девон сейчас не в поместье, а в Лондоне. И если Девон откажет, то у Филиппа все же останется время, чтобы собрать нужную сумму. У него, конечно же, есть друзья в Лондоне, которые помогут ему расплатиться. Если только они сами не на мели. Тысяча чертей!
– Так, где мы получим деньги? – затребовал Пьер.
– Не мы… – начал Филипп и замолчал. Если эти тошнотворные типы отправятся с ним, они будут далеко от Анджелы. Ради безопасности Анджелы ему придется терпеть их общество.
– Мы отправимся к моему брату, герцогу Бекингему.
–
– Поехали, – перевел Пьер.
– Сейчас?
– Чем дольше мы задержимся, тем больше будет злиться Клод, – пожал плечами Пьер.
– Мне только надо переговорить вон с тем парнем, – сказал Филипп, показывая на Уильяма, который наблюдал за ними. – А потом мы с вами отправимся, договорились?
– Считаешь нас дураками или полными идиотами? Филипп предпочел оставить этот вопрос без ответа.
– Думаешь, мы позволим тебе передать весточку властям или попросить о помощи? Нет, ты ни с кем не будешь говорить. Только со своим братцем, – объяснил их позицию Пьер.
– Да, с ним ты поговоришь. Умолять будешь, если придется, – сказал Франсуа, отвратительно улыбаясь беззубой улыбкой.
– Обещаю, что не передам никаких сообщений властям. Обещаю, что достану денег, и вы их получите. Но сначала мне нужно переговорить с одним человеком. Я должен сообщить, что скоро вернусь.
– Пфф! А кто тебе сказал, что ты вернешься? – сказал Франсуа, распахивая полы куртки и демонстрируя рукоятку пистолета, засунутого за пояс.
– Неужели в вас нет ни капли милосердия? – спросил Филипп.
– Ты слишком много времени провел в монастыре, если рассчитываешь, что люди, подобные нам, могут вообще кого-нибудь пожалеть.
Филипп посмотрел на Уильяма и Джонни, размышляя, не броситься ли к ним. Но Пьер оказался сообразительным.
– Один шаг, одно слово, и я убью тебя и заберу девчонку, – предупредил он.
Филипп бросил прощальный взгляд на аббатство, и, мысленно помолившись, чтобы Анджела дождалась его, повернулся и ушел с Пьером и Франсуа.
«Я выхожу замуж».
Сначала Анджела рассказала об этом настоятельнице. Затем Пенелопе, которая завизжала от восторга и бросилась ее обнимать. Хелена долго молчала, когда Анджела поделилась с ней, потом медленно кивнула, улыбнулась и, сказав: «Я рада за тебя», обняла Анджелу. Анджела не думала, что Хелена искренне радовалась за нее, но теперь это уже не имело значения.
Анджела вновь и вновь повторяла самой себе: «Я выхожу замуж». Занимаясь делами, она на все лады напевала себе под нос эту фразу. Приближалось время ужина, когда Джонни и Уильям зашли в кухню, чтобы попрощаться до утра.
– Ну, как сегодня? – спросила она. – Неужели все закончили? – поддразнила она.
– Не совсем, но дела идут неплохо.
– Но у нас не такой волнующий день, как у вас. Поздравляем с помолвкой.
– Спасибо. А Филипп скоро придет?
– Даже не знаем.
Братья смущенно переглянулись, Анджела заметила это, но не придала этому никакого значения.
– Я пройдусь с вами, ребята. Хочу увидеть Филиппа и убедиться, что он не перетрудился, ведь он еще не совсем поправился.
– Ну, так он… – начал запинаться Джонни.
– Он уехал, – мягко произнес Уильям с огорченным видом.
– Он уехал? Когда? Куда?
– Это случилось несколько часов назад. Он поговорил с французами, которые несколько недель жили у нас в деревне, а потом уехал с ними.
– Он сказал почему? Или куда он собрался? Или когда он вернется?
Ее голос выдал охватившую ее панику и сердечную боль.
– Может, он просто поехал в город выпить кружку пива со старыми приятелями, – сказал Джонни.
– А может, он решил что-то купить тебе. Подарок по случаю помолвки, – добавил Уильям, но Анджела знала, что это ложь.
– Он вернется, – сказал Джонни, но Анджела знала, что это тоже ложь.
На следующий день стало ясно, что он уехал окончательно. Уильям и Джонни обещали разузнать что-нибудь о Филиппе в городе. Стало известно, что тот нанял экипаж и отправился по дороге, ведущей на запад.
Ровно через сутки после того, как Анджела радостно сообщила настоятельнице о будущей свадьбе, она появилась у нее, охваченная совершенно другими чувствами.
«Поразительно, просто поразительно, – думала Анджела, – как за одни сутки может разрушиться целый мир».
На самом деле ничего удивительного. Но какая невероятная жестокость – получить все, чего ты когда-либо хотела, ощутить вкус этого и тут же лишиться всего!
Филипп угадал ее тайные желания. Она видела это по его лицу, которое смотрело на нее со страниц альбома. Ей нужны были он, младенец и улыбка Девы Марии, и он понял, что может ей все это дать.
Но почему же он уехал без всякой причины, не попрощавшись?
Она была помолвлена и брошена в течение двадцати четырех часов. Наверное, это настоящий рекорд, даже для Филиппа Кенсингтона. О чем, черт возьми, она думала? О его способности бросать женщин ходили легенды. Он был признанным Королем Негодяев. В таком случае она Королева Дурочек.
И теперь она оказалась всего лишь одной из тех разочарованных женщин, которые осмелились думать, что смогут удержать его подле себя. Она верила в него и думала, что он сможет по- настоящему полюбить. И что на сей раз действительно пойдет к алтарю.
Вечером она долго плакала, пока, наконец, не заснула, совершенно измученная. И вместе со слезами уходила вера в любовь и надежда на то, что когда-нибудь она встретит мужчину, который ответит на ее чувство.
– Он уехал, – сказала Анджела. Настоятельница ничего не ответила, лишь обняла Анджелу.
Слова были не нужны. Пусть сейчас она жалкая и презренная, но есть человек, которому она небезразлична. Человек, которого она, Королева Дурочек, собирается покинуть совсем скоро.
– Ты можешь остаться. Забудь о нашем уговоре.
– Я вам очень благодарна, но теперь я не могу остаться. Теперь, когда все здесь напоминает ей о нем. Каждый укромный уголок, в котором они целовались, коридоры, по которым они проходили, его комната, ее комната, где она часами лежала, не смыкая глаз, думая о нем, кухня и даже часовня. Она никогда больше не сможет войти в эту часовню.
Кроме того, она дала обещание настоятельнице и, в отличие от других, Анджела сдержит свое слово.
– Куда ты отправишься? – спросила леди Кэтрин.
– Просто не представляю себе, – честно призналась Анджела. Об этом она даже не подумала, да это ее и не особенно волновало.
– Может быть, тебе стоит вернуться домой? – мягко предложила настоятельница.
– Для моих сестер будет лучше, если я не вернусь. Я ведь из провинции, и навряд ли моя история там забылась. – Анджела помолчала немного. – Да и матушка сказала мне, чтобы я не возвращалась.
Настоятельница кивнула и некоторое время молчала.
– Твоя тетушка в Лондоне – моя старинная подруга. Я уверена, она тебя примет.
– У меня есть тетушка в Лондоне?
– Да, вдова старшего брата твоей матери. Твой дядюшка умер давно, ты была еще совсем ребенком. Странно, что тебе ничего о ней не известно.
– Я ничего о ней не знаю. После замужества моя мать как-то отдалилась от своих родственников.
– Тем не менее, если ты отправишься в Лондон и остановишься у своей тетушки, то это будет правильно.
– Но… – Возражения застыли на губах Анджелы.
Она не хотела никому навязываться, но придется поступить именно так. В конце концов, она сможет остановиться у нее ненадолго, пока не найдет хоть какую-нибудь работу – например, место гувернантки.
– Я дам тебе рекомендательное письмо. Уверена, что вы прекрасно поладите с леди Палмерстон.
– Спасибо, леди Кэтрин.
– Я буду скучать по тебе, Анджела, и, конечно, мы всегда с радостью примем тебя обратно. Но сейчас так будет лучше для тебя. А теперь нам с тобой необходимо решить, что мне сказать этому негодяю, если он вдруг появится.
Анджела задумалась. Она не верила, что он вернется. Но если это все-таки произойдет… он не должен узнать, куда она отправилась. А если она позволит сообщить ему свой лондонский адрес, то будет все время ждать его и вздрагивать при каждом звуке дверного колокольчика.
И все же у нее зародилась надежда. Может быть, есть разумное объяснение его отъезду? Может быть, он вернется? Может быть, может быть… И искорка надежды погасла так же быстро, как вспыхнула.
– Поступите так, как сочтете нужным, если он вдруг вернется. Я больше не полагаюсь на свой здравый смысл в таких вещах, – честно ответила Анджела.
– Что ж, хорошо. И прежде чем ты уедешь, я хочу признаться в том, что я всегда восхищаюсь твоей решимостью и верой.
– Верой? Но ведь я покидаю монастырь!
– Твоей верой и решимостью, благодаря которым ты однажды получишь все, к чему стремишься. Ты продолжаешь попытки тогда, когда другие, вероятно, уже оставили давно бы эту затею. Я молю Бога, чтобы ты не потеряла веру в себя.
У Анджелы не хватило духу сказать, что она уже утратила веру. «Ее вера» покинула ее вчера около полудня и даже не попрощалась.
Глава 12
Мир за стенами монастыря показался Анджеле совсем чужим. Многое изменилось с тех пор, как она ждала на постоялом дворе почтовый дилижанс, потом несколько часов тряслась по пыльной дороге в компании совершенно чужих людей. С тех пор прошло шесть лет. Ее репутация была погублена. Сердце разбито.
Спустя
