волчьей ухмылкой. Он с размаху опустил её на пол перед собой, крепко прижав спиной к своей груди и железной хваткой удерживая за талию. – Захлопни свою вонючую пасть, – шепнул Саймон в самое её ушко. Заметив, что священник все ещё топчется возле дверей, он небрежно приказал: – Обри, жди нас снаружи. Это недолго. Ещё пара минут, и мы будем готовы выехать.
Священник подчинился не сразу, но он уже получил от герцога столько денег, что мог бы купить самого лучшего чистокровного рысака, а ведь это был лишь задаток.
Герцог не жалел золота на свои прихоти и теперь ждал, чтобы купленный им прелат принял правильное решение.
Ещё секунда, и за преподобным отцом закрылась дверь.
Как только они остались наедине, Саймон отпустил свою жертву, хотя внимательно следил за тем, чтобы находиться между Кэролайн и дверью.
– Мы никогда не будем готовы ехать! – процедила она сквозь зубы, застыв перед ним в напряжённой позе. – Ты не посмеешь распоряжаться мной, как будто я одна из твоих подстилок! Сколько ты заплатил ему, – она буквально плевалась словами, – чтобы он смотрел на это сквозь пальцы?
– Достаточно, – мрачно ответил герцог, теряя терпение.
– Да, можно не сомневаться! – Она покосилась на дверь с ядовитой улыбкой. – Но насчёт меня ты ошибаешься, Саймон! Тебе не удастся явиться сюда с разрешением на брак и просто купить меня, как вонючую корову! Боже милостивый, Саймон, неужели ты мог вообразить, будто сможешь приказать мне выйти за тебя, как привык отдавать приказы в своём поместье?
– Я прошу тебя выйти за меня замуж, – проговорил он, сдерживаясь из последних сил. – Я не привык разбрасываться такими просьбами, я вообще надеялся обойтись без этого по меньше мере ещё лет десять!
– Отлично. Вот мы и пришли к соглашению. Желаю тебе приятного пути!
– Нет, чёрт побери, удели мне ещё минуту! – Он вскинул руки, и на его щеке ожила и стала биться маленькая жилка. – Насколько я помню, в последний раз ты смешала меня с грязью, потому что сочла моё предложение недостойным. Из чего можно было сделать вывод, что ты хотела услышать от меня предложение руки и сердца. Тысяча чертей, чего же тебе ещё не хватает?!
– По-твоему, я должна растаять от благодарности за то, что столь высокородный лорд соизволил сделать мне предложение? – Она сверлила его ненавидящим взглядом. – По-твоему, я должна целовать тебе ноги за столь благородное самопожертвование, тогда как тебе достаточно было лишь позвать Дафну… или ты всё ещё дрючишь Арабеллу за то, что она танцует гораздо лучше, чем читает? А может, в данный момент у тебя в фаворе Хлоя? Я, видишь ли, немного отстала от жизни в этой глуши! Так почему бы тебе не жениться на одной из них, вместо того чтобы делать мне это чёртово одолжение? Потому что мне ты не нужен!
– Я никому не собирался делать одолжений, – мрачно возразил он, – и я не занимаюсь самопожертвованием, если не считать времени, потраченного на бесконечные споры с тобой! Тебе известно, сколько дней я провёл в пути, пока добрался до этой проклятой дыры? Здесь такая холодная зима, что чертям тошно!
– Она не холоднее, чем твоё предложение! – ехидно парировала Кэролайн. – До сих пор у меня было странное убеждение, что предложение руки и сердца должно включать в себя упоминание о такой мелочи, как любовь!
Он не сразу решился ответить на её презрительный взор, но всё же поднял голову и спросил:
– А если я скажу тебе о любви, это поможет?
– Поможет?! – Её голос взлетел до истеричного визга. – Да чем же это поможет, если тебе в жизни не понять, что это значит?
– Я знаю, что это значит, – отвечал он со всем спокойствием, которое сумел сохранить, несмотря на бушевавшую в груди ярость.
– Ну так расскажи мне, – вкрадчиво предложила она. Доблестный священник наверняка не постеснялся подслушивать под дверью, потому что его сопение стало явственно слышно в повисшей в комнате мёртвой тишине.
– Так я и знала! – В этот миг она готова была убить его за это спесивое равнодушие. – И с какой же стати мне выходить замуж за человека, не представляющего себе, что такое любовь? Ты хоть соображаешь, что это значит – жениться? На всякий случай могу тебе сообщить, что брак подразумевает не только общую постель!
– Полагаю, ты можешь похвастаться богатым опытом на этот счёт, – выпалил он странно дрогнувшим голосом.
– Да, могу! – колко ответила она. – И это только сильнее склоняет меня к тому, чтобы послать тебя к чёрту. Твой список любовниц слишком длинный сам по себе, даже если бы я сочла незначительным недостатком твою полную бесчувственность. Кроме того, ты терпеть не можешь оперу и, того и гляди, допьёшься до белой горячки. Ты и сейчас наверняка навеселе.
Вообще-то в данный момент он мог считаться практически трезвым, поскольку успел опустошить последнюю бутылку целых два часа назад. Наверное, ещё и поэтому её упрямство так сильно действовало ему на нервы.
– Ты все сказала?
– Пока – да. – Она пожала плечами.
– И хотел бы я видеть мужчину, который любит оперу!
– Ты его видел. Это Уилл.
– Ага, так я и знал. А ещё он наверняка грешит стишками, читает их тебе вслух и разливается соловьём о своей любви, – грубо добавил он, заранее зная ответ. – И ты уже собралась с ним под венец?
Ни за что на свете она не скажет ему правду, пусть и не мечтает о таком подарке! И Кэролайн неопределённо ответила:
– Я пока только думаю.
– И?… – Он не спускал с неё пронзительного взгляда.
– И – ничего. – Она надменно повела бровями. – Это не твоего ума дело!
– А что, если ты ошибаешься? – Его голос стал похож на глухие раскаты дальнего грома.
– Это всё равно не повлияет на моё решение. – А вот это было явной ложью, стоило вспомнить, как всего полчаса назад она рыдала в коридоре от тоски. Саймон сам испортил всё дело своим эгоизмом и грубой самоуверенностью.
– Значит, ты всё-таки собираешься за него?
– Ты напрасно теряешь время. – Она окатила его ледяным презрением. – Мы всё равно никогда ни о чём не договоримся!
– Ну, не совсем уж «ни о чём»! – промурлыкал он со сладкой улыбочкой.
– Я никогда не соглашусь, что секс может стать основой для брака!
– Но он может хотя бы украсить его, особенно если это хороший секс!
– На этом предвзятом и, смею тебя заверить, спорном заявлении я предпочту удалиться! – Она повернулась к двери, внутренне содрогаясь при виде той пропасти, что разверзлась сегодня между ними. Кэролайн, как никто другой, понимала, что секс сам по себе не может стать залогом счастливого брака. Стараясь не поддаться панике, она двинулась к двери. Возможно, это было заранее предопределено судьбой – появление Саймона именно в тот день, когда её сломила сердечная тоска. Жестокое, но действенное лечение.
Его грубая попытка вмешаться в её жизнь и распоряжаться ею, считаясь исключительно со своими капризами, моментально развеяла всю грусть. Она не просто пылала от ярости, она готова была разорвать его на куски.
Но не успела Кэролайн приблизиться к двери, как он схватил её в охапку.
– Я уже поставил тебя в известность о том, что священник обвенчает нас в Кеттлстон-Холле?
– Ах ты, ублюдок! Это тебе не каменный век! Только посмей меня похитить! – возмутилась она.
– Ах, какая жалость! Я как раз пропустил эту главу в книге о хороших манерах!
– Будь ты проклят! Я тебе не позволю!
– Нет, это я не позволю тебе согревать постель милому Уиллу, – галантно возразил он.
– Да ты совсем взбесился! Я буду спать с кем захочу!
– Мы ещё успеем обсудить твои забавы при следующей встрече, но почему-то мне кажется, что я не соглашусь смотреть сквозь пальцы на твои кувыркания в постели. После того как мы поженимся, ты станешь моей во всех смыслах этого слова, а также перед глазами Господа и всего остального света. – Его губы сжались в суровую прямую черту. – Ты станешь моей собственностью!
Она отвесила ему такую пощёчину, что удар отозвался глухой болью во всём теле. Но Саймон лишь негромко выругался в ответ и даже не сбился с шагу на своём пути к двери.
– Провались ты к чёрту, Саймон! Отпусти меня! – Она открыла рот и глубоко вздохнула, собираясь позвать на помощь, но её отчаянный вопль превратился в глухое мычание, потому что он жадно впился в её губы страстным поцелуем. Он вложил в него всю ярость, вызванную её упрямством. Он бросил к её ногам всё, что имел: своё имя, титул, богатство, – и если не приложил к этому своё сердце, то явно был весьма близок к тому. Пропади она пропадом со своим тупым упрямством! Пусть теперь пеняет на себя. Саймон больше не намерен играть с ней в эмансипацию.
Возле двери он задержался, прижал её спиной к толстым дубовым доскам и навалился всем телом, до крови целуя в губы. Он был так груб, что она задохнулась от боли. Но хуже всего было то, что его жестокий натиск разбудил в теле знакомое пламя желания. Она и сама не заметила, как её лоно стало влажным и готовым к близости.
Когда Саймон прервал поцелуй, она задыхалась уже не от боли, а от возбуждения.
– А теперь делай, что велено, – буркнул он. – И если это тебе так важно, – грубо добавил он, – то знай, что я тебя люблю!
– Но тебе вовсе ни к чему затевать всю эту мороку с женитьбой ради одного секса! – Тонкие брови игриво выгнулись дугой, а уголки губ приподнялись в завлекательной улыбке. – Опусти меня на пол, запри дверь, и у нас будет прекрасный секс прямо под этой картиной со знойным тосканским небом! – Если ей удастся задержать его достаточно долго, Уилл не выдержит и отправится на её поиски. А уж он не позволит уволочь её силком, как это бывало в тёмные века.
– Прости. Но я предпочитаю заниматься сексом у себя дома. – Саймон злорадно
