завернутый в шелк. Деймон развернул сверток — и Гвинет увидела на его ладони изумительной красоты кольцо с рубином и бриллиантами.
— Это тебе, — улыбнулся он. — Будущей хозяйке Морнингхолла.
Глава 25
Деймон сгорал от нетерпения. В течение последующих двух недель он получил у архиепископа разрешение на венчание, послал за Рианнон в Портсмут и обвенчался с Гвинет в Морнингхолле, в небольшой церкви, без особой помпы. Впрочем, венчание получилось очень красивое: вся церковь была освещена лучами утреннего солнца, вливавшимися сквозь витражи окон. Но лишь сестра невесты, верный Бритуэлл да слуги оказались свидетелями этого торжественного события.
После обряда венчания на газоны выставили огромные столы, ломившиеся от яств. Приглашены были жители окрестных деревень, и веселье продолжалось всю ночь. День же промелькнул слишком быстро, и Гвинет запомнила немногое. Зато свадебная ночь запомнилась ей на всю жизнь — маркиз позаботился об этом. Уже под утро, засыпая, утомленная Гвинет думала о том, что у нее на теле, должно быть, не осталось ни одного дюйма, не обласканного маркизом Морнингхоллом.
Утро же выдалось серое и дождливое. Они проснулись поздно и долго лежали, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к перестуку капель за окном. Затем оба вдруг поняли, что ужасно проголодались. Завтрак — чай и тосты с мармеладом — принесла смущенная горничная. Позавтракав, они уселись на подоконник. Деймон обнял жену за плечи, и супруги долго сидели молча, глядя на потоки дождя, струившиеся по оконному стеклу.
Однако блаженству новобрачных неожиданно пришел конец — они услышали стук копыт, который становился все громче. Наконец лошадь повернула на подъездную аллею, ведущую к дому.
Всадник был в форме морского офицера.
— Проклятие! — воскликнул Деймон, еще крепче обнимая Гвинет.
— Нам спуститься?
— Мы спустимся лишь тогда, когда будем готовы, — проворчал Деймон и, поцеловав жену, подхватил ее на руки и-отнес на бархатные подушки.
Час спустя маркиз, облаченный в белую рубашку и темные бриджи, плотно облегающие бедра, встретил Бритуэлла у подножия лестницы и прошел в библиотеку. Внешне он казался спокойным, однако внутри у него все кипело. Как посмели потревожить его на второй день после свадьбы?! Как они смели побеспокоить его там, где он наконец-то обрел покой?! Чтоб они все провалились в преисподнюю!
Посыльный сидел в кресле у камина, пытаясь обсушить одежду; он с благоговением рассматривал величественные портреты, висевшие на стенах. Судя по всему, этот человек впервые оказался в столь роскошной обстановке. Когда в гостиную вошел Деймон, посыльный вскочил и протянул ему конверт с посланием.
— Насколько я понимаю, поздравления весьма своевременны, милорд, — пробормотал молодой человек. — Надеюсь, вы поправились после полученных вами ранений.
Деймон вскрыл конверт и прочитал послание. Затем бросил на посыльного такой испепеляющий взгляд, что тот потупился.
Предчувствия не обманули Деймона. Письмо гласило:
«Насколько нам известно, вы вполне оправились от ран; посему предлагаем вам немедленно возвратиться в Портсмут».
И подпись: Болтон.
Более — ни слова. Ни слова о решении адмиралтейства относительно его компетентности, ни слова о положении дел на борту «Суррея». Лишь приказ вернуться в Портсмут — немедленно. Деймон стиснул зубы, гнев закипал в его груди. Но тут в библиотеку вошла Гвинет. Она положила руку ему на плечо, и маркиз тотчас успокоился.
— Плохо? Как ты и ожидал? — спросила она.
— Гораздо хуже.
Ему не следовало обольщаться и думать, что они оставят его в покое. Не следовало рассчитывать на то, что его освободят от обязанностей тюремщика. Он полагал, что они не посмеют его побеспокоить, поскольку он все-таки маркиз. Но вот она — ирония судьбы. Что ж, придется вернуться в Портсмут и подать в отставку. В конце концов, все зависит от его решения.
Деймон подошел к письменному столу. Набросав несколько строк, адресованных Болтону, сунул письмо в конверт и запечатал его. Посыльный в испуге посмотрел на маркиза.
— Пока обогрейтесь, — сказал ему Деймон, передавая конверт. — Я распоряжусь, чтобы Бритуэлл накормил вас перед дорогой.
Маркиз взял жену под руку и повел ее к выходу.
— Я попробую угадать, в чем дело, — сказала Гвинет, вглядываясь в лицо мужа. — Тебе нужно возвращаться в Портсмут.
— Конечно. Я должен был и сам понимать, что они от меня так просто не отстанут.
— Ты долго там пробудешь?
— Нет. Я подам рапорт об отставке и тотчас же вернусь.
— Деймон, ты говоришь так, будто собираешься ехать один.
— Разумеется, один.
Гвинет похлопала его по плечу.
— Подумай получше, мой дорогой. Я с тобой непременно поеду.
Казалось, что это путешествие никогда не закончится. Маркиз с супругой ехали в старинной семейной карете, которой давно никто не пользовался. Тем не менее карета выглядела великолепно. Следом за ними, в другом экипаже, ехали Рианнон и Софи с верным Матти. Дождь, начавшийся на второй день после свадьбы, лил несколько суток подряд, дороги на всем пути к Портсмуту размокли. Вполне естественно, что такая погода вряд ли способствовала хорошему настроению, и Гвинет прилагала максимум усилий, чтобы развеселить мужа. Она не понимала причины его состояния: то ли он был раздражен тем, что прервали его медовый месяц, то ли его угнетала перспектива снова оказаться в той атмосфере, которую он ненавидел всеми фибрами души. То ли у него были какие-то иные глубинные мотивы. Она склонялась к тому, что здесь была совокупность разных причин. Гвинет не могла не замечать озабоченности Деймона, задумчивости в его взгляде, напряженной складки у рта. Прошлой ночью, когда они легли в постель в номере одной из гостиниц, Гвинет осторожно спросила, что его беспокоит.
— Черный Волк, — только и сказал Деймон, немало озадачив ее подобным ответом. С какой стати он думает об этом таинственном человеке? Может, все объясняется тем, что они приближаются к Портсмуту? Вероятно, его тревожит тот факт, что человек, который причинил ему столько неприятностей, может снова ранить его гордость. А возможно, он просто испытывает к нему ревность. В конце концов, смущенно призналась себе Гвинет, Черный Волк хоть один раз, да поцеловал ее и весьма разволновал этим поцелуем. Гвинет однажды необдуманно упомянула его имя, когда они с Деймоном лежали на маковом поле.
Очевидно, Деймон отнесся к этому весьма болезненно. Щадя его чувства, Гвинет решила впредь никогда не говорить о Черном Волке.
Откуда ей было знать, что у Деймона нет более горячего желания, чем поговорить о Черном Волке?
Однако время для этого пока не настало.
Они прибыли в Портсмут после полудня, когда моросил надоедливый дождь, а над старым городом висела дымка из дождя и тумана. Деймон отправил карету в арендуемый Гвинет дом и, пообещав женщинам вернуться к вечеру, поехал в бухту, чтобы завершить свои дела.
Прежде всего он зашел в контору Болтона, но там ему сообщили, что адмирала нет. Деймона ожидал запечатанный пакет с приказом Болтона; запрещающим забирать из плавучей тюрьмы кого бы то ни было, в том числе тринадцатилетнего американского мальчишку. Кипя от гнева, Деймон уселся в карету и велел вознице ехать в док. Там он сел в шлюпку и направился к плавучей тюрьме «Суррей».
Закутавшись в плащ, Деймон сидел на влажном сиденье, наблюдая за тем, как из туманной мглы подобно привидению начинает вырисовываться старый корабль. Он не мог разобраться в себе — не понимал, какие чувства испытает при взгляде на судно после всего, что с ним произошло. К его удивлению, он не ощущал ни напряжения, ни страха, хотя его воспоминание, связанное с этим кораблем, было малоприятным: он помнил, как его повалили на землю и стали избивать. Вполне естественно, что не ощущал он и ностальгии. И если в его груди и шевелилось какое-то чувство, то это было скорее горькое осознание своей беспомощности и неспособности что-либо изменить в жизни пленников. Страдания их закончатся лишь по окончании войны. Вот такая простая и печальная истина.
Редли встретил его на палубе, в глазах его читались презрение и неприязнь. Он даже не счел нужным поинтересоваться здоровьем Деймона, и Деймон, холодно кивнув, прошагал мимо собравшихся членов команды в свою каюту и закрыл за собой дверь.
Он стоял в каюте, глядя, как по окнам стекают капли дождя. Вот кровать, тщательно убранная, словно он лишь сегодня покинул корабль. Стекло, которое некогда Гвинет разбила веслом, было уже вставлено, и по нему стучал дождь. А вот и пятно на полу — напоминание о последней страшной ночи на корабле.
Деймон сел на вращающийся стул и в задумчивости уставился на пятно. Страха не было. Лишь какая-то непонятная пустота в груди…
«Я не принадлежу к этому миру. И никогда не принадлежал. Я лишь хочу завершить то, что должен, и отправиться домой».
А дома ждет Гвинет.
Раздался стук в дверь.
— Деймон?
— Да, Питер, входи.
Дверь распахнулась, и на пороге появился капеллан. Он некоторое время молча смотрел на Деймона, карие глаза его при этом слегка увлажнились. Медленно закрыв за собой дверь, он протянул руки и шагнул к Деймону.
— Она это сделала, — пробормотал Питер, обхватил Деймона за плечи и стал осматривать с ног до головы, как если бы видел перед собой Лазаря, восставшего из гроба. Наконец он расплылся в широкой улыбке и хлопнул маркиза по спине. — Видит Бог, она это сделала! Деймон
