скуки.
— Мне никогда не нравились подобные особы. Я предпочитаю женщин изящных, хорошо воспитанных, с приятными манерами…
— Шлюх…
— Черт побери, Питер! Если бы не твой духовный сан, я бы знал, куда тебя послать.
— Верно. А если бы ты не был упрямым маркизом, я бы знал, куда послать
— Не желаю слушать. И к тому же я осуждаю не то, что эта валлийка ведет дознание, а ее своеволие. Каким бы незначительным начальником я ни был, но начальник здесь все-таки я, и поэтому не позволю, чтобы кто-то указывал, что именно мне нужно делать.
— Деймон, — на лице капеллана появилась грустная улыбка, — когда ты осознаешь, что Господь создал тебя не для этой службы? Ты был бы гораздо счастливее, если бы оставил флот, обзавелся женой и выполнял свои обязанности в Морнингхолле.
— Я не собираюсь оставлять флот. Мне нужно свести счеты с этими прохвостами. Кроме того, я не намерен жениться, а Морнингхолл — это то место на земле, куда мне меньше всего хочется отправиться.
— Продолжу свою мысль, — сказал Питер, как если бы он не слышал последних слов Деймона, — адмирал Болтон ненавидит тебя за то, что ты убил его сына на дуэли, и он не успокоится, пока не сломает тебя. Кроме того, ты никогда не умел беспрекословно подчиниться приказу, не признаешь никаких авторитетов, кроме собственного, и у тебя нет никакой надежды чего-либо добиться на службе. Ради Бога, Деймон, вспомни, что ты маркиз Морнингхолл. Вернись домой. Ты не вписываешься в твое нынешнее окружение.
Деймон повернулся к окну, сцепив за спиной руки.
— Мне почему-то кажется, что я все это уже слышал раньше, — вздохнул он.
— Прости, если это тебя утомляет.
— Если я отправлюсь домой, это утомит меня еще больше.
— Если ты вернешься домой, ты сможешь гораздо лучше распорядиться своими способностями, чем здесь.
— Всю эту чушь я уже слышал от леди Симмз. Мне ни к чему выслушивать все это теперь и от тебя.
— Ага, ты снова вернулся к леди Симмз. Она застряла у тебя в голове, не правда ли?
— Предупреждаю тебя, Питер, у меня и без того дурное настроение. Не дави на меня.
— Хорошо. Может быть, тебя это больше заинтересует. — Капеллан поднял со стола газету, которую он в спешке бросил, когда вошел в каюту, и протянул ее Деймону, с некоторым недоумением наблюдавшему за его действиями. — Прочитай заголовки на первой полосе.
Деймон с подозрением посмотрел на Питера, взял газету и стал читать. Лицо его нахмурилось, черные брови сошлись в одну линию, окаймленные густыми ресницами глаза заскользили по заголовкам.
«Мститель в маске застает судно „Суррей“ врасплох».
Он опустил газету и холодно сказал:
— Ага, я понимаю. Ты принес это, чтобы еще сильнее разозлить меня. И тебе не стыдно, Питер? Я считал тебя своим другом.
— У тебя нет друзей, как ты сам заявляешь. Читай дальше.
Стрельнув на Питера сердитым взглядом, Деймон возобновил чтение.
«Командование военно-морского флота в Портсмуте считает, что таинственный человек в маске, возглавивший побег нескольких военнопленных, — не кто иной, как убежавший ранее капитан Коннор Меррик».
Резким движением Деймон вернул газету Милфорду.
— Я не желаю читать об этом, думать об этом. У меня достаточно других проблем.
Питер вздохнул и, свернув газету, сунул ее под мышку.
— Да, конечно, Деймон. — Он повернулся, собираясь уйти. — Если твоя кончина откладывается, то я вернусь к другим своим обязанностям.
— Да, я позову тебя, как только увижу старуху-смерть, которая придет с косой по мою душу. Хотя подозреваю, что сопровождающий ее ангел вряд ли будет в белом.
— Ты слишком суров к себе, мой друг. Ты можешь сам себя ненавидеть, но уверяю тебя, что Господь не питает к тебе ненависти.
Лицо маркиза стало задумчивым и печальным, он молча смотрел на бухту, сжимая и разжимая пальцы.
— Кстати, Деймон. Ты должен знать, что гардемарин Оуэнс в последнее время бывает слишком груб с заключенными. Я бы поговорил с ним, но…
Деймон закрыл глаза.
— Да, Питер. Я займусь этим.
Леди Гвинет Эванс Симмз громко постучала по крыше кареты, и экипаж остановился перед небольшим домом, который она снимала в Портсмуте вместе со своей сестрой Рианнон.
Она все еще кипела от гнева после встречи с этим невыносимым лордом Морнингхоллом. Его грубость, бестактные реплики и, хуже того, его прикосновения были свежи в памяти. Она, кажется, до сих пор чувствовала, как его рука скользит по ее телу, ощущала вкус его жаркого, дерзкого поцелуя, запах сандалового дерева, видела перед собой его глаза.
О, эти глаза!
Слуга помог ей выйти из кареты, и, подобрав юбки, Гвинет быстрым шагом устремилась мимо клумбы с нарциссами к входной двери.
Рианнон сидела в гостиной с книгой на коленях, у ее ног свернулся старый пес Матти. При появлении Гвинет сестра и пес одновременно подняли головы.
— Ну и как?
— Мне нужно выпить, Рианнон. Чего-нибудь покрепче.
— Настолько все плохо?
— Этот человек — невероятный грубиян и хам!
— Ну а разве ты могла ожидать чего-то другого, Гвин? Ведь он управляет плавучей тюрьмой. Увы, нам приходится иметь дело с такими людьми.
— Ни за какие деньги не стала бы иметь никакого дела с этим типом! — в сердцах сказала Гвинет. Появилась горничная с подносом, на котором стояла бутылка виски, рядом — бокалы. — Он прямо- таки отвратителен! Он ужасен!
— Я слышала, что он дьявольски красив.
— Это тщеславное, грубое и надменное чудовище!
Гвинет взяла бокал и трясущимися руками налила себе виски. Она буквально рухнула на диван и опрокинула содержимое бокала в рот. Жидкость обожгла горло. Уголком глаза Гвинет видела Рианнон, та сидела чуть склонив голову и смотрела на сестру своими зелеными ясными глазами.
— Как же он выглядит?
— Ты еще спрашиваешь!
— И все же?
Гвинет издала продолжительный вздох, как бы смиряясь и давая понять, что перед ней стоит весьма трудная задача.
— Волосы у него цвета черного кофе, густые и блестящие, слегка вьющиеся, он зачесывает их назад. Стрижка более длинная, чем это сейчас в моде, но тем не менее он выглядит…
— Привлекательным?
Гвинет устремила невидящий взгляд в пламя камина.
— Он великолепен, Рианнон.
Рианнон встала.
— Продолжай!
— У него такие широкие плечи… Он похож на греческую статую, в которую вдохнули жизнь. Но в нем нет тепла. Он словно из камня, хотя и живой.
— О-о! В таком случае она очень опасный человек!
— Да, опасный. Руки у него элегантны, ногти ухоженные, пальцы… длинные и чувствительные, как у музыканта или художника…
— Продолжай, Гвин!
— Он высок. Не менее шести футов. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— А какие у него губы?
— Чувственные.
— А нос?
— Типично аристократический.
— Характер?
— Ужасный! — Гвинет потерла пальцами бровь. — Но его глаза, Рианнон, ни с чем не сравнимы, они потрясающи и незабываемы. Когда он посмотрел на меня, я почувствовала, что он способен прочитать все мои мысли, увидеть, что творится в моей душе, и что он понял, какое действие оказывает на меня. У меня колени едва не подогнулись от его взгляда. Было такое впечатление, что он — заклинатель, а я — змея. — Она передернула плечами и посмотрела на сестру, — У него глаза дьявола, Риа.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
— Он внушает мне страх, Риа. Я не привыкла чувствовать себя испуганной. Я… я н-не вполне уверена, каким образом мне относиться к этим моим ощущениям и как мне вести себя с Морнингхоллом.
— Ну что ж… — Рианнон поджала губы и нахмурилась.
Однако в ее глазах, кроме сочувствия и беспокойства, светилось также возбуждение. Она импульсивно протянула руку и дотронулась до колена сестры.
— Ты рассуждай таким образом, Гвин. Ты все жаловалась, что у тебя не было настоящего, большого дела после смерти Уильяма.
Гвинет сделала глоток виски и снова с обреченным видом уставилась в камин.
— Он поцеловал меня, Рианнон.
Рианнон резко выпрямилась в кресле.
— Вот как?
— Он использовал все мужские хитрости, которые идут в ход, чтобы отделаться от женщины: сначала грубость, потом — угрозы, а когда это не сработало, перешел к заигрыванию.
— Ты, конечно, поставила его на место!
— Разумеется!
Рианнон наклонилась вперед, уперлась локтями в колени, лицо ее вспыхнуло от возбуждения. Судя по всему, она все же надеялась на то, что Гвинет не устояла перед чарами лорда. Даже Матти заинтересованно поднял свою благородную голову.
— И что же ты сделала?
— Я ударила его коленом в пах, — беззаботным тоном сказала Гвинет. Затем посмотрела на сестру, и они обе рассмеялись.
— Не может быть!
— Представь себе, что так и было! — Гвинет поставила на стол бокал, чтобы не расплескать его содержимое. — Ах, Рианнон, ты совершенно права! Моя жизнь стала бесцельной и томительной после смерти Уильяма. Возможно, именно это мне и нужно, чтобы во мне пробудился интерес к окружающему. Трудно придумать что-нибудь более серьезное, чем попытка исправить положение в этих кошмарных плавучих тюрьмах, да к тому же еще свести с ума лорда Морнингхолла.
— Если кто и способен свести мужчину с ума, то это ты, Гвин.
— Да и ты в этом не уступишь, сестренка.
Сестры засмеялись.
— И что ты намерена учинить его светлости? — рискнула задать вопрос
