весной?
– Не помню, – признался Куинт. – В прошлом году мы были в это время в Персии, год назад в Египте, а может, и в Турции. Точно не помню, но очень давно.
Последние шесть лет они практически не бывали в Лондоне и в их семейном загородном доме. Они предпочитали искать заброшенные города в Турции, неизвестные храмы в Персии и вскрывать гробницы фараонов в Египте, чтобы привезти в Англию сокровища. И они любили спать под звездами в спальниках, а не танцевать под ними в новых фраках. Нат потянул шерстяной узкий воротник на шее, желая поскорее его снять и надеть что-нибудь более удобное и походное.
– Но в любом случае хорошо быть дома, – сказал он.
– Да, я иногда скучаю по лондонским балам, – добавил Куинт.
Нат удивился.
– В это трудно поверить, я думал, ты ненавидишь все это. – Нат кивнул на вальсирующую и разодетую толпу.
– Не обращай внимания, мой дорогой брат, – Куинт тоже вгляделся в гостей, – мне просто ненавистны все эти правила, придуманные кем-то. Сделай то, не делай этого. Но эти пышные английские балы в течение лета несравнимы ни с чем. Это грандиозный праздник, его нельзя пропускать.
Нат обернулся на брата:
– Тебе нравится?
– Безусловно. – Куинт прилег грудью на балюстраду, сцепил руки и посмотрел в сторону группы молоденьких девушек в белых платьях, с надеждой поглядывающих на танцующие пары.
– Разве это не прекрасно? – кивнул он на них.
Нат проследил за взглядом брата. Его внимание привлекла темноволосая юная девушка. Она была одета в платье цвета спелого персика и ходила по террасе с озабоченным видом, будто кого-то искала.
– Здесь так много юных дебютанток, у которых это первый выход в свет. Во-первых, они настолько чисты, что дразнят мой аппетит. Они так давно ждали этого события.
– А во-вторых?
Темноволосая девушка в платье персикового цвета держала себя очень самоуверенно, как и полагалось при ее красоте, но Нату показалось, что она не местная. Это было абсурдом, потому что он не знал в лицо и половину гостей, и уж тем более тех, кто приглашен не был.
– Смотри туда. – Куинт показал на другую группу девушек, будто нарисованных светлой пастелью в темноте сада. – Это, без сомнения, второй или третий сезон. Они более придирчивы и опытны, но все равно это только прелюдия. А по большому счету… – Куинт прищурился.
– Все написано у них на лицах. Призывы глаз, аромат… Они хотят быть соблазненными, и это разжигает мой аппетит. – Он продолжил рассматривать толпу. – Те, в более яркие платьях, замужние или вдовы, давно сбросившие траур. Здесь, братишка, ты можешь выбрать себе блюдо по вкусу. Но будь осторожен. Если выберешь женщину, несчастную в браке, тут же появится ее недовольный муж и испортит тебе аппетит.
– И будет несварение желудка, – рассеянно произнес Нат. Он все еще наблюдал за незнакомкой. Почему-то ему казалось, что они знакомы. Виделись ли они когда-нибудь? Вряд ли. Может, в детстве? С балкона невозможно было разглядеть ее лицо.
– Будет отравление, – продолжал Куинт, – но вдовы, довольные своим положением и не собирающиеся снова замуж, могут быть вполне обеспеченными и безопасными для… – Куинт запнулся, – для эксперимента.
– Заманчиво, – усмехнулся Нат. Куинт исподлобья взглянул на брата:
– Ты вообще меня слушаешь?
– Что? А, да, конечно! – пробормотал Нат. – Я слушаю каждое твое слово. Полагаю, ты уже дошел до… – он кашлянул, – до десерта?
– О да, это самая важная и приятная часть обеда! – воскликнул Куинт. – Десерт полностью зависит от вкуса отдельно взятого человека. – Светлый, пенистый, сладкий, с сиропом…
– Походит на твой первый вариант, разве нет?
Куинт поднял указательный палец.
– Правильно! Пока держишь кусочек сахара на языке, такой сладкий и восхитительный! А через секунду вспоминаешь о диете, которой нужно придерживаться, и уже не знаешь, что делать с пудингом, который ставят на стол прямо перед тобой. Очень сложно от него отказываться.
– Или кто-нибудь находит незваного гостя, поедающего его пудинг в пустой гостиной. Или пудинг оказывается невкусным.
– Именно! И как бы я ни любил пудинги, я не представляю себя ежедневно поедающим их. – Нат подумал о том, что у него диета длится намного дольше, чем у брата. Не то чтобы он был готов к пудингу или женитьбе, нет. Но мысли об этом приходили в его голову чаще, чем к его брату, и не казались такими уж отвратительными. Он был уверен, что однажды в его жизнь войдет нужная женщина. А до этого времени он не хотел отказываться от предлагаемых десертов.
– Кажется, Стерлинг вспомнил о моем приезде, – проговорил Куинт, скрывая улыбку, и показал рукой на их брата, стоящего на террасе рядом с матерью. Граф Уайлдвуд выделялся из толпы своим раздражающим безвкусием в одежде. Он выглядел как легендарный маяк из длинного исчезнувшего острова Фарос в Александрии.
– Может, присоединимся к остальным? – спросил Нат.
Куинт отступил к балконной двери и направился к выходу. Нат бросил последний взгляд на толпу внизу, затем тоже развернулся и последовал за братом. Он потерял ту девушку в персиковом платье, но был уверен, что скоро вновь найдет ее. Он улыбнулся, чувствуя знакомое предвкушение, какое появлялось у него перед тем, как пуститься в новое путешествие на поиск потерянных сокровищ.
Будет ли эта находка стоящей? Или он ошибется, как ошибся бедный Монтини?
В любом случае ему всегда нравился персиковый цвет.
Габриэла нечасто бывала на балах раньше. Только когда ее брат приезжал в Лондон, они иногда ходили на ежегодные балы, устраиваемые Антикварным советом или историческими музеями и университетами.
Сейчас она прогуливалась по террасе, не задумываясь о том, куда идет, и казалась приглашенной гостьей. Ее уверенность и манера поведения заставляли встречных людей расступаться и приветливо кланяться. На ней было французское платье по последней моде, немного экстравагантное для Англии, но выглядела Габриэла Монтини в нем изумительно. Платье подчеркивало ее привлекательность.
Она улыбалась и вежливо кивала людям, которых видела впервые в жизни и не хотела бы увидеть в будущем. Конечно, было бы намного проще, если б она посещала балы графа раньше или была бы приглашена хозяевами дома, чем тайно пробираться через задние ворота сада.
Это был дом тех самых братьев Харрингтон, в котором она планировала найти доказательство того, что один из них, а возможно, и оба, украли и подменили печать Амбропии у ее брата. Не то чтобы она была в этом окончательно уверена, но они были первыми в списке ее брата, когда он перечислял возможных воров.
Габриэла прошла сквозь высокие французские двери в дом и стала бродить по огромным комнатам. По благоприятному стечению обстоятельств бал проходил на улице, и она мысленно поблагодарила того человека, кому пришла в голову такая замечательная идея. Находиться в залах незнакомому человеку, не приглашенному к столу, было бы куда сложнее. А теперь у нее возник план.
Габриэла взяла с подноса бокал с пуншем и спросила у официанта, как пройти в женскую комнату для отдыха. Она не устала, но не хотела, чтобы ее так скоро раскрыли. Такова была часть ее плана. Надо сказать, это был плохой план, но он был лучше предыдущего, который незамедлительно привел бы к краху и пагубным последствиям. И все же второй план тоже был не идеален, в нем было больше эмоций и чувств, чем логики.
Она должна была получить этот урок несколько лет назад и думала, что сделала выводы. Она никогда не ожидала, что горе и ненависть могут сидеть в человеке месяцами, пока не разрушат изнутри психику здравомыслящего человека. Но этот бал казался ей небольшим приключением. Уже много лет у нее не случалось ничего интересного.
– Эмма, моя дорогая девочка! – Пожилая женщина вцепилась в нее и привлекла к своей пышной груди. – Как ты? Как же давно я тебя не видела! Я слышала, вы с матерью были в Париже!
Габриэла проигнорировала панический трепет в животе. Леди явно перепутала ее с кем-то еще, и Габриэле показалось глупым переубеждать ее. Она послала леди самую блистательную из своих улыбок.
– Да, мы давно не виделись.
– Ты выглядишь прекрасно, как всегда! – Пожилая женщина прищурилась и присмотрелась к Габриэле. – Прости меня, моя дорогая, я опять потеряла свои очки. – Она сделала драматическое лицо. – Это одна из проблем возраста. Все элементарные вещи кажутся такими сложными! Не буду надоедать тебе своими жалобами, но я постоянно забываю, куда кладу свои вещи.
Неужели женщина плохо ее разглядела? У Габриэлы возникло чувство благодарности к этой незнакомке. Она хотела посоветовать ей нанять специального человека, который бы помогал в таких ситуациях, или попросить сестру иногда присматривать за ее вещами.
Если у братьев Харрингтон действительно лежит печать Энрико, она должна знать об этом. Это была удивительная находка. Одно из немногих доказательств того, что легендарный и древний город Амбропия существовал на самом деле. Если бы подлинность печати была признана Антикварным советом и Контрольным комитетом! Находка подобного уровня принесла бы славу, репутацию и гарантию будущего.
Габриэла насторожилась. Репутация и будущее ее брата были бы сейчас блестящими, если бы эту печать не украли до начала ежегодного комитета. Это произошло чуть меньше года назад.
Габриэла никогда не расспрашивала Энрико об этой печати. Он показал ее лишь однажды. Брат был удивительно суеверен насчет таких вещей. Он сказал, что было бы ошибкой показывать людям печать преждевременно. Ко всему прочему Амбропия была покрыта завесой мистики и легенд, одна из
