важными, чем Натаниэль?
Габриэла провела остаток вечера в одиночестве в своей комнате, пытаясь собраться с мыслями. Она ворочалась, подгибала одеяло и безуспешно пыталась уснуть. И неудивительно. Слишком много всего скопилось в ее голове. Конечно, ее расстроило, что Натаниэль теперь знает все о ее жизни, но она не могла винить его. Она требует от него честности, но при этом постоянно скрывает от него правду. Она хотела бы разозлиться на него из-за того, что он не рассказал ей о причастности Куинтона к этой истории, но она не сомневалась, что он хотел рассказать ей. Она была благодарна ему за лояльность и понимание. Натаниэль был удивительным мужчиной. Честным и гордым. А она – дурочкой, которая не поняла этого с первого взгляда.
Габриэла обняла подушку и уткнулась в нее лицом. Она никому еще не рассказывала о тех вещах, которые поведала ему. Она любила его. Но она не могла признаться ему в этом, потому что боялась, что он не любит ее, боялась увидеть жалость в его глазах. А она не сможет принять жалость вместо любви.
Нужно было раньше признаться себе в том, что поиск печати завершен.
Времени у нее не осталось. Им нечего предъявить Контрольному комитету, кроме печати, которая у Куинтона.
Габриэла задумалась и вздрогнула от догадки. Печать сделана из халцедона и похожа на ассирийскую…
Господи Боже! Она подпрыгнула в кровати. Как она могла быть такой идиоткой?
Габриэла быстро накинула халат, соскочила с кровати и побежала к комнате Натаниэля. Она собиралась тихо постучать в дверь, чтобы никто из домочадцев ее не услышал, но потом нажала на ручку и вошла без стука. Она бесшумно закрыла за собой дверь. Пересекла темную гостиную и на ощупь добралась до кровати Натаниэля. Она легонько потрясла его за плечо.
– Натаниэль, – прошептала Габриэла.
– Что… – Он с трудом открыл глаза.
Габриэла чуть не засмеялась.
– Господи Боже, Натаниэль, да как вы можете спать в такое время?
– Габриэла?! – Натаниэль смотрел на Габриэлу, с трудом понимая, что видит ее не во сне, а наяву.
– А вы ожидаете кого-то еще?
– Я никого не ожидал увидеть в такой час. – Он схватил ее и увлек к себе в кровать. – Хочу убедиться, что вы не прекрасное видение.
И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он поцеловал ее.
Наконец он оторвался от ее губ и спросил:
– Надеюсь, это означает, что вы больше не сердитесь на меня?
– Я не сержусь на вас.
Он радостно улыбнулся.
– Тогда позвольте вас спросить, что вы здесь делаете?
– Во- первых… – Габриэла приподнялась и снова его поцеловала. Она не видела в темноте его глаз, но это было к лучшему. В счастье и в горе… Она набралась мужества и произнесла это: – Я хочу сказать, что люблю вас, Натаниэль. И мне кажется, что вы должны знать об этом.
– Габриэла…
– Нет, пожалуйста, не говорите пока ничего. Но это не все, что я желала бы вам сказать. – Она еще раз поцеловала его и усмехнулась: – Я знаю, где печать.
Глава 26
– Что? – С Натаниэля разом слетел весь сон.
– Я знаю, где печать. – Габриэла со смехом скатилась с кровати. – Одевайся, жду тебя за дверью.
– А зачем мне одеваться?
– Мы должны забрать печать. – Темный силуэт Габриэлы скрылся в гостиной.
– Прямо сейчас? – поинтересовался Натаниэль громким шепотом. Возбуждение боролось в нем с разочарованием. Почему они не могут отправиться за печатью утром?
– Да, прямо сейчас.
Натаниэль услышал, как Габриэла закрывает за собой дверь. Она знает, где печать? Он усмехнулся. Это просто невероятно. И она невероятная девушка. Невероятная девушка, которая любит его. Проклятие, этого он не ожидал, Во всяком случае, не сегодня. Он, конечно, надеялся, но все же… Натаниэль быстро оделся и вышел в коридор. Габриэла уже ждала его там.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Вижу, ты выбрала костюм взломщика для нашей ночной прогулки?
Заливший ее щеки румянец был виден даже в скудном свете единственной в коридоре лампы.
– В такой одежде будет удобнее, – пожала плечами Габриэла.
– Искать сокровища – возможно. – Натаниэль с улыбкой заключил ее в свои объятия. – Значит ли это, что мы собираемся вломиться в чей-то дом?
– Конечно, нет, – сердито ответила она.
– Хорошо.
Одной рукой Натаниэль продолжал обнимать Габриэлу за талию, а другой начал медленно поглаживать ее ягодицы.
– Мне нравится, когда на тебе мужская одежда.
– Прекрати, Натаниэль. – Улыбка на губах противоречила ее сердитому тону. Габриэла вывернулась из его объятий и начала спускаться по лестнице. – Пойдем, нам надо спешить.
– Это точно не может подождать до утра?
– Может, наверное, но я не могу. – Габриэла не обернулась, лишь ускорила шаг.
– Куда мы идем?
– У меня есть небольшой дом. – Она бросила на Натаниэля взгляд через плечо. – Я так понимаю, тебе о нем известно.
– Мы собираемся взять с собой мистера Малдуна? – улыбнулся он.
– Не думаю, что есть необходимость будить его… – Габриэла тяжело вздохнула, осознав, о ком именно спрашивает Натаниэль. – Тебе и о нем известно.
– Габриэла, любовь моя, – Натаниэль открыл входную дверь, и они вышли из дома, – я знаю все.
Она фыркнула.
– Нам потребуется карета, идти пешком слишком далеко. Ты сможешь сам запрячь лошадей?
– Да, но я думаю, что лучше взять извозчика, тем более что я знаю, где это можно сделать. – Натаниэль взял Габриэлу под руку, и они быстро пошли по улице.
– Извозчика? В такое время?
Натаниэль кивнул.
– Совсем близко, – сказал он и, помолчав немного, продолжил: – У них здесь одно… деловое предприятие.
– Ради какого дела извозчики ночью ждут пассажиров? – Габриэла посмотрела на него с недоверием.
– Ради дела, требующего большой осмотрительности, – твердо сказал Натаниэль. – Больше тебе ничего знать не надо.
Через четверть часа они наконец дошли до нужного места, где, как он и обещал, несколько карет ждали припозднившихся пассажиров. Лишь после того, как они забрались в одну из них и тронулись в путь, Натаниэль задал вопрос, который не давал ему покоя с самого начала:
– Думаешь, что печать у тебя дома?
– И возможно, была там все это время, – кивнула Габриэла.
– Но почему ты так считаешь?
– Помнишь, вчера вечером ты показал мне печать, принадлежавшую Куинтону? – Габриэла наклонилась к нему, едва сдерживая волнение. – Точно такую же Энрико показывал комиссии. Ею подменили его печать.
– Ты уверена, что это одна и та же?
– Да, я уверена, – ответила Габриэла.
– Так ты говоришь…
– Это Энрико забрал печать у Куинтона, – торжествующе произнесла она. Вполне в его духе положить на место собственной печати ту, на которую он собирался ее обменять. Словно круг замкнулся.
– Но почему тогда он не сказал тебе, что к нему вернулась печать Амбропии?
– Не уверена, что он этого не говорил. – Габриэла задумалась. – Ты же читал его последнее письмо. Бессвязное, путаное, но тем не менее чувствовалось, что писал его победитель. Тогда я не обратила на это внимания, но теперь… – Габриэла кивнула. – Да, теперь все встало на свои места.
Они вышли из кареты, когда та остановилась напротив дома Габриэлы, и Натаниэль попросил извозчика подождать. Габриэла поспешила открыть дверь – ключ легко повернулся в замке. Возможно, слишком легко. Странное чувство охватило Натаниэля, но он отмахнулся от него, решив, что это связано с пребыванием в незнакомом доме поздно ночью.
Габриэла вошла внутрь и обернулась на Натаниэля.
– Флоренс и Мириам уехали по делу, так что сейчас здесь никого нет.
Она зажгла лампу в прихожей, вошла в комнату, похожую на гостиную, и вернулась со второй лампой, с которой начала подниматься на второй этаж. Натаниэль последовал за ней, не в силах избавиться от неизвестно откуда взявшегося чувства тревоги.
После второго лестничного пролета Габриэла повернулась, провела Натаниэля по узкому коридору, в конце которого оказалась открытая дверь.
– Подержи, пожалуйста. – Она протянула ему лампу.
Натаниэль внимательно осмотрелся. Они оказались в комнате, где из мебели была только кровать и комод с зеркалом. В одном из углов стоял маленький деревянный ящик, к которому Габриэла и направилась. Она решительно откинула крышку, и та с громким стуком упала на пол. На шум темный дом отозвался звонким эхом. Натаниэль нахмурился.
– Ты ничего не слышала?
– Нет, – ответила Габриэла, внимательно рассматривая содержимое ящика.
– А вот мне кажется, что я что-то слышал, – пробормотал Натаниэль и прислушался. Возможно, это всего лишь эхо, но он все равно мог поклясться, что уловил какой-то странный звук в доме.
– Этот ящик мне прислали после того, как Энрико умер. Мы открыли его, но… – Габриэла замолчала. Несмотря на непростой характер Энрико, он оставался ее братом, и ей по-прежнему было тяжело говорить о его смерти. – Но у меня так и не нашлось времени разобраться с его содержимым.
Она глубоко вздохнула и опустилась на колени. Натаниэль старался держать лампу так, чтобы дать Габриэле как можно больше света. От лампы шел странный запах гари. Интересно, когда ею пользовались в последний раз?
Габриэла тем временем извлекала из ящика обрывки жизни Энрико Монтини. Несколько статей о моде, обмундировании, книги и тетради в твердом переплете, любопытные, но на первый взгляд не слишком важные старинные предметы, поношенная пара башмаков. Габриэла собралась уже отложить обувь в сторону, как вдруг передумала, осторожно взвесила один из башмаков в
