Лидия Джойс
Шепот ночи
Медвежонку, который когда-нибудь обидится, что мама посвятила ему эту сентиментальную книгу.
Особая признательность доктору Джейни Скилак, благодаря которой я не запуталась в математике.
Глава 1
Алсиону Картер охватил страх. Оцепенев, покачивалась она на спине мула, с такой силой вцепившись в переднюю луку седла, что сведенные судорогой пальцы онемели. Болтавшиеся поводья при каждом шаге задевали шею мула, подчинявшегося терявшейся в тумане узде. Только эта узда да приглушенный стук копыт убеждали Алси, что ее невидимый провожатый едет впереди. И только слепая отчаянная надежда позволяла ей верить, что он имеет хоть какое-то представление о маршруте.
Мир сомкнулся вокруг нее, маленький, невыразительный, лишенный отличительных черт, словно яичная скорлупа. Ее ноги поглотил клубящийся туман, даже собственные руки она едва могла разглядеть. Слабые лучи солнца с трудом пробивались сквозь плотную пелену облаков, сглаживая тени и стирая ощущение глубины.
Сзади слышались молитвы, возносимые шепотом по-французски, да тихое постукивание перебираемых четок, напоминавшее шуршание насекомого. Селеста, горничная Алсионы, панически боялась мулов. Что уж говорить о крутом обрыве, по краю которого шла узкая тропа! Но туман давно скрыл от глаз путешественниц глубокую пропасть. Селеста была близка к истерике.
Утомленная стенаниями служанки, Алси разрывалась между досадой и завистью. Если бы она тоже могла спрятать нарастающую тревогу за театральными жестами! Она чувствовала себя совершенно беспомощной, хуже того, она знала, что страх ее всем заметен. Шесть дней кряду носила она одну амазонку, и даже еженощные старания Селесты не могли уберечь отделанный золотым шнуром серый шелк от пятен грязи и сырости. Костюм был создан для двухчасовой увеселительной прогулки в ухоженном парке, а не для бесконечного путешествия по дикой местности. С прической Алси при влаге и ветре дело обстояло немногим лучше. Волосы выбивались из шпилек и лент, и она воспринимала это как личное оскорбление.
– Долго еще? – окликнула она по-немецки провожатого. Ее голос прозвучал в тумане неестественно резко и громко. Она сделала новую попытку, стараясь говорить беззаботно: – Когда мы приедем? Вы сказали, что сегодня последний день.
– Сейчас, фрейлейн, – донеслось сквозь белую пелену.
Внезапно Алси почувствовала вокруг открытое пространство, казалось, каменистый склон, уходивший вверх, вдруг исчез. Неужели они поднялись на гребень горы?
Словно отвечая на ее мысли, налетел ветерок, разрывая в клочья гнетущий туман. В редеющей мгле проступил силуэт провожатого. Алси увидела, как он натягивает поводья, заставляя своего мула остановиться. Ее мул, сделав несколько шагов, тоже вскоре встал.
– Почему мы остановились? – ненавидя себя за нервозную пронзительность тона, спросила Алсиона, откидывая упавшие на глаза растрепавшиеся волосы.
– Имейте терпение, – бесстрастно ответил провожатый. Так же безучастно он отвечал на любой вопрос в течение последних шести дней.
У Алси не было выбора, поэтому она ждала, пытаясь разглядеть округу сквозь редеющий туман. Легкий бриз скоро сменился свежим ветром. В быстро очистившемся воздухе Алси увидела спускающуюся вниз тропу, терявшуюся там, где взметнувшиеся скалы уступали место темному сплетению леса. За напоминавшими зубья пилы верхушками деревьев виднелась противоположная сторона долины и… смутно вырисовывающийся на горном склоне замок. Он стоял на краю скалы, немного выше уровня, на котором остановились путешественницы. Серые зубчатые стены безразлично взирали на раскинувшийся внизу лес. Замок казался таким же древним и холодным, как горы.
– Замок Вларачия, – сказал провожатый.
Тронув поводья, он снова пустил мула в путь. За спиной Алси опять послышались панические молитвы Селесты.
Замок Вларачия. Алси не верилось, что она наконец его увидела. А ведь год назад план отца казался ей исключительно разумным, легко достижимым и – Алси была честна с собой – довольно романтичным. За этот год она обменялась серией застенчивых писем с мужчиной по имени Янош, а отец тем временем спокойно оговаривал финансовую сторону дела. Алси в полное распоряжение отходила доля невесты, а остальная часть приданого по условиям брака передавалась барону в доверительное управление с гарантиями надежности, которые только можно было придумать. Поэтому долгая поездка Алси от Англии до Вены и вниз по Дунаю стала осуществлением чудесной девичьей мечты, которую не омрачали приземленные денежные отношения, и самым длительным путешествием в ее жизни.
Но когда пароход достиг Оршовы, поднявшийся от реки туман, окутав Алси, вселил в нее ощущение нереальности. И с того момента, как Алси ступила на причал, она уже не могла заставить себя поверить, что все это происходит на самом деле. Незнакомый антураж только усиливал это чувство.
«Вас встретят в порту», – сообщал в последнем письме Янош. Но он умолчал о том, что невесту встретит не карета с кучером в ливрее, которая быстро домчит ее в особняк, возвышающийся над городом, а парочка головорезов, которые повезут ее в дикую местность верхом на муле, а багаж разместят на спинах четырех верблюдов. Настоящих верблюдов! Какая досада, что тетя Рейчел заболела, и ей с горничной и слугой пришлось остаться в Вене у кузины. Несмотря на тревоги и волнения, Алси очень хотелось увидеть реакцию тетушки. Погонщик верблюдов говорил на совершенно незнакомом языке, а провожатый, кажется, весьма поверхностно знал немецкий, которым пользовался очень неохотно и скупо, обычно чтобы уверить ее, что они близки к цели, очень близки.
И теперь Алси увидела ее.
Маленькая кавалькада снова нырнула в лес, и Алси, погрузившись в обуревавшую ее сумятицу мыслей и эмоций, впервые усомнилась в разумности матримониального плана. Машинально она поднесла руку к ожерелью, пальцы сжали висевшую на нем миниатюру. За последние четыре месяца она так часто рассматривала ее, что теперь, не глядя, могла мысленно представить изображенного на ней красивого мужчину. В Англии она считала мягкие затуманивающие блики вокруг благородных черт Яноша скорее бьющими на эффект, но теперь они навевали странные мысли.
Алси перебирала в уме страницы его нежных, хоть и сдержанных писем, пытаясь найти слова любви в его тщательно подобранных почтительных фразах. Она столь увлеклась этим, что не заметила, как они, обогнув скалу, добрались до замка, и очнулась, когда ее мул остановился.
Тропа, превратившись в дорогу, исчезала, поглощенная утробой замка. Ворота были плотно закрыты, словно отражая нападение неприятельской армии. Дуб почернел от времени и, наверное, от кипящей смолы, которую лили на головы врагов. От охраняющих ворота башен, сурово вздымаясь к закрытому тучами небу, тянулись мощные стены, серые, мрачные.
«Придется стоять здесь, пока кто-нибудь нас заметит?» – задавалась вопросом Алси, а ее провожатый в терпеливом молчании всматривался в старые дубовые створки. Стоило ей подумать, что нужно крикнуть что-нибудь приветственное, как ворота начали со скрипом открываться.
Только сейчас Алси сообразила, как ужасно выглядит: бледная, в измятом дорожном костюме, с растрепанными волосами и забрызганными грязью юбками. «Я не могу войти в таком виде!» Она почувствовала приступ паники. Алси знала, что, несмотря на отсутствие благородного происхождения, может выглядеть настоящей леди. Ее будущее счастье зависит от первой встречи.
– Подождите! – прошипела она провожатому. Он сделал вид, что не слышит ее.
– Я должна привести себя в порядок, – отчаянно настаивала Алси. – Мне нужно переодеться, причесаться…
Но было уже поздно. Ворота широко распахнулись, открыв толпу людей, во все глаза смотревших на гостью.
Провожатый вошел в ворота, мул Алси послушно поплелся за ним. Широкий внутренний двор простирался между оборонительными стенами и массивной квадратной башней, гордо возвышавшейся над лабиринтом протянувшихся в стороны серых пристроек. Пространство было заполнено мужчинами, женщинами, детьми. Алси начала машинально пересчитывать их и сбилась, перевалив за две сотни.
Она сидела на муле прямо, словно аршин проглотила, стараясь изобразить уверенную в себе, холодную высокородную леди, хотя, как никогда, чувствовала себя сейчас разряженной дочерью простолюдина. Сердце неистово стучало у нее в груди. Мысли о местных крестьянах и слугах ей в голову не приходили. Конечно, какие-то подданные у Яноша должны быть, но Алси представить себе не могла, что они станут оценивающе разглядывать ее при первой встрече. Если она и думала бы о местных жителях, то вообразила бы их в благопристойных платьях из английского набивного ситца и хорошо скроенных шерстяных костюмах. Но на мужчинах под мешковатыми сюртуками виднелись странные жилеты с круглым вырезом и восточным узором, а наряды женщин поразили выросшую в Лидсе Алси своей экзотичностью. Лица женщин обрамляло белое полотно, широкие фартуки из той же ткани прикрывали платья. И чепцы, и фартуки были вышиты угловатым орнаментом, который казался почти варварским. Алси почудилось, что она видит в их лицах черты кочевников, полчища которых столетия назад захлестнули этот регион. Кажется, они действительно дети гуннов, как утверждают сами венгры.
Взгляд Алси устремился от крестьян к одиноко стоявшему в стороне мужчине. Чувство отстраненности отделяло его от остальных гораздо сильнее, чем расстояние и европейская одежда. Алси
