увеличивало сумму премии. Голова неприятельского морского пилота, обученного летать в условиях севера, ценилась высоко. Глайдер спустился на все четыре мягко спружинившие амортизатора. Из люка над крылом выбрался летчик в матово блеснувшем металлическом шлеме. Держа у плеча короткий автомат, он пытался разглядеть, есть ли кто-нибудь в кабине истребителя. Через матовое армированное стекло разглядеть было трудно, и коричневый, посоветовавшись со своим напарником, спрыгнул вниз. Командир глайдера откинул верх стеклянного колпака и страховал его, положив на борт ствол автомата.
Коричневый приблизился к истребителю и осторожно заглянул в кабину. Потом знаком показал: там никого нет. Нагнувшись, стал рассматривать следы и быстро отыскал направление, в котором скрылся пилот сбитого истребителя.
Наверное, он не ожидал, что Ральф спрячется где-то рядом. Коричневый шел, перебросив ремень автомата через плечо, вглядываясь в следы. Его напарник, в колпаке глайдера, сидел вполоборота к Ральфу. Если он повернет голову еще немного, то наверняка увидит его. Коричневый сбился со следа и закружил на месте. До него было с полсотни шагов. Ральф понял, что стрельбы не избежать, хотя шансов победить у него гораздо меньше, чем у экипажа бронированной машины.
Прячась за елью, он привстал на колено. Зная, что автоматы этого образца дают большое рассеивание при стрельбе очередями, Ральф перевел кнопку на одиночный огонь. Он долго целился, рискуя быть увиденным, но от первого выстрела зависело слишком многое.
Трассирующая пуля, разбрызгивая искры, ударилась о край колпака и рикошетом прожгла плечо пилоту. Колпак мгновенно захлопнулся. Тот, который шел по следам, пытался сорвать автомат. Пуля сбила его с ног. Сдвинув кнопку на автоматическую стрельбу, Ральф одной длинной очередью выпустил магазин в решетчатые жалюзи, прикрывающие двигатель. Теперь быстрее к тому обломку скалы, единственному укрытию. На бегу оглянулся. Глайдер медленно поднимался, разворачиваясь в его сторону. Ральф, задыхаясь, повалился к подножью скалы. Глуша вой двигателя, ударила шестиствольная установка. Снаряды взрывались совсем рядом, осыпая голову и спину каменной крошкой. Сейчас глайдер облетит вокруг скалы и расстреляет его, как в тире.
Он бежал вдоль синей с бурыми вкраплениями каменной глыбы, глубоко утонувшей в травянистом грунте И вдруг увидел узкую щель. Кинулся под нависающий козырек, втискивая тело в сырую нору. Как можно глубже! Там вверху снова заработали шесть стволов. По левой ноге ударило с такой силой, что Ральф потерял сознание. На несколько секунд? На час? Очнувшись, дотянулся рукой до голени Нащупал рану. Штанина пропиталась кровью. Какое-то время он лежал, ощущая, как к горлу подступает тошнота. Если он сейчас не выберется отсюда, то задохнется. А вдруг глайдер стережет его? Лучше это, чем сдохнуть от удушья! Извиваясь червяком, вытолкнул тело наружу.
Было тихо. Коричневый улетел. Лишь за деревьями поднимался в неподвижном воздухе столб дыма: догорали остатки истребителя.
Тропа закончилась — впереди была пропасть. Мун невольно попятился.
— Сейчас начинается самое опасное, — предупредил Хэнк, — лезь за мной и не смотри вниз.
Подтянувшись на руках, он перебросил тело на маленькую площадку, сделал несколько шагов по карнизу и, снова подтягиваясь, взобрался выше.
— Здесь деревянный клин, опирайся на него. Не страшно?
— За птичьими яйцами я взбирался и выше, — переводя дыхание, похвастался Мун.
В отличие от большинства инчей, он не боялся высоты. Может, именно за это качество Хэнк взял его с собой.
Постепенно они добрались до вершины. Выглянуло солнце, и отсюда стал хорошо виден почти весь остров. Далеко внизу, среди нагромождения скал, раскинулся поселок. Посреди лагуны застыло несколько лодок-ловили сетями митай. Особенно внушительно выглядела Синяя Стена, опоясавшая южное побережье, лагуны и заливы, куда могли заходить большие лодки. С севера остров защищали скалы.
— Афан сказал, что через три осени Стена будет построена. Ох и попируем! Наверное, не хватит и десятка бочек пива.
— Ну а что дальше?
В голосе Хэнка Муну послышалась насмешка. Что будет дальше, знал любой мальчишка. Потом наступит Вечное Лето.
— Разве эта каменная ограда накормит? Защитит семью от зимы и снега?
Мун растерянно моргал. Спорить со спутником он не решался. Авторитет Хэнка в племени был бесспорен. Он считался лучшим охотником, а в единоборстве ему не могли противостоять самые сильные воины. Одно время Хэнк даже жил в Каменном Доме, но вскоре вернулся в поселок. Его хижина стояла на краю, рядом с жилищем певца Соца.
Хэнк мог позволить себе сомневаться в очевидных вещах, хотя там внизу он редко вступал в какие- либо разговоры. После смерти своего друга Тиуна он сторонился сборищ и поддерживал отношения лишь с Соцем.
Соц считался опальным. Его давно уже не приглашали выступать на праздниках. Он сложил едкую песенку о том, почему у Говорящих такие большие животы, хотя они и называют себя младшими среди инчей. Соцу разрешили петь только в своей хижине, но он продолжал сочинять. Когда Соц хрипло напевал свою балладу о черных ослах, проходящие инчи невольно замедляли шаги и, хихикая, перемигивались друг с другом.
“И лепят ослы из навоза ограду…” Не намек ли это на Синюю Стену?
Они поднимались по козьей тропе все выше в горы. Тропа, выбитая в камне бесчисленными поколениями животных, причудливо петляла и разветвлялась.
Перевалив через очередную гряду, Хэнк и Мун оказались на краю долины. Было удивительно и непривычно видеть после голого камня траву, ряды высоких елей и кустарник, усыпанный ягодами.
Они сбежали вниз по склону. Мун, опустившись на корточки, потрогал траву, потом, не выдержав, лег и перекатился через голову. Нагретый травяной ковер пружинил, обволакивая тело.
— Гляди, вон пасутся козы, — негромко проговорил Хэнк.
Мун долго всматривался в направлении, куда показывал Хэнк. Наконец разглядел на каменистой террасе четыре рыжих пятна.
— Будем охотиться на них?
— Нет. Туда нам не добраться. Найдем что-нибудь поближе. Видишь тот кустарник? Я его обойду и лягу в засаде. Ты направляйся прямо через кусты. Можешь шуметь, кричать, в общем, вспугивать дичь.
Мун дождался, когда Хэнк скрылся за дальним краем кустарника и двинулся ему навстречу. Перебросив копье с руки на руку, он несколько раз взмахнул им. Мун неплохо метал копье в цель, и две зимы назад был даже награжден Малым ракушечным ожерельем. Но попасть в пузатого глиняного болвана, изображающего Вольного Рыбака, куда легче, чем в пугливую козу.
— И-иэх! И-иэх!
Мун кричал, размахивая копьем. Хэнк обязательно добудет козу. Он умелый охотник! А если и не добудет, то все равно хорошо. Они наберут ягод и съедобных корней, а вернувшись в поселок, Мун расскажет, какие скалы и ущелья пришлось преодолеть, чтобы попасть в эту долину. От подступивших чувств Мун затянул песню, сочиненную Хвалителем Афаном:
Хэнк убил сразу двух коз. Когда взвалив туши на плечи, они несли их к источнику, Хэнк проговорил, не оборачиваясь к Муну:
— Ты больше не пой эту песню.
— Почему? — искренне удивился Мун. — Ее поют все.
