кретином? Если ему не понять, что все это объективный процесс развития общества, что прогресс в том и состоит, что исчезают старые профессии и появляются новые, то я — то в чем виноват?.. Ведь каждый по- своему понимает! Вот учились мы с ним в одном классе, жили в одном городе, служили в одной армии, а какие разные люди получились. А если взять весь мир? Сколько стран, сколько армий?.. Не может же ЮНДО подходить индивидуально к каждому кригеру, это же просто невозможно! И даже если бы было возможно, то процесс затянулся бы на десятки лет. А разоружение людям сейчас нужно, а не через полвека! Через полвека я буду лежать на кладбище, и мне будет глубоко наплевать, стреляют над моей могилой или занимаются любовью! Но сейчас, пока я жив, душу положу на то, чтобы была любовь и не было смерти!..”
— Скажи, Михаил, ты давно в Ассоциации? — спросил он.
Дуля смотрел на него удивленно.
— А с чего ты взял, что я член Ассоциации?
Рыманов рассмеялся.
— Догадался… Так вот скажи мне, Михаил: чего вы добиваетесь?
Дуля быстро взглянул на него, и было в этом взгляде что-то от затравленного насмерть зверя, безысходность какая-то и покорность судьбе.
— Ничего мы не добиваемся, — сказал он устало. — Хотим, чтобы оставили в покое и дали дожить остаток жизни. Неужели это так много? Это же единственное условие Ультиматума!
— А Ультиматум-то ваш, Дуля, блеф! — произнес вкрадчиво Рыманов.
— Что ты, Рыма! — сказал Фигнер. — Тебе мало “Мэджик стар”?
— Э-э, нет! — Рыманов пригрозил пальцем. — “Мэджик стар” — это прошлое, мы вам подобного больше не позволим. Да и где вы сил столько наберете, чтобы произвести десятки, таких акций, на которые указываете в Ультиматуме?
Дуля вздохнул и встал из-за стола.
— Дурак ты, Рыманов! — сказал он. — Это тебе не детские игры в тайное общество смелых и отважных!.. Такие, как ты, все-таки угробят мир. А потом будут прыгать на его останках и орать, что они были правы. Только убеждать в этом будет некого!.. Ты извини: мне пора.
— И это все, для чего ты искал со мной встречи?
— Да… Я просто хотел посмотреть на тебя. Вряд ли мы увидимся еще раз, во всяком случае, при таких обстоятельствах.
Он показал глазами на стол и выключил экран. Бледный туман вокруг них исчез.
— Ведь когда-то мы были друзьями… — проговорил Дуля.
— Это было слишком давно! — сказал Рыманов. — Забудь!
Подошел гарсон. Расплатились молча, от предложенной гарсоном возможности загримироваться отказались настолько решительно, что тот сразу отстал. На первом этаже надели плащи и нырнули в серую морось.
— Я тебя провожу, — сказал Фигнер.
— Хочешь убедиться, что я за тобой не слежу? — спросил Рыманов. — На это у меня есть спецы.
Говорить — во всяком случае на равных — было больше не о чем, и до машины шли молча, аккуратно обходили с разных сторон лужи на тротуаре. Открывая дверцу машины, Рыманов сказал:
— Может, тебя подвезти?
— В застенки ЮНДО, что ли? — спросил Фигнер. — Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам доберусь.
— Ну, тогда будь здоров! До встречи!.. И подыскивай себе адвоката, потому что вы обречены.
— Чему быть, того не миновать! — сказал Фигнер. — Только когда начнешь нас обкладывать, учти, что это не так просто.
Он резко повернулся, перешел на другую сторону улицы и быстрым шагом удалился в сторону площади де Голля. Рыманов некоторое время смотрел ему вслед, последняя фраза Дули ему не понравилась. Рыманов сел в машину, захлопнул дверцу и вызвал дежурного.
— Здесь Рыманов.
— Слушаю, господин начальник!
— Немедленно кэтчера! Район — по пеленгу. Ориентир — моя машина. Объект — мужчина лет пятидесяти, среднего роста, одет в серый плащ, на голове серое кепи… Никаких активных действий, только наблюдение!
Он включил маяк для пеленгатора, и тут в голову ему пришла мысль, настолько неожиданная, что его даже пробрал озноб.
“Подожди, подожди, — сказал он себе. — Ведь это уже игра ва-банк. Не торопись, подумай!..”
Думать было нечего. Риск, конечно, есть, куда же без риска. Но ситуация того стоила. И он решился. Включил двигатель, развернулся и не спеша двинулся в ту сторону, куда ушел Фигнер. Он догнал его, как и рассчитывал — около парка. Фигнер даже не вздрогнул, когда рядом взвыли тормоза. Он остановился, равнодушно глядя, как Рыманов выходит из машины.
— Что-нибудь забыл? — спросил он. — Ах да, я не вернул тебе магазин.
— Оставь его себе, — сказал Рыманов. — Хочешь я тебе помогу?..
Фигнер молча пожал плечами.
— Ты подумай вот о чем, — сказал Рыманов. — Когда все это кончится, вас ждет смерть! Никакие “Огненные меченосцы”, никакие посткригеры вам не помогут.
Ему показалось, что Фигнер слушает с интересом. Это подхлестнуло Рыманова, и он минут пять упражнялся в ораторском искусстве, доказывал Фигнеру, что заранее подготовить пути отхода — далеко не последнее дело, что когда FMA начнет рассыпаться, все бросятся спасать свою шкуру и всем будет наплевать друг на друга… Он услышал за спиной в парке чуть слышное шипение, понял, что “джампер” уже здесь, и умолк.
— Из всего сказанного тобой я не услышал главного, — проговорил Дуля. — Что я должен сделать, чтобы подготовить пути отхода?
— Ничего особенного… Нужно сделать так, чтобы текст Ультиматума на фирменном бланке вашей Ассоциации — то есть, в том виде, как нам прислали — попал в Совет Блюменталя… Это такой город в Иртании, на Восточном побережье.
— Знаю, — сказал Фигнер.
— Ах да, ты же выполнял там интернациональный долг… Так что скажешь? Устраивает предложение?
— Нет.
— Ты хорошо подумал? Ведь жизнь, Дуля. Жизнь!..
— Ты так ничего и не понял, Рыма! — сказал Фигнер. — Существование — далеко не всегда жизнь. Для жизни нужна еще и свобода!.. Это до меня дошло, когда я выполнял интернациональный долг. Вот так- то, Рыма!
— Ну, смотри, Дуля!
— Смотрю, Рыма, смотрю! Ты думаешь, я встречался сегодня только с тобой?..
Он повернулся и ушел, маленький и одинокий, какой-то нереальный в желтом свете фонарей. Сзади послышались легкие шаги, и из парка, где приземлился “джампер”, вышел кэтчер. Рыманов кивнул ему, и парень пошел вслед за Дулей.
Рыманов вернулся в машину очень недовольный собой.
Слева бесшумно промелькнула тень, и пока Рыманов соображал, что бы это такое могло быть, впереди, там, куда ушли Фигнер и кэтчер, вдруг вспыхнул свет, и через секунду раздались сухие выстрелы.
Рыманов дал сигнал тревоги, выскочил из машины и бросился вперед. Схватился за карман. Потом вспомнил, что пукалка осталась без магазина и что и с магазином в данной ситуации это не оружие, и зло сплюнул. Когда он подбежал к месту происшествия, кэтчер стоял на колене и, сжав обеими руками здоровенный “паркер”, быстро стрелял вдоль улицы в серую морось, а шагах в десяти лежал ничком на тротуаре школьный приятель Мишка Фигнер по прозвищу Дуля.
“Судя по всему, шлепнули свои же, — подумал Рыманов. — Больше некому. Профессионально они
