— Я знаю, как укротить лапонов! Понимаешь? Без драки. К чему уменьшать доходы от данников? Ха-ха, слушай… — И ярл тихим голосом сказал своему лучшему кормчему и помощнику несколько слов.
Эстольд оторвался от свиного бока, который он обгладывал. Слова Оттара постепенно проникали в его сознание. В густой рыжей бороде кормчего «Дракона», покрытой салом и кусками пищи, открылась широкая пасть с твердыми желтыми клыками.
— Хо-хо-хо! — закричал Эстольд. — Клянусь Бальдуром, ты прав, мой ярл, ты прав, Оттар! Ы-ах!
И оба, глядя друг на друга, оглушительно хохотали. Постепенно они привлекли к себе общее внимание. Крепкие напитки кружили головы, викинги заражались весельем, не зная, к чему оно. Раскаты хохота потрясали крышу.
Заинтересованная Гильдис решила сменить гнев на милость и узнать причину радости мужа. Но пока она пробиралась среди столов, пачкая длинный бархатный подол о кучи объедков, с которыми не могли справиться обожравшиеся псы, Оттар в последний раз опорожнил чашу и улегся спать прямо на помосте.
Сказались и утомление, и бессонница, и пресыщение. Молодой ярл дышал могуче и ровно, как кузнечный мех. Сейчас его могло бы разбудить только раскаленное железо.
Зал успокаивался. Одни викинги вышли, другие, как Оттар, заснули там, где ели. Тишина нарушалась жужжаньем мушиных роев, лязгом собачьих челюстей, ловивших муху, храпом и вскрикиваниями тех, кого давили вызванные хмелем и обжорством кошмары.
Как всегда, сочился тленный смрад из фиорда и из рва, смешиваясь под крышей зала с вонью грязных человеческих тел и запахом жирной пищи. Это был своеобразный аромат, знакомый викингам, — многообещающий запах богатого и процветающего горда.
В горде Оттара находилось лишь двадцать лошадей, пригодных под верх, и в поход больше трех сотен викингов вышли пешком. Они двигались широким шагом; его называли волчьим шагом викинга.
Викинги умели ходить: на ровном месте они опережали лошадей, и всадники ехали рысью, чтобы не отставать. А на подъемах, на пересеченной местности, в лесу и среди кустов конница не поспевала за детьми фиордов, владеющими искусством похода.
Дорога поднималась по долине мимо пастбища свиного стада, принадлежащего Оттару. Заслышав чужих, одичавшие животные поднимали длиннорылые морды и вглядывались маленькими, подслеповатыми глазками. Сторожевые кабаны подали сигнал тревоги звучным фырканьем.
Стадо выстраивалось подобно отряду воинов. В середину сбились самки с детенышами — драгоценностью рода. Их окружили подросшие кабаны и холостые свиньи. Матерые секачи уперлись головным отрядом, готовым не только дать отпор, но и перейти в наступление. Это очень походило на боевой строй хорошего, обученного войска.
Приближаться к стаду было опасно, и викинги далеко обошли его. Один Оттар подъехал поближе. Ярл с удовольствием рассматривал свиней, он видел в них сильное племя, смелое, готовое к драке. И они принадлежали ему.
В этом месте долины стадо обитало круглый год под присмотром нескольких траллсов, белобрысых саксов-свинопасов. Саксы жили здесь же, во врытой в склон горы хижине-пещере. Свиньи считали это место своей собственностью и из всех людей признавали только сторожей.
В летнюю пору ловли китов и кашалотов свиней подкармливали мясом морских зверей, зимой — рыбой и тем же мясом, которое хранилось в глубоких ямах. Там оно медленно разлагалось, делаясь для стада всё более заманчивым лакомством. Свиньям же бросали тела умерших траллсов; эти животные были своеобразным ходячим кладбищем.
По мере надобности свиней брали стрелами. Особый вид охоты был сопряжен с риском, что делало заготовку свинины любимым развлечением викингов.
Любопытство всадника надоело одному из секачей. Громадный, черный от налипшей грязи, он шагом вышел из строя и замер, шевеля ноздрями носа, который был шире человеческой ладони; секач ловил запах Оттара.
За матерым кабаном пронзительно взвизгивали теснимые старшими поросята, огрызались матки. Тревожно и густо хрюкали свиньи, взволнованные воспоминанием о стрелах.
Раздраженный секач решил предложить человеку поединок, победить его и съесть. Он бросился для одновременного удара клыками и всей своей массой, равной массе лошади.
Оттар подпустил секача на несколько шагов, вздернул коня на дыбы и повернул его на задних ногах. Когда обманутый секач остановился, потеряв противника, ярл был уже далеко.
Присев и спрятавшись за стадом, траллсы-свинопасы следили за ярлом. Саксы жили вместе со свиньями, питались одной пищей, привыкли к животным и понимали их.
Когда стадо успокоилось и разбрелось, один из свинопасов издал ласковый, напоминающий хрюканье зов. Секач ответил чем-то напоминающим длинный вздох, и человек приблизился к чудовищному зверю. Кося умным серо-зеленым глазом с белыми ресницами, кабан приподнял губы, ещё больше обнажив кинжалы изогнутых бивней.
Сакс чесал бок развалившемуся кабану. Он чесал изо всей силы острым концом можжевеловой дубинки — иначе кабан не почувствовал бы дружеской ласки.
— А если бы ярл не увернулся от тебя, Джиг? А? Джиг, что бы ты с ним сделал? — спрашивал человек на саксонском языке, налегая на дубинку.
Джиг ответил внушительным ворчаньем.
— Эх, Джиг, глупый Джиг! — говорил человек своему любимцу. — Если бы ты пустил меня под свою шкуру! Если бы я был колдуном и мог поменяться с тобой телом!..
За пастбищем для свиней, на обратном скате возвышенности, лежали возделанные поля. Здесь выращивали рожь для лепешек, овёс для каши и коней, ячмень, из которого делали солод для пива — любимого напитка викингов, предпочитаемого многими виноградному вину и меду. Отсюда горд получал морковь, брюкву, редьку и вкусную желтую репу.
На окраине усадьбы были поселены траллсы, взятые на самых дальних берегах Валланда, к югу от саксонского острова. Они говорили на своем особом языке, на их головах росли такие же черные волосы, как у лапонов-гвеннов, но кожа была белой, а не желтоватой. На их лбах, как и на лбах всех траллсов Нидароса, была выжжена руна «R» — ридер, начальная буква имени Рёкина. Их женщины, как и дети, носили тот же знак.
Весной полевые траллсы на себе пахали поля. Летом они оберегали посевы от птиц и зверей и ухаживали за ними, пропалывая всходы и таская воду для поливки. Им было позволено возделывать для себя небольшие клочки вдали от полей ярла, один раз в неделю ходить к морю ловить рыбу своими средствами и пользоваться остатками мяса убитых морских животных, однако без малейшего ущерба для полей ярла. На зиму полевые траллсы оставались в землянках около полей и жили под снегом как умели.
Иногда недовольный плохой работой ярл вешал кого-нибудь на высоком столбе среди полей. Тело запрещалось снимать. Для назидания.
Все остальные траллсы горда, кроме свинопасов, завидовали полевым траллсам.
Застигнутые викингами земледельцы опускались на колени и, прижав крестом руки к груди, низко опускали головы. Черные головы торчали, как пеньки, среди высоких колосящихся злаков.
Викинги, вытянувшись по одному, проходили полями по тропинкам. Вид хлебов обещал хороший урожай. Изредка кто-либо из викингов нагибался и срывал василек. Цветы были редки — поля тщательно пропалывались.
Виселица с задранной опорой для веревки имела вид руны «Y» — каун. Не боясь викингов, вороны продолжали сидеть вблизи. Тело повешенного слегка поворачивалось, воздух сочил запах тления. Под
