— Все очень просто, — продолжала Дафни. — Сэр Раймонд вряд ли считал возможным, что миссис Трентам переживет Дэниела.
— И что из этого? — сказал Чарли.
— И я сомневаюсь также в том, что он предполагал появление у Дэниела ребенка раньше, чем она отправится в мир иной.
— Скорее всего, вы правы, — произнес Чарли.
— Всем нам понятно, что сэр Раймонд меньше всего хотел, чтобы его наследство попало к Найджелу Трентаму, в противном случае он бы назвал его следующим наследником и не стремился бы передать свое состояние отпрыску Гая Трентама, которого он даже в глаза не видел. Он не стал бы также добавлять слова: «…если у него не окажется потомства, то имущество должно перейти к моему ближайшему из оставшихся отпрысков».
— К чему ты клонишь? — спросила Бекки.
— Все к той же клаузуле, которую нам только что процитировал Чарли. «Идите так далеко, как сочтете нужным, чтобы найти того, кто имеет право претендовать на мое наследство», — Дафни прочла запись, поспешно сделанную ею на узорчатой скатерти. — Это его слова, мистер Баверсток? — спросила она.
— Да, его, леди Уилтшир, но я все еще не вижу…
— Это потому, что вы слепы, как и Чарли, — пробурчала она. — Слава Богу, что хоть один из нас все еще в здравом уме. Мистер Баверсток, напомните нам, пожалуйста, распоряжения сэра Раймонда о помещении объявлений в газетах.
Баверсток прикоснулся к губам салфеткой, аккуратно сложил ее и положил перед собой.
— Объявления должны быть помещены в «Таймс», «Телеграф» и «Гардиан», а также в любой другой газете, которую я сочту уместной и подходящей для этой цели.
— Которую вы сочтете уместной и подходящей, — повторила Дафни, выделяя каждое слово. — Достаточно явный намек человека в здравом уме. — Все взгляды были прикованы к Дафни, и никто не пытался прервать ее. — Разве вы не видите, что это ключевые слова? — спросила она. — Потому что если у Гая Трентама действительно остался ребенок, то уж, наверное, вы не найдете его, помещая объявления в лондонской «Таймс», «Телеграф», «Гардиан», «Йоркшир пост» и даже в «Хаддерсфилд дейли».
Чарли опустил кусочек своего праздничного торта назад на тарелку и посмотрел через стол на Баверстока.
— Бог мой, она права, вы знаете.
— Вполне возможно, что она не ошибается, — согласился Баверсток, беспокойно заерзав на стуле. — И я должен просить прощения за недостаток воображения, потому что, как справедливо заметила леди Уилтшир, я оказался глупым слепцом, не последовав указаниям своего хозяина, рекомендовавшего мне полагаться на свой здравый смысл. Не оставляет никаких сомнений, что он предполагал наличие у Гая Трентама потомства, искать которое надо не в Англии.
— Похвально, мистер Баверсток, — воскликнула Дафни. — Вот только мне кажется, что мне тоже следовало поступить в свое время в университет и выучиться на юриста.
Баверсток не смог ничего возразить.
— Может быть, еще не поздно, — предположил Чарли. — В конце концов, до передачи наследства остается еще целых шесть недель, так что давайте срочно займемся этим делом. Кстати, спасибо, — поклонился он Дафни.
Встав из-за стола, Чарли направился к ближайшему телефону.
— Прежде всего мне необходим самый способный адвокат в Австралии, — взглянув на часы, добавил он. — И желательно такой, который предпочитает рано вставать.
Баверсток откашлялся.
В течение двух следующих недель пространные объявления появились во всех австралийских газетах с тиражом более пятидесяти тысяч. За каждым откликом следовало интервью с заявителем в адвокатской конторе Сиднея, которую рекомендовал Баверсток. Каждый вечер Трумперу звонил Тревор Робертс, старший компаньон фирмы, и сообщал последние сведения, собранные адвокатами Сиднея, Мельбурна, Перта, Брисбена и Аделаиды. Однако через три недели отсеивания чудаков от подлинных претендентов Робертс смог представить только три кандидатуры, которые отвечали всем необходимым критериям. Но и они после беседы со старшим компаньоном не смогли доказать своего родства с кем-либо из семьи Трентамов.
В общей сложности Робертс обнаружил семнадцать зарегистрированных в стране Трентамов, большинство из которых происходило из Тасмании, но ни один из которых не мог подтвердить своего отношения к Гаю Трентаму или его матери, хотя одна старая дама, эмигрировавшая после войны из Рипона и проживающая в Хобарте, смогла предъявить законное право на тысячу фунтов, оказавшись кузиной сэра Раймонда.
Чарли поблагодарил Робертса за старания, но усилия рекомендовал не ослаблять, поскольку не собирался останавливаться ни перед какими расходами.
На последнем заседании правления перед официальным вступлением Найджела Трентама в права наследства Чарли довел до своих коллег последние новости из Австралии.
— Надежды мало, — заметил Ньюман. — В конце концов, если существует еще какой-нибудь Трентам, то ему или ей, должно быть, далеко за тридцать и они бы давно уже откликнулись.
— Согласен, но Австралия очень большая страна. К тому же они могли покинуть ее.
— Возможно, вы правы, — сказал Артур Селвин. Но мне кажется, что уже давно пора попытаться прийти к какому-нибудь соглашению с Трентамом или хотя бы убедиться, возможно ли вообще урегулировать вопрос передачи компании мирным путем.
— Единственное условие, которое устроит Трентама, это положение, когда он будет сидеть в этом кресле в окружении подавляющего большинства своих сторонников в правлении, а я буду доживать последние годы в отставке.
— Это вполне возможно, — согласился Селвин. — Но я должен обратить внимание, председатель, что мы по-прежнему несем ответственность перед нашими акционерами.
— Он прав, — добавила Дафни. — Ты должен попытаться, Чарли, ради компании, которую ты создал. — Как бы горько это ни было.
Бекки кивнула, соглашаясь с ней, и Чарли повернулся к Джессике, чтобы попросить ее назначить встречу с Трентамом в любое удобное для него время. Через несколько минут Джессика вернулась и сообщила, что Найджел Трентам не желает никого видеть до мартовского заседания правления, когда он будет рад лично принять у них отставку.
— Седьмого марта, когда со дня смерти его матери истекают два года, — напомнил правлению Чарли.
— А на другом телефоне вас ждет мистер Робертс, — доложила Джессика.
Чарли поднялся и вышел из комнаты. Оказавшись у телефона, он схватился за него, как утопающий за соломинку.
— Робертс, что у вас есть для меня?
— Гай Трентам!
— Но он похоронен в Ашхерсте.
— Только после того, как его тело было вывезено из мельбурнской тюрьмы.
— Из тюрьмы? Я думал, что он умер от туберкулеза.
— Я не думаю, что можно умереть от туберкулеза, болтаясь на конце шестифутовой веревки, сэр Чарлз.
— Повешен?
— За убийство своей жены Анны Гелен, — сообщил адвокат.
— Но были ли у них дети?
— Узнать ответ на этот вопрос невозможно.
— Почему невозможно, черт возьми?
— Потому что закон запрещает тюремной администрации сообщать кому бы то ни было имена родственников преступников.
