Липе, древу на дворе, В ветви бросила монисто, Ворожила и спросила Липу: «Дерево девичье, Не свистел ли про Финиста, Лада-липа, голос птичий?» И не знала липа о соколе, Не сказала — близко, далеко ли. Облокотилась девушка,
Упали черные ресницы…
И расступились, покачнулись березы,
Вышел белый терем
О двенадцати башнях, на них двенадцать голов медвежьих.
В терему окно стукнуло,
Вылетел белый сокол и обернулся Финистом:
— Девушка моя, не тоскуй, Зимнего меня поцелуй… Я сыграю на свирели: — На твоей горят постели Янтари; Я тебя, мою голубку, Заверну в соболью шубку До зари; Спи, не тронет сон ни свекор, Ни свекровь… Спи, с тобою белый сокол И любовь… Встает, шатается девушка,
Смеются медвежьи головы…
Зазвенело вдруг по реке,
Позыкнулось в роще:
На березе белый дед, Под березой снегу нет! То ребята бегут, гонят дубинками котяши по реке…
Побелел Финист, дрогнул,
И пропал и он, и терем медвежий.
Набежали ребята,
Девушку в салазки посадили —
Покатили — смеяться не поспеешь:
На девушке сарафан, Алым шелком белый ткан; Что ты, ясная, бледна, Ходишь по лесу одна? Станем девушку катать, Зимней песней величать: — Царица льдяная, Зима буранная, Будь наша мати, Дай переждати Твои метели В веселой хате, Где б песни пели Парням девицы… Зима царица! Белая птица! Снежная пава! Слава! Утром росы не хватило, Стонет утроба земная. Сверху-то высь затомила Матушка степь голубая. Бык на цепи золотой, В небе высоко ревет… Вон и корова плывет,[15] Бык увидал, огневой… Вздыбился, пал… Синь под коровою. Ух… загремел, засверкал Грудью багровою; Брагой медовою Тучно истек. Зелень ковровую Вымыл поток. Пуще того духовитая Дышит страда. Лоснятся, богом омытые,