— Садись.
Повалился медведь в сани и оглоблю сломал.
Старуха говорит:
— Поди, лиса, в лес, принеси оглоблю!
Пошла лиса в лес и принесла осиновый прутик.
— Не годится осиновый прутик на оглоблю.
Послала старуха волка. Пошел волк в лес, принес кривую, гнилую березу.
— Не годится кривая, гнилая береза на оглоблю.
Послала старуха медведя. Пошел медведь в лес и притащил большую ель — едва донес.
Рассердилась старуха. Пошла сама за оглоблей.
Только ушла — медведь кинулся на бычка и задавил его. Волк шкуру ободрал. Лиса кишочки съела. Потом медведь, волк да лиса набили шкуру соломой и поставили около саней, а сами убежали.
Вернулась старуха из леса с оглоблей, приладила ее, села в сани и запела:
А бычок ни с места. Стегнула бычка, он и упал. Тут только старуха поняла, что от бычка-то осталась одна шкура.
Заплакала старуха и пошла одна путем-дорогою.
О щуке зубастой
В ночь на Иванов день родилась щука в Шексне, да такая зубастая, что боже упаси.
Лещи, окуни, ерши собрались глазеть на нее и дивовались такому чуду:
— Экая щука уродилась зубастая!
И стала она расти не по дням — по часам: что ни день, то на вершок прибавится.
И стала щука в Шексне похаживать да лещей окуней полавливать: издали увидит леща, да и хватит его — леща как не бывало, только косточки на зубах хрустят.
Экая оказия случилась в Шексне!
Что делать лещам да окуням? Тошно приходится: щука всех приест, прикорнает.
Собралась вся мелкая рыбица, и стали думу думать: как перевести щуку зубастую да такую тороватую.
Пришел Ерш Ершович и так наскоро проговорил:
— Полноте думу думать да голову ломать, а вот послушайте, что я буду баять. Тошно нам всем теперь в Шексне, переберемтесь-ка лучше в мелкие речки жить — в Сизму, Коному да Славенку, там нас никто не тронет, будем жить припеваючи.
И поднялись все ерши, лещи, окуни из Шексны в мелкие речки — Сизму, Коному да Славенку.
По дороге как шли, хитрый рыбарь многих из ихней братьи изловил на удочку и сварил ушицу.
С тех пор в Шексне совсем мало стало мелкой рыбицы. Много наделала хлопот щука зубастая, да после и сама несдобровала.
Как не стало мелкой рыбицы, пошла щука хватать червяков и попалась сама на крючок. Рыбарь сварил из нее уху, хлебал да хвалил: такая уха была жирная.
Я там был, вместе уху хлебал, по усам текло, да в рот не попало.
Байка про тетерева
Захотел тетерев дом строить.
Подумал-подумал:
«Топора нет, кузнецов нет — топор сковать некому».
Некому выстроить тетереву домишко.
«Что ж мне дом заводить? Одна-то ночь куда ни шла!»
Бултых в снег!
В снегу ночку ночевал, поутру рано вставал, по вольному свету полетал, громко, шибко покричал, товарищей поискал. Спустился на землю, свиделся с товарищем.
Они играли, по кусточкам бродили, местечко искали, гнездышки свивали, яичушки сносили и деток выводили.
С детками они во чисто поле ходили, деток мошками кормили, на вольный свет выводили и по вольному свету летали и опять зимой в снегу ночевали.
«А одна-то ночь куда ни шла! Чем нам дом заводить, лучше на березыньках сидеть, во чисто поле глядеть, красну весну встречать, шулдар-булдары кричать!»
Как лиса училась летать
Встретился с лисицей журавль:
— Что, лисица, умеешь ли летать?
— Нет, не умею.
— Садись на меня, научу.
Села лисица на журавля. Унес ее журавль высоко-высоко.
— Что, лисица, видишь ли землю?
— Едва вижу: с овчину земля кажется!
Журавль ее и стряхнул с себя.
Лисица упала на мягкое место, на сенную кучу.
Журавль подлетел:
— Ну как, умеешь, лисица, летать?
— Летать-то умею — садиться тяжело!
— Садись опять на меня, научу.
Села лиса на журавля. Выше прежнего унес он ее и стряхнул с себя.
Упала лисица на болото: на три сажени ушла в землю.
Так лисица и не научилась летать.
Пузырь, соломинка и лапоть
Жили-были пузырь, соломинка и лапоть.
Пошли они в лес дрова рубить. Дошли до реки и не знают, как перейти через реку.
Лапоть говорит пузырю:
