— Вы только что встали с постели, брат? — спросил Гонзалес.
— Разве сейчас не время для честного человека быть в постели? — спросил в свою очередь брат Филипп.
— Время, брат, но все же мы находим вас не в ней. Как это случилось, что вы раньше не вышли из дома? Разве мы недостаточно шумели, чтобы разбудить вас?
— Я слышал звуки битвы…
— И вы услышите еще больше, брат, и снова почувствуете удары кнута, если не будете отвечать на вопросы быстро и точно. Отрицаете ли вы, что сеньор Зорро был здесь?
— Не отрицаю.
— Ха! Вот оно! Вы признаете, значит, что вы общаетесь с этим милым разбойником, что вы укрываете его при случае? Вы признаете это, брат?
— Ничего подобного я не признаю, — возразил брат Филипп. — Лишь несколько минут тому назад я впервые увидел сеньора Зорро.
— Очень правдоподобная история! Рассказывайте ее глупым туземцам. Но не пытайтесь говорить о ней умному кавалеристу, брат! Чего же хотел сеньор Зорро?
— Вы были так близко, что у него не было времени пожелать чего-нибудь, — сказал брат Филипп.
— Все же вы говорили о чем-то с ним?
— Я открыл дверь на его стук так же, как я открыл и вам.
— Что сказал он?
— Что солдаты преследуют его.
— И он просил вас спрятать его, чтобы таким образом не быть схваченным?
— Нет, не просил.
— Хотел новую лошадь, неправда ли?
— Он не говорил этого, сеньор. Если он такой вор, как о нем рассказывают, то, наверное, просто взял бы лошадь, не спрашивая, если бы нуждался в ней.
— Ха! Какое же у него было дело к вам? Вам лучше, брат, отвечать откровенно.
— Разве я сказал, что у него было дело ко мне?
— Ха! Клянусь святыми!
— Не упоминайте лучше святых, сеньор-хвастун и пьяница!
— А не желаете ли вы, брат, снова отведать кнута? Я приехал по делу его превосходительства. Не задерживайте меня дольше! Что сказал милейший разбойник?
— Ничего такого, что я имел бы право повторить вам, сеньор, — ответил брат Филипп.
Сержант Гонзалес грубо оттолкнул его и вошел в прихожую, а вслед за ним вошли двое кавалеристов.
— Зажгите канделябр, — приказал Гонзалес солдатам. — Возьмите свечи, если смажете найти их здесь. Мы обыщем дом.
— Вы будете обыскивать мой бедный дом? — воскликнул брат Филипп. — Что же вы рассчитываете найти? — спросил он.
— Я рассчитываю найти тот товар, который милейший сеньор Зорро оставил здесь.
— Так что же, вы думаете, он оставил здесь?
— Ха! Пакет с платьем, я предполагаю! Мешок с награбленным добром! Бутылку вина! Седло для починки! Что мог оставить этот молодчик? Одна вещь запечатлелась у меня: лошадь сеньора Зорро везла двоих, когда подъезжала к вашему дому, и не увозила никого, кроме сеньора Зорро, когда он отъезжал.
— И вы рассчитываете найти…
— Вторую половину лошадиной ноши, — рассмеялся Гонзалес. — Если не удастся найти ее, то мы попробуем скрутить ваши руки, чтобы увидеть, можно ли заставить вас говорить правду.
— Вы осмелитесь? Вы хотите так оскорбить монаха? Вы унизитесь до пыток?
— Мучная подболтка и козье молоко, — сказал сержант Гонзалес. — Вы одурачили меня однажды, но вам не одурачить меня вторично. Обыщите дом, кавалеристы, и помните, что надо сделать это хорошенько! Я останусь тут и поддержу компанию этому забавному брату. Я попытаюсь узнать, каковы были его чувства, когда его наказывали кнутом за мошенничество.
— Трус и скот! — загремел брат Филипп. — Настанет день, когда преследования окончатся…
— Мучная подболтка и козье молоко!
— Когда это все прекратится и бесчестные люди получат по заслугам! — воскликнул брат Филипп. — Когда те, кто основал здесь богатую империю, сами пожнут плоды своего труда вместо того, чтобы все расхищалось у них бесчестными политиканами и людьми, которые пользуются их благосклонностью!
— Козье молоко и мучная подболтка, брат!
— Когда будет тысяча сеньоров Зорро, а если нужно, то и больше, чтобы ездить вдоль и поперек Эль Камино Реаль и наказывать тех, кто поступает незаконно! Иногда мне хотелось бы не быть монахом, чтобы иметь возможность самому сыграть такую штуку.
— Мы бы схватили вас в два счета и выпрямили бы веревку тяжестью вашего тела, — ответил ему сержант Гонзалес. — Если бы вы больше помогали солдатам его превосходительства, то наверно его превосходительство обращался бы с вами более благосклонно.
— Я не оказываю помощи отродью дьявола! — сказал брат Филипп.
— Ха! Теперь вы начинаете гневаться, а это против ваших правил. Разве не обязанность брата принимать все, что встречается на его пути, и благодарить за все, не обращая внимания на то, как сильно это задевает его. Отвечайте же мне на это, вы, гневный старик!
— Вы столько же знаете о правилах и обязанностях францисканцев, как лошадь, на которой вы ездите.
— Я езжу на умном коне, на благородном животном, Он является на мой зов и пускается галопом, когда я прикажу. Не смейтесь над ним, пока не поездите на нем сами. Ха! Превосходная шутка!
— Идиот!
— Мучная подболтка и козье молоко! — фыркнул сержант Гонзалес.
Глава XXXIV
Кровь Пулидо
Оба кавалериста вернулись в комнату. Они старательно обыскали дом, осмотрев каждый угол, и не нашли никого, кроме туземцев-слуг; последние были слишком напуганы, чтобы говорить неправду, и все заявили, что не видели в доме никого постороннего.
— Ха! Хорошо спрятано, без сомнения, — сказал Гонзалес. — Брат, а что там в углу комнаты?
— Кипы шкур, — ответил брат Филипп.
— Я смотрел на них время от времени. Торговец из Сан-Габриель, видимо, был прав, когда утверждал, что кожи, купленные у вас, скверно выделаны. Эти такие же?
— Я думаю, вы найдете, что они хороши.
— Тогда почему же они шевелятся? — спросил сержант Гонзалес. — Три раза заметил я, как край кипы двигался. Солдаты, поищите там!
Брат Филипп вскочил на ноги.
— Довольно этих глупостей! — крикнул он. — Вы искали и ничего не нашли. Обыщите теперь сараи и уходите. По крайней мере позвольте мне быть хозяином в моем доме. Вы довольно нарушали мой покой.
— Вы дадите торжественную клятву, брат, что нет ничего живого под этими кипами кож.
Брат Филипп колебался. Сержант Гонзалес усмехнулся.
— Еще не готовы дать ложную присягу, э? — спросил сержант. — Я так и предполагал, что вы будете колебаться, мой миленький францисканец. Солдаты, обыщите тюки!
Оба солдата направились в угол, но они не прошли и половили расстояния, как сеньорита Лолита Пулидо вышла из-за кип.
— Ха! Найдено, наконец! — крикнул Гонзалес. — Вот пакет, который сеньор Зорро оставил на хранение брату! И прекрасный же это пакет! Назад в тюрьму пойдет она! И этот побег сделает окончательный приговор еще более суровым!
Но в жилах сеньориты текла кровь Пулидо. Гонзалес не принял этого в расчет: Сеньорита подошла к
