сказать еще кое-что. — Так нужно говорить, что я беременна?
Он потряс головой.
— Нет.
— Так ты рад? — спросила я как можно более саркастическим тоном.
Смеясь, он кивнул:
— Очень.
И вот мы удалялись от дерева по желтой тропинке, хотя мои ноги были свинцовыми.
— Волшебник страны Оз, — сказала я, улыбаясь и глядя на желтые кирпичи под ногами и вспоминая Джуди Гарленд в симпатичных красных тапочках. Джон остановился и серьезно посмотрел на меня.
— Ты хочешь красные тапочки? — спросил он, как отец избалованного ребенка.
— Нет, это было бы слишком, застенчиво прошептала я.
Он снова смеялся, и глядя на его широкую улыбку и большие глаза, я вспомнила о былых временах. Внезапно мы оказались у двери.
— Тебе пора, — сказал он, и я немного запаниковала.
— Нет, — жалобно произнесла я. — Я же только пришла.
Но было слишком поздно. Я проснулась. Рядом посапывал Шон, а вокруг его головы свернулся Леонард. „Дорога из желтого кирпича, — подумала я. — Боже, кто знал, что я такая дура?“
Мы должны были поделиться новостью с родителями на следующий день. И хотя я была взрослой женщиной, должна признать, я боялась. В конце концов существовал институт брака. Шон был великолепен, большей частью в силу того, что теперь обитал на седьмом небе: ему и дела не было до мнения земных смертных о нашей ситуации и нас самих. Он собирался стать отцом и уже решил, что будет самым лучшим папой на свете. Мы ехали домой к родителям, и я грызла ногти.
— Прекрати кусать ногти, — приказал он, не отрывая взгляда от дороги.
— Я не грызу, — отрицала я.
— Все пройдет отлично. Твой папа расплачется. — Он ухмылялся.
— Надеюсь, что нет, — бросила я, теребя руки.
— Спорим, что это девочка? — сказал он, объезжая угол и выруливая на дорогу.
Я улыбнулась. Когда я увидела наш дом, мне стало дурно. Шон протянул мне бумажный пакет.
— Спасибо, — выдавила я, посерев и пытаясь контролировать себя.
Шон припарковал машину у дома.
— Ты готова? — улыбнулся он и показался мне взволнованным, что было весьма странно.
— Нет, — ответила я, выходя из машины.
— Тогда пойдем.
Я позвонила в дверь, забыв про свой ключ. Мама открыла дверь, тут же поняв, что я не воспользовалась своим ключом, и забеспокоившись о значении сего.
— Привет, — протянула я максимально непринужденно.
— И тебе. — Мама подозрительно оглядела нас.
Шон помахал рукой из-за моей спины, ухмыляясь, словно клоун под действием кислоты.
— Что? — выдавила она, продолжая крепко держать дверь.
— Мы можем войти? — спросил голос Шона из-за моей спины.
Она впустила нас, и мы прошли за ней на кухню.
— Так, — объявила она.
— Я беременна. — Я с надеждой улыбнулась, не желая тянуть кота за хвост. Мама молча села.
— Вы в порядке? — спросил ее Шон и машинально потянулся за стаканом.
Мама подняла голову, и я увидела на ее лице улыбку.
— Что ж, я бы предпочла сначала свадьбу, но раз уж твой брат посвятил свою жизнь Богу, надо думать, это все компенсирует.
— Так ты рада?
— Конечно, — сказала она, обняв меня и заплакав.
Отец отреагировал почти так же, хотя Шон проспорил десять фунтов, потому что он не заплакал.
С отцом Шона проблем не было. Он был легок в общении. Полагаю, ему приходилось быть таковым — жена бросила его, когда Шон был совсем ребенком, и ему пришлось одному воспитывать Шона и его младшего брата Джеймса. Он был горд и закурил одну сигару на двоих со своим первенцем.
— Я знал, что в тебе это есть, сын, — с гордостью произнес он.
Я позвонила Ноэлю. Он находился в Нью — Йорке, где проводил какой — то вводный курс для волонтеров. Шон настоял на громкой связи.
— Так когда вы двое собираетесь скрепить свой союз? — спросил Ноэль после поздравлений.
Я и не задумывалась об этом.
— Когда-нибудь, — произнес Шон высоким голосом.
— Когда-нибудь? — переспросил Ноэль.
Я молчала, потому что мы никогда это не обсуждали.
— Так, — задумчиво сказал Ноэль, — но вы ведь поженитесь?
— Конечно, — с легкостью ответил Шон.
Я улыбнулась.
„Хорошо. Ребенок, брак, отлично. Мне не тяжело дышать. Приехали“.
Ноэль разволновался и уже строил планы по поводу свадебной церемонии.
— Я могу находиться где угодно, — сказал он. — Но я вернусь. Просто сообщите мне дату, и я буду тут как тут, — пообещал он.
Да, все это было просто здорово — то есть пока меня не разнесло и я не стала весить, как слон. Мы с Шоном лежали в постели и размышляли, на кого будет похож наш ребенок. Мы выдумывали причудливые и красивые, но все же вздорные имена. Мы смеялись, и он поглаживал мой живот, который начал увеличиваться в размерах и напоминал мне шарообразную баскетболистку, которая однажды на третьем курсе пыталась задираться ко мне. Кло с полулета ударила ее, после чего та стала шелковой. Я улыбнулась, размышляя о том, сбросила ли она щенячий вес, который теперь набирала я.
Два месяца спустя я уже была очень толстой. Кло и Энн повели меня по магазинам одежды для будущих мам. Мы бродили по магазинам вдоль бесконечных рядов матросок и цветастых платьев, отделанных рюшами, которые подчеркивали каждый выступ и растущую шишку. Я погружалась в депрессию, и, хотя Эни была настроена оптимистично, Кло разделяла со мной чувство безнадежности.
— Я никогда не забеременею, — пробормотала она, когда я показалась им в розовой, оттенка фуксии блузе и брюках, которые плотно сидели на талии и походили на воздушный шар на бедрах.
— Ты выглядишь отлично, сказала Энн, одновременно пытаясь незаметно для меня бросить укоризненный взгляд на Кло.
Я была вне себя.
— Я уродлива, уродлива, уродлива, — повторяла я, возвращаясь в примерочную, чтобы стянуть с себя эту отвратительную фантазию модельера. Казалось, я целую вечность искала в себе силы, чтобы снять наряд. Я все время ощущала невероятную усталость. Я знала о некоторых трудностях во время беременности, но такое изнеможение выходило за рамки моих самых немыслимых ожиданий.
— Вы в порядке? — спросила Кло, но проснулась я от ее стука.
— В полном, — сказала я, изо всех сил пытаясь постичь собственную выходку: я заснула, вытащив одну руку из рукава розово — фиолетовой блузки, которая могла присниться мне только в самом страшном сне. Другая рука так и осталась в блузке.
Позже, в кафе, Клода разглагольствовала о ситуации с модой для беременных и мечтала о создании какой-нибудь удобной и при этом красивой одежды, хотя ничего в таких нарядах не понимала. Я посмотрела на Энн и улыбнулась, ни на минуту не забывая о том, что мой растущий живот служил для нее беспрестанным напоминанием о ее неудавшихся попытках родить.
