представить, какими они были в детстве. Генри наверняка был худеньким подростком, задирой и драчуном. Дрался он в основном со своим старшим братом Уильямом, которому частенько поручали сидеть с младшим. Важничающий и толстенький Уильям тоже не давал спуску братишке, и между ними шла постоянная война. Она, по всей видимости, длилась и по сей день. Только теперь дело ограничивалось едкими шуточками и подковырками.
Генри пытался отыскать Рози, чтобы заказать вина, а я повернулась к Уильяму и, перекрывая гвалт, закричала ему в ухо: 'Как прошел первый день в Санта Терезе?'
– День был удачный, если не считать небольших покалываний в области сердца... – Голос у него был тихий и дребезжащий.
Я приложила к уху ладонь, показывая, что плохо его слышу. Но мне наклонился Генри.
– Всю вторую половину дня мы провели в Центре 'скорой помощи', – пояснил Генри. – Вот смеху-то было! Просто цирк для нас, обычных людей.
– У меня была серьезная проблема с сердцем. Врач настоял на электрокардиограмме. Я не помню точно, какое слово он употребил для диагноза...
– Несварение желудка, – съязвил Генри. – Единственный способ лечения – наподдать тебе хорошенько.
Уильяма реплика брата не смутила. Он продолжал все с тем же серьезным видом.
– Просто моему брату не по себе от человеческих страданий.
– Конечно, когда всю жизнь рядом с тобой страдающий человек, поневоле свихнешься, – не унимался Генри.
– А как вы теперь себя чувствуете? – спросила я Уильяма.
– Спасибо, хорошо, – ответил он.
– А вот как я себя чувствую. – Генри закатил глаза и свесил язык на сторону, подражая загнанному волку.
– Хотите взглянуть? – обратился Уильям ко мне, сделав вид, что он не видит выходки брата.
Я не поняла, о чем он говорит. Уильям достал из кармана полоску бумаги – свою электрокардиограмму.
– Вам разрешили взять ее с собой? – удивилась я.
– Только один кусочек. Остальное в моей медицинской карте. Я ведь привез свою карту на всякий случай.
Все втроем мы уставились на диаграмму, прочерченную чернилами, на ее пики и интервалы. Мне она напомнила срез океана с четырьмя острыми носами акул, выглянувшими на поверхность.
– Врач считает, что я нуждаюсь в усиленном медицинском наблюдении, – склонился ко мне Уильям.
– Еще бы! – согласилась я.
– Жаль, что ты не можешь взять выходной, – вздохнул Генри. – Мы могли бы по очереди считать пульс Уильяма.
– Шути надо мной, сколько хочешь, но я знаю одно – мы все начинаем смотреть на вещи по-другому, когда подступает смертный час, – подытожил Уильям.
– Да, кстати, завтра мне придется столкнуться со смертью, – вклинилась я. – Правда, с чужой. Я буду на похоронах Морли Шайна.
– Это ваш друг?
– Коллега. Он тоже был частным детективом в Санта Терезе. Компаньон моего наставника, который учил меня этому ремеслу, так что я знала его много лет.
– Он погиб при исполнении служебных обязанностей? – высокопарно поинтересовался Уильям.
– Не совсем. В воскресенье вечером он скончался от сердечного приступа, – сказала я и тут же пожалела, что сказала это, потому что Уильям схватился за сердце.
– Сколько же лет было этому несчастному? – взволнованно произнес он.
– Знаете, точно не скажу. – Я, конечно, врала. Морли был лет на двадцать моложе Уильяма. – О! Вот и Рози. – 'О' я умею произносить великолепно.
Рози только что вышла из кухни и через весь зал смотрела на нашу компанию. С решительным видом направившись к нам, она по пути убрала звук у телевизора. Мы с Генри обменялись многозначительными взглядами. Я знала, о чем он подумал, – вот сейчас-то Рози и займется Уильямом. Мне даже стало слегка жалко беднягу. В этот момент затих музыкальный автомат и смолкли крики в зале. Наступила долгожданная тишина.
Уильям вскочил на ноги.
– Мисс Рози, как приятно снова видеть вас. Надеюсь, вы не откажетесь присоединиться к нам?
Я смотрела на них, вытаращив глаза.
– Разве вы знакомы?
– Рози подходила к нашему столику, когда мы с Уильямом приходили сюда в первый раз, – пояснил Генри.
Рози устремила на Уильяма победоносный взгляд, затем кротко потупилась.
– Вы, кажется, были заняты каким-то разговором? – Она была сама любезность. Рози, которая ругается
