– Ты промазала.
– Обидно слышать. – Я вынула магазин и на ощупь пересчитала патроны. Эх, сейчас бы хоть одну коробку из кабинета!
– У тебя проблемы?
– Я сломала ноготь.
Он помолчал.
– Береги свой патрон. У тебя остался один выстрел.
– Врешь, два.
– О, да-да, верно, два. – Он засмеялся.
Я подождала, пока он успокоится, потом спросила:
– Почему ты так в этом уверен?
– Я же умею считать.
Я положила голову на ковер, собираясь с силами. Пора действовать. Осторожно сняв туфлю с левой ноги, я положила ее на ковер перед собой. Затем сняла правую туфлю, посмотрев заодно на свою ногу. Она горела и почти вся онемела. Не понимаю, как это одни и те же нервы передают боль и онемение?
– Я сделала только семь выстрелов.
– ВОСЕМЬ.
– У меня десятизарядный пистолет, – прошептала я как молитву и начала отползать назад, к повороту коридора.
– Десятизарядный! Так я тебе и поверил. Врешь ты все, – сказал он.
– Вот и нет, я говорю правду. А у тебя какая пушка?
– Вальтер. Восьмизарядный. У меня еще два выстрела.
– Нет, ошибаешься. У тебя остался только один. Я тоже умею считать, не думай. – Я медленно отползла, ощупывая пяткой путь. Судя по всему, Дэвид Барни не заметил, что я от него ускользаю.
– Ты меня не проведешь. Я тебя хорошенько изучил.
– Что ты имеешь в виду? – Я уже проползла достаточно и начала поворачивать. К этому моменту незащищенной у меня оставалась только верхняя часть туловища. Дэвида Барни и меня разделяли примерно двадцать пять футов. Я лежала на правом боку, и мои джинсы понемногу пропитывались кровью. Я осмотрела себя. Нога совсем онемела. Я приподнялась на локте и вытащила из кармана кольцо с ключами и прицепленным к нему крошечным фонариком.
– Кстати, о вранье. Оказывается, ты очень гордишься своим правдолюбием, – сказал он.
– От кого ты про это услышал?
– Так, интересовался. Удивительно, сколько всего узнаешь от людей, посидевших в тюрьме.
– Зато ты – настоящий мастер вранья, – сказала я. – Тебе ничего не стоит наплести, что пистолет у тебя девятизарядный.
Очевидно, мои слова он воспринял как лесть.
– Ты был так уверен, что я приду сюда. Почему? – Я попыталась привстать.
– Разве ты не поняла? Сама же сказала Кэртису, что хранишь оружие в офисе. Поэтому я и назначил встречу на птичьем базаре. Я же знал, что без оружия ты не пойдешь туда.
'Пора заканчивать эти игры', – подумала я, развернулась и привстала на одно колено, словно спринтер. Онемевшую ногу словно кто-то пронзил огромными иглами.
– Ты еще там? – донеслись сзади его слова.
Я не ответила.
– Куда ты собралась?
Я рванулась вперед и в два прыжка оказалась на кухне. Сквозь маленькое окошко пробивался слабый лунный свет. С одного взгляда я поняла, что здесь негде спрятаться. Тогда я выбежала из кухни и помчалась в комнату, где стоял ксерокс. Там притаилась в узком пространстве между ним и стеной. Правую ногу пришлось согнуть, и адская боль заставила меня прикусить губу. Правой рукой я сжимала пистолет, левой – фонарик. Ладони стали холодными и влажными от пота.
– Кинси? – окликнули меня из коридора. В любую минуту он может понять, где я прячусь, и открыть огонь. Зажатая в угол, я представляла удобную мишень для любого стрелка. Достаточно будет и одного выстрела.
– Эй, – крикнул Дэвид, – я, между прочим, с тобой разговариваю. – Судя по голосу, он находился где-то около офиса Лонни и явно нервничал.
Я попыталась дышать как можно тише.
Он выстрелил.
Даже прекрасно понимая, что он никак не может попасть в меня, я подпрыгнула от страха. Это был восьмой выстрел. Если у него восьмизарядный пистолет, значит, мне повезло. Если же девятизарядный, тогда придется туго – достаточно только обнаружить меня. Куда-то перебираться уже поздно. Я почувствовала, как меня охватывает озноб, словно перед обмороком. Страх наползал на меня, как холодный туман, и скатывался ледяными каплями по спине. Я вытерла рукавом пот.
