Кивин с собаками, а бесстрашный лось, агрессивно фыркая, гнал их в обратную сторону.
Как ни странно, лось пригнал всех обратно к машине. Кивин мигом сел за руль, баран по собственной инициативе вскочил в прицеп вместе с собаками, и машина тронулась. Лось вначале попробовал их догнать, но потом махнул копытом и ушел в лес.
Баран в прицепе лег, поскольку сильно дуло. Желания удрать он больше не изъявлял. Собаки лежали около него и переговаривались:
— Интересно, зачем этот баран удирал? — спросил Тузик.
— Он боялся нас, — ответила Рула.
— А лось нас тоже должен был бояться!
— Должен, но, может, где-нибудь поблизости была лосиха, и он ее защищал.
— Спасибо ему, если бы он не пригнал нас обратно, мы бы заблудились в лесу.
— Бе-е-е-е… — тоскливо сказал баран, и машина остановилась.
Из нее вышел Кивин без одного ботинка и в мокрой одежде. Выпихнув барана из прицепа, он направился в коттедж. Тузик и Рула сидели в прицепе.
— Я что-то слышу! — сказала Рула. — Кажется, идет машина.
И в правду, на дороге показалась черная «Волга». Ехала она вкривь и вкось, то виляла у одного края дороги, то съезжала к другому. Поравнявшись с прицепом, она резко затормозила и заглохла, а из форточки выскочил, бряцая медалями, великолепный ротвейлер.
— Привет, Ватсон! — крикнули собаки.
— Здрасьте… — неуверенно и с акцентом сказал ротвейлер.
Он был иностранцем.
— Ты приехал сам на этой машине?! — воскликнула Рула.
— Да, я умею водить, только плохо. Я приехал вам… это…
— Помочь, — подсказал Тузик.
— Точно. Как нюханье?
— Расследование? — переспросил Тузик. — Спасибо, хорошо. Рула придумала, как поймать бандитов.
— Молодец, сосиска коротколапая, — одобрительно сказал Ватсон.
Рула собралась обидеться, но тут вспомнила, что это у ротвейлера означает похвалу, ведь он частенько поговаривал: «Сосиска — хорошо, сапоги — плохо». «Видно, когда-то его стукнули сапогом», — говорил тогда, смеясь, Тузик.
— Ватсон, ты знаешь Кивина? — спросила Рула.
Ротвейлер кивнул.
— А вот и он сам идет! — сказал вдруг Тузик.
И правда, из коттеджа выходил Кивин. Когда он увидел Ватсона, ему стало плохо:
— Ватсон, зачем ты приехал?! — заорал он, подбегая. — В коттедже уже нет места для тебя!
— Я буду спать на чердаке.
— У нас нет чердака!
— Тогда под кроватью.
— Хм, это мысль, но вначале поклянись, что не будешь ничего жевать, а то мне надоело прятать сапоги в сервант!
— Можешь не… не…
— Прятать, — подсказал Тузик.
— …Прятать. У вас наверняка нет себранта.
— Серванта, — поправила Рула.
— Ну и что, что нет. Так ты не будешь ничего жевать?
— Не. А зачем эта пряжа? То есть бе-е-е…
— Этот баран для приманки бандитов, — объяснил Кивин. — Надо договориться с какими-нибудь людьми, чтобы они сыграли роль хозяев барана, и выпустить его на луг.
— А можно я буду за ним на лугу… еле… ели… следить? — загорелся ротвейлер.
— А ладно, — махнул рукой Кивин. — Следи.
Ватсон с радостью загавкал хриплым басом, укусил Кивиновы сапоги и умчался в коттедж.
— Пошли нанимать хозяев барану, — сказал Тузик, и Рула с Кивиным понеслись за ним.
Анастасию Михайловну, мирно спящую, разбудил дикий стук в дверь. Слышно было, как ее дочь Маша открыла дверь.
Итак, Маша открыла дверь и увидела молодого человека с двумя собаками и красивым бараном. Молодой человек назвал себя работником милиции Кивиным и попросил Машу на некоторое время взять барана к себе, поместить в доме и регулярно выводить его на луг. Маша мрачно посмотрела на Кивина, который отвлек ее от «Санта-Барбары», и взять барана отказалась. Кивин вежливо извинился и вышел. Оказавшись во дворе, он тихо шепнул собакам:
— Этот дом — наша последняя надежда, потому как одни отказались, другие выглядят подозрительно, а несколько домов, вообще, пустые. Давайте зайдем с черного хода.
Стук в дверь черного хода оторвал Машу от «Санта-Барбары» на самом интересном месте. Она тихо зашипела, загнала надоедливую кошку Мышь под диван и, долбанув каблуком модной туфли по телевизору, пошла открывать. На пороге незыблемо стоял молодой человек с двумя собаками.
— Вашу просьбу знаю и отказываюсь! — нетерпеливо сказала девушка и захлопнула дверь.
Через пять минут раздался стук в другую дверь. Маша взяла с кухни топор и, открыв дверь, грозно посмотрела на Кивина:
— Я зову маму!
Кивин улыбнулся и с вымученной гримасой протянул девушке букет астр.
— Хм, — промолвила Маша и взяла букет. — Пожалуй, вы можете оставить барана.
— Я оставляю его. И еще хочу вас попросить об одном одолжении. Разболтайте всей деревне о том, что у вас появился прекрасный экземпляр барана, но не говорите ни слова обо мне.
Маша понюхала астры и втащила барана в комнату. Кивин попрощался и ушел.
— Теперь остается только ждать, — сказал Тузик, когда они с Рулой уже лежали в пыльном углу коттеджа.
Баран пекся на солнечном лугу, а за ним следил Ватсон и два милиционера с пистолетами.
— Знаешь, я бы отдохнула, — зевнула Рула. — В кои-то веки предоставляется возможность нормально выспаться.
С этими словами бассета свернулась клубком и заснула. Тузик вначале боролся с дремотой, но потом, зевнув так, что чуть не отвалилась челюсть, свалился рядом с Рулой и тоже захрапел.
Собаки проснулись от беготни и криков.
— Бандитов, что ли, поймали? — сказал Тузик, отчаянно зевая.
Носившийся нервными кругами Кивин подошел к нему и сообщил:
— Украли!
— Барана? — спросила Рула?
— Ватсона! А баран так и стоит, где стоял.
— А что делали в это время твои помощники? — поинтересовался Тузик.
— Они услышали вдалеке мычание коровы и крики. Но когда они подбежали к источникам звука, оказалось, что это орет не желающая перейти реку корова, а хозяева ругаются. Мои партнеры выяснили в чем дело и вернулись, а Ватсон уже пропал.
— Может, сам убежал? — спросила Рула.
— Нет, он был на длинной цепи. И эта цепь была перепилена пилкой для железа. А рядом лежит объедок колбасы, которым, видимо, и приманили Ватсона.
Кивин нервно задрыгался, бросился к пищавшему радиотелефону и начал что-то сбивчиво объяснять позвонившему начальнику.
— Теперь, хоть барана допрашивай! — сказал Тузик.
— Допросить можно! Но для этого надо изучить барано-козий язык или найти переводчика.
