Делаем зарисовки с крокодилов. Шея хайэ значительно светлее тела и очень морщиниста. Она словно перетянута множеством складок, похожих на пятнистые кожаные ленты. Хотим подойти к аллигаторам ближе, но Муган предостерегает нас:
— Осторожно! Хайэ могут опрокинуть сампан.
Когда эскиз спящих крокодилов был сделан, мы решили проверить остроту слуха хайэ. Муган легонько щелкнул языком — и тотчас же девяностолетний сторож открыл оба зеленых глаза. Рыбак щелкнул чуть громче — на этот раз глаза открыли остальные животные. Еще один звук — и тяжелые, будто лакированные ящерицы, грузно переваливаясь в иле, подобрались к воде и бесследно исчезли в мутно-желтом болоте.
У хайэ крошечное сердце, но необъятные легкие. Они плавают быстро и бесшумно, работая лапами и могучим хвостом. Хайэ могут долго находиться под водой, выставляя наружу только глаза и шишковатые ноздри, которые в случае необходимости могут закрываться, как губы.
Аллигаторы питаются рыбой, охотясь за ней по ночам. Ночью же можно услышать уханье крокодилов. Жители Янцзы утверждают, что о предстоящем дожде они узнают по особому стонущему крику «у-у», который хайэ издают в пасмурную погоду. Это преддождевое уханье называют в Китае «томин» — крокодилово пение.
Днем прожорливые хайэ ловят неосторожных болотных птиц и доверчивых лягушек. В голодную пору они приближаются к людским селениям, подкарауливают у воды поросят, собак и наносят им молниеносный удар своим тяжелым, сильным хвостом. Затем они хватают жертву зубами и тащат ее в воду.
Муган рассказал, что в глубоких протоках и тихих безлюдных заводях, которых на Янцзы великое множество, аллигаторы являются бичом рыбаков. Они похищают бамбуковые вентери, полные рыбы, и пожирают ее прямо с корзиной. Не гнушаются хайэ и мертвечины, плавающей по громадной реке. В желудке крокодилов можно найти песок и речную гальку. Кстати, камни, побывавшие в желудке крокодила, ценятся высоко и используются для разных изделий. На них даже гравируют стихи и изречения. Аллигаторы ненавистны владельцам плавучих птицеферм: хайэ уносят порой до десяти уток, спущенных на воду. Известны случаи, когда голодные хайэ нападали на детей.
Однако в обычных условиях аллигатор не трогает человека.
Слушая рассказ рыбака, мы смотрели на расходящиеся по застойной воде зыбкие круги — след исчезающих хайэ. Затем, повернув легкий сампан, направились в рыбачий поселок «Трех тополей». Там Муган обещал показать нам прирученных крокодилов. Вскоре мы вышли на широкие воды Янцзы. Все так же проплывали караваны джонок, стучали колеса пароходов. А Муган по-прежнему неторопливо рассказывал нам о крокодилах.
…Как выводят крокодилы потомство? Летом, в период малых дождей, самки хайэ отползают от берега в глухие, хорошо прогретые солнцем места. Зубами натаскивают они в свои гнезда морскую траву, тростник, сухие листья. Затем в течение нескольких дней самки откладывают десятки белых, шероховатых яиц.
— Уронишь на землю такое яйцо, размером с гусиное, — пояснял Муган, — а оно не разобьется.
Чем крупнее самка, тем большее число яиц она сносит. Затем хайэ лапами засыпает гнездо и караулит его. Во время ожидания потомства хайэ очень опасны. Охраняя гнездо, аллигаторы могут напасть на человека и перегрызть ему ноги.
Через шесть — семь недель из яиц выходят юркие светло-бурые крокодильчата, покрытые темными пятнами. Длиной они не больше пяти — шести дюймов. Едва вылупившись из яйца, они уже быстро бегают, энергично тычась носами во все стороны.
Крокодильчата охотно идут в воду и плавают здесь дружной быстрой стайкой. Мать держит свое потомство в горячих лужах и тихих протоках. Здесь резвятся стаи серебристо-голубых рыбок, нередки и скользкие угри — любимое лакомство крошечных аллигаторов. Крокодильчата в поисках их изрывают носами горячий ил бесчисленного множества луж. Мать неусыпно наблюдает за своим выводком, не подпуская к глубоким местам, оберегая от бакланов, ворон и особенно от крокодилов-самцов.
…Сампан продолжает идти вдоль берега. Уже кончились тростниковые чащи, чуть приподнялся берег, оживилось движение. Люди тащат корзины, толкают тачки с квадратными парусами, несут на коромыслах товары. Вдали зеленеют холмы, блестят рисовые поля. Кое-где виднеются темно-зеленые рощи — фамильные кладбища — с вековыми деревьями.
В поселке «Трех тополей» Муган провел нас к глиняному дому своего друга, тоже рыбака. Здесь, на дворе, на жгучем солнцепеке по-кошачьи нежился двухметровый гребнистый хайэ. Его зеленые глаза воровато бегали по сторонам, следя за прогуливающимися по двору курами. Муган сказал, что крокодил ручной. Мы осторожно толкнули его бамбуковой палкой. Животное не шевельнулось. Осмелев, мы постучали по его спине., твердой, как доска. Аллигатор по-прежнему не обратил на нас ни малейшего внимания. Хозяин объяснил, что хайэ человека не трогает, но, если на него нападают бродячие псы, он бьет их своим страшным хвостом.
Во дворе находился еще один крокодил, только что вылезший из Янцзы. От него тянулась веревка с привязанными к ней пустыми тыквами-горлянками, похожими на большие гантели.
— Чтобы не потерять своих любимцев, — пояснил Муган, — дети надевают на них ошейники- поплавки и по ним всегда находят хайэ в воде.
На шее мокрого аллигатора доверчиво улегся небольшой щенок. Было жарко, и ему нравилась влажная, холодная спина крокодила. Щенок и не подозревал, что в это время с больших, острых зубов крокодила обильно стекала прозрачная слюна.
— Крокодилу, который греется на солнце, около пятидесяти лет, — сообщил нам хозяин. — Его приручил еще мой отец. Зовут крокодила Сяо Бар — Маленькая Кукуруза.
Рыбак вынес из дома корзину с объедками и стал зычно кричать:
— Пар, пар, пар!
Тотчас же крокодилы, широко раскрыв пасть, кинулись к нему. Уснувший было щенок свалился со спины хайэ и жалобно завизжал. Мы стали бросать аллигатору стержни початков кукурузы, хвосты и головы рыбы. Пища исчезала в ненасытной зубастой пасти, словно в бездонной мясорубке.
Когда «обед» был закончен, хозяин стал почесывать крокодилу бока тонкой бамбуковой палкой. Аллигатор с довольным сопением перевернулся на спину, обнажив салатно-желтый, по-змеиному пятнистый живот. После этого рыбак поднял крокодила на руки, и тот, довольный, вытянул свою морду. Длинный хвост хайэ упал до земли. Поглаживая голову крокодила, рыбак сказал, что ночью он отпускает в воду Маленькую Кукурузу и Котенка — так звали второго аллигатора, поменьше. В водах Янцзы они ловят себе пищу. На обратном пути в той же деревне мы увидели совсем юных крокодилов. Один из них был прикован цепью к столбу; другой лежал на песке.
Когда мы вновь уселись в сампан, Муган рассказал, что поздней осенью, в период дождей, крокодилы становятся вялыми, апатичными и, прячась от холода, зарываются в ил и в береговые наносы.
На зиму для крокодилов вырывают глубокую яму и застилают ее соломой. Здесь, прикрытые травой, песком и золой, в течение нескольких месяцев — до самой поздней весны — крокодилы спят, не принимая пищи.
За время спячки они сильно теряют в весе. Это хорошо знают аптекари, и китайская фармакопея ценит осенних аллигаторов, бракуя весенних.
Дрессировщики животных ловят крокодилов, обучают их различным трюкам, затем показывают на ярмарках юга.
— Однако, — добавил Муган, — у хайэ мозги тяжелые, дрессировать их трудно.
В Шанхайском музее, под ярко блестевшим футляром, мы увидели чучело аллигатора, пойманного на Янцзы, у Чунмина. Много слышали мы о хайэ и в больших городах. Аллигаторов используют полностью — от мяса до костей, от больших тяжелых зубов до спинной брони. На желтых зубах искусные мастера гравируют стихи и поэмы. Кожа хайэ идет на сбрую, ремни, портфели.
В Ханькоу седой китайский библиотекарь неторопливо открыл нам старинную «Книгу песен» — сокровищницу мыслей и чувств, созданную в Китае еще три тысячи лет назад. Любовно перелистывая мягко шуршащие страницы, библиотекарь прочитал нам строфу «Барабан из кожи крокодила рассыпался гармоничной дробью». Древний стих «Книги песен» — свидетельство тому, что еще тысячелетия до нас китайцы вырабатывали из крокодиловой кожи и кости различные предметы.
У любителей старины мы встречали трости с набалдашниками из крокодиловой кожи, шахматные
