— Кому ты такая нужна? — сказал Савельич и опять подумал, что не то говорит, не о том.
Анна вскинула на отца заплаканное лицо, по-детски вытерла пальцами слезы:
— Ему тигра дороже меня. Он любовь мою по ветру пустил. А ты все молчишь, молчишь. Смеются над ним, а ты молчишь. И ты с ними!
И вдруг, поднявшись с лавки, Анна подошла к отцу и сказала шепотом:
— А я не могу без него. Все равно уйду.
— Иди, я не против. Только ведь стыдно, когда курицу яйца учить начинают. Не к чему, однако, тигру-то было убивать. Отпустить-то — это вернее. Потому как гибнет краса тайги. Зол еще больно, жесток человек, надо не надо, тянет из тайги. А он по-хозяйски. И смеялись-то над ним потому, что самим горько было. Обидела-то ты его крепко.
Аннушка кивнула.
— Ну и поди, скажи: мол, сдуру, понапрасну.
Анна выпрямилась:
— Еще чего? Сам пусть опять придет. Коль любит, придет. А не придет — сама пойду. Через неделю.
— Круто гнешь, Анна.
— Мне с ним жить, не тебе.
Примечания
1
Печатается с сокращениями.
