— Давайте назовем этот астероид “Анусом”, — мрачно заявил Калум после одной из таких прогулок.
— Калум, я тебя умоляю! — с упреком заметил Гилл. — Не при ребенке!
— Очень хорошо, тогда ты сам его назови.
У них была привычка давать временные имена каждому астероиду, на котором им приходилось работать: в этом было что-то личное, что-то, позволявшее лучше запомнить места работы. Разведка давала астероидам только номера; иногда не было и этого. Многие астероиды, на которых им приходилось работать, были всего несколько метров в поперечнике — слишком маленькие и незначительные для того, чтобы исследовательские группы обратили на них внимание, но достаточно удобные для разработки командой “Кхедайва”. Однако AS-64-B1.3 был крупным астероидом, таким большим, что его еле мог удержать самый длинный из их кабелей: в таких случаях команда предпочитала давать астероидам имя, начинавшееся с первых букв того обозначения, под которым астероид был записан в отчетах исследовательских команд.
— Арахис, — бросил Гилл. Их нежданная гостья снова проснулась, и он как раз кормил ее свеклой; на второе предполагалась морковь.
— Не совсем те первые буквы.
— Ну, первая и последняя как раз дают то, что надо…
— В принципе, да. А что ты так привязался к Арахису?
— Единственный орех на “а”, который я мог припомнить; а этот астероид, похоже, окажется крепким орешком! — хихикнул Гилл; Калум улыбнулся в ответ — правда, довольно кисло. Самый маленький из всех троих, он был единственным, кто мог в полном скафандре пробраться внутрь буровой установки, и из-за пыли ему часто приходилось лазить туда-сюда, так что его не особо веселили шуточки товарищей по поводу AS-64-B1.3.
— Мне это нравится, — заявил Рафик. — Значит, пусть будет Арахис. Кстати, Гилл, раз уж у нас речь зашла об именах — как мы назовем нашу девочку? Не можем же мы называть ее просто “малышкой” или “ребенком”…
— Это не наша проблема, — ответил Калум. — Мы же ведь довольно скоро сдадим ее на Базу, разве нет?
Он оглядел внезапно окаменевшие лица своих коллег.
— Ну, ведь не можем же мы держать ее здесь? Что нам делать с маленькой девочкой здесь, на корабле, предназначенном для добычи руды?
— А ты подсчитал, — мягко заговорил Рафик, — во сколько нам встанет прервать работы на астероиде и вернуться на Базу, чтобы оставить девочку там?
— В данный момент, — оборвал его Калум, — я был бы только рад покинуть астероид. И пусть этот орешек попробует расколоть кто-нибудь другой!
— И что же, мы приведем “Кхедайв” назад с половинным грузом, который даже не окупит наши расходы на экспедицию?
Калум заморгал белесыми ресницами, подсчитывая, что они потеряют и что приобретут при таком варианте развития событий. Наконец, он обреченно пожал плечами:
— Ладно. Нам придется повозиться с ней, пока наши трюмы не будут полны. Только не думай, ты, здоровенный викинг, что из-за своего маленького роста я лучше всего подойду на роль няньки!
— Да брось ты, — добродушно улыбнулся Гилл. — Эта девочка умеет ходить и пользоваться туалетом, а скоро она выучит и наш язык — дети легко этому учатся. Много ли хлопот может доставить одна малышка?
— …“Много ли хлопот может доставить одна малышка”, да? — язвительно повторил Калум, когда они обнаружили, что девочка повыдергивала с корнем половину растений в секции гидропоники, включая кабачки и ревень, крайне важные для очищения воздуха на корабле из-за своих широких листьев.
Рафик провел серию тестов, чтобы узнать, насколько ухудшился состав воздуха вследствие разорения гидропонного “огорода”. Девочка тем временем уснула; пробуждение ее было таким тихим, что они заметили ее только когда она вернулась к ним, жуя листья кабачков. Калум и Гилл заново посадили, полили и подвязали выдранные растения, пытаясь спасти все, что можно. Определенно, ребенок попробовал все, что росло в гидропонной секции, выдергивая те растения, которые ей особенно понравились, и только надкусывая стебли и листья тех растений, которые не пришлись ей по вкусу. Она съела все еще не успевшие созреть овощи, составлявшие обычно диету Рафика; от этого у девочки приключился понос, что огорчило ее саму едва ли не больше, чем троих компаньонов. Они спорили не меньше часа, решая, какую дозу желудочного средства ей нужно дать. Решающим фактором здесь был вес тела, а потому Рафик взвесил сначала девочку, а потом и лекарственный порошок на тех весах, на которых они обычно взвешивали образцы руды. Первую дозу лекарства девочка выплюнула; вторую тоже, на этот раз попав точнехонько на Гилла. На третий раз они зажали ее ноздри, довольно-таки большие для человека, заставив девочку открыть рот, чтобы дышать — и всыпали порошок прямо в рот, вынудив ее проглотить снадобье. И снова девочка не заплакала, но ее большие серебристые глаза смотрели на них с таким укором, что они предпочли бы видеть слезы.
— Мы не можем допустить, чтобы она снова устроила такое, — сказал Гиллу Калум, когда они закончили приводить в порядок свой “огород”. Как раз в этот момент и появился Рафик, желавший немедленно ознакомить их с результатами анализа воздуха.
— Воздух должен был стать хуже — а вместо этого очистился, — он поскреб в затылке, потом постучал пальцем по анализатору, пытаясь определить, исправен ли он. — В воздухе нет ни следа избытка двуокиси углерода — а я думал, что нам вскоре понадобится полная очистка атмосферы.
— Моя мамочка, помнится, на меня что-то вроде клетки надевала, когда я пытался забраться в ее сад, — заметил Гилл.
Они сделали что-то подобное и для девочки, но, стоило им только отвернуться, как она мгновенно освободилась от “клетки”. Тогда вместо этого они обтянули металлической сеткой растения.
Они пытались найти игрушки, которыми можно было бы позабавить девочку, но ни кастрюли и крышки, которыми можно было греметь, ни множество различных ящиков, где можно было устроить уютное гнездышко, ни яркие разноцветные чашки и миски не занимали ее внимания надолго. Ей непременно нужно было, чтобы ею кто-то занимался, что весьма осложняло работу команды.
— Перенесение привязанностей, — напыщенно объявил Рафик.
— В списке моих профессиональных обязанностей ничего такого не значится, — тихо заметил Гилл, когда девочка наконец уснула, обвив руками его шею. Рафик и Калум помогли ему уложить ее в капсулу, постаравшись сделать это со всей возможной осторожностью. Все трое мужчин некоторое время постояли над открытой капсулой, служившей девочке колыбелькой — затаив дыхание, чтобы ненароком не разбудить малышку.
— Кстати, вот и еще одна проблема, — все еще шепотом проговорил Гилл. — Она растет не по дням, а по часам. Скоро перестанет здесь помещаться. К какому же, черт побери, виду она принадлежит?
— Она явно родилась уже более взрослой, чем наши младенцы, — проговорил Рафик. — Но я ничего не нашел о подобных существах — ни в “Алфавитном указателе”, ни в “Энциклопедии”; даже в разделах инопланетной жизни и ветеринарии нет указаний на подобные случаи.
— Послушайте-ка, парни, я понимаю, что мы потратим изрядное количество времени и топлива, понимаю, что нашего теперешнего груза не хватит на то, чтобы окупить расходы — но, мне кажется, мы не можем держать ее здесь у себя. Вдруг ее кто-нибудь разыскивает? А на Базе о ней наверняка смогут позаботиться лучше…
Рафик вздохнул; Калум отвел взгляд от лица Гилла, стараясь смотреть куда угодно — только не на спящего ребенка.
— Во-первых, — заговорил Рафик, который как правило и занимался логическим анализом ситуации, — если бы ее кто-то искал, то поиски проходили бы в этом секторе пространства, а не на Базе. Во-вторых, поскольку мы согласились с тем фактом, что она является неизвестным инопланетным существом, откуда бы на Базе взяться экспертам, которые могли бы нам помочь? Никаких книг по уходу за ней нет, а мы — единственные, у кого есть хоть какой-то опыт. И, наконец, наш груз не оплатит даже дозаправку. Сейчас нам, похоже, досталась действительно ценная находка, и я не собираюсь ее просто так оставлять любому, кто будет пролетать мимо. Мы же на прошлой неделе засекли ионный след: возможно, за нами уже следят
