— Я думаю, что прежде всего мне надо искупаться. А потом — если ты захочешь, то и я захочу!
— Значит, это ничего, да?
— То, что я беременна? Нет, конечно! Я думала, со мной уже никогда этого не случится.
В глазах Шона тревога сменилась облегчением.
— Значит, ты хочешь ребенка? И тебе все равно, что я иногда.., становлюсь тюленем?
Яна вгляделась в его сильное, волевое лицо, в его чудесные серебристые глаза, умные и веселые. Она вспомнила, как они любили друг друга, какой он был сильный и нежный — всегда, что бы им ни доводилось пережить. И Яна медленно кивнула головой, удивляясь самой себе — как могла она перед лицом всего этого — перед лицом своей любви — еще чего-то бояться, как могла она хоть в чем-то сомневаться? Она положила руки Шону на плечи, заглянула ему в глаза, лукаво улыбнулась и пожала плечами:
— Тюлень? Человек? Да кто бы ты ни был... Ты лучше всех, любимый мой!
