— И вы мне не можете этого сказать, да? — пьяным голосом вопрошала она кошек. Банда что-то сочувственно промурлыкал, как бы понимая свою хозяйку, а Блоссом просто безразлично зевнула и отвернула голову в сторону. — Я все-таки не понимаю, почему именно теперь?.. Ведь все эти годы любовь никогда не трогала меня, и я, в свою очередь, не трогала ее. Мы уважали друг друга и не выходили за свои границы. Так почему же тогда он, спрашивается, так беззастенчиво вторгся в наши владения? Я ведь этого совсем не искала и не ждала. Я никогда даже не знала, что это такое и как обращаться с этой… любовью… с тех пор как умерла мама… Я ведь было уже думала, что мой дорогой папочка с корнями выкорчевал это чувство в моей душе, как он это делал с деревьями у нас в саду. Ну почему же я тогда не могу заснуть, не могу собраться с мыслями, не могу думать ни о чем другом, кроме него… почему же я не могу забыть мурашки по коже и слабость в теле, когда он меня обнял?.. — От одного только воспоминания у нее что-то сладко свело в животе. Нелл чувствовала слабость, растерянность и нежелание что-либо делать; это чувство не оставляло ее с тех пор, как он поцеловал ее. Тогда она, не в силах поднять глаз, прижалась к его груди и поняла, что теперь он знает все, что она раньше пыталась от него скрыть. Они перешли ту черту, после которой уже не было пути назад.
Он без слов прочитал ее ответ и понял ее чувства. Ей казалось, что она представляет собой книгу, которую он знает настолько хорошо, что может цитировать наизусть.
—
Она вылила остатки жидкости из бутылки в бокал и выпила одним глотком.
— Все так хорошо было придумано, все вертелось и крутилось. — Она туманным взглядом глядела в две пары медово-желтых глаз. — Я знала, к чему стремиться, я прекрасно рассчитала свое будущее. А теперь сижу тут как дура, и не потому, что пьяная, совсем не потому. А потому, что появился он. — На глаза навернулись слезы и через несколько мгновений, прочертив по щекам две ровные дорожки, добрались до подбородка и упали на майку. Но Нелл скорее улыбалась, чем плакала. — Господи боже мой! Он ведь поцеловал меня, а я… — Она прикусила нижнюю губу. — Среди всех тех мужчин, которых я когда-либо знала, ни один не отличался посредственными сексуальными данными, но все эти сексуальные супергиганты почему-то всегда вызывали только зевоту и ничего больше. А этот человек всего лишь поцеловал меня, и я уже не могу без него жить. Почему? — У нее были такие же круглые глаза, как и у кошек, когда она медленно, немного перепуганным голосом, продолжала: — Вы можете себе представить, чем это все обернется, когда… — Нелл почувствовала, как у нее резко пересохло в горле и сердце чуть не выпрыгнуло из груди, — дело дойдет до секса, — наконец выдавила она из себя, — ведь я никогда раньше не занималась сексом с любовью
Она молча сидела в тишине, тупо уставившись на яркое пламя свечей и прислушиваясь к каким-то новым и неясным чувствам внутри себя. Открыв рот, она облизала пересохшие губы и глубоко вздохнула.
В этот момент кто-то позвонил в дверь. С виноватым выражением лица она отшвырнула бокал в сторону, и тот, прокатившись по столу, упал на ковер. Нелл вскочила на ноги, а кошки, испугавшись резкого движения, бросились в разные стороны. Она быстро задула свечи. Звонок снова настойчиво позвал ее к двери.
— Иду, иду… — сказала она.
«О боже, это он», — подумала Нелл, дрожа как осиновый лист. Бросив взгляд на часы, она заметила, что было уже 10.40. Если он задерживался на работе, то обычно приходил домой в десять, у него был ненормированный день, он работал столько, сколько требовалось. Звонок из настойчивого превратился в нетерпеливый. Нелл поставила канделябры на обычное место, включила свет и быстро вытерла мокрые от слез глаза.
— Ладно-ладно, я знаю, что ты сгораешь от нетерпения, но… — она осеклась, увидев, кто стоит за дверью.
— Ну слава богу! — громко проговорила Синди, не заметив, что Нелл от удивления и разочарования чуть не упала назад, в комнату. — Даже не знаю, куда бы я подалась, если бы тебя не оказалось дома. — Она говорила слишком громко, чуть не срываясь на визг, и было видно, что она буквально кипит от ярости. — Честно говоря, Элли, не помню, когда я последний раз была в таком негодовании. Вот, полюбуйся, что этот ублюдок со мной сделал! — И она протянула вперед дрожащие руки. Все ногти были безжалостно обломаны, и вместо них торчали только какие-то бесформенные огрызки. — Один из его головорезов держал меня, пока эта скотина обрезала мне ногти! И чем! Кухонными ножницами! Ну, я ему отплачу! Я скорее сдохну, чем прощу его! Никто не может так со мной поступать!.. Никто! Даже этот всемогущий Тони Панаколис!
Синди так решительно отдернула руки и шагнула вперед, что Нелл даже испугалась ее напористости, но та была так раздражена и обижена, что не удосужилась обратить внимание на удрученное настроение Нелл и ее заплаканное лицо. От ее внимания ускользнуло, как Нелл поспешно набросила шелковый халат и полой его еще раз промокнула глаза. На Синди было пальто из шкуры леопарда («Сомали», — гордо информировала она Нелл, — стоит целое состояние»), а под ним — белое, расшитое бисером и усеянное яркими блестками платье в обтяжку. Новая пышная прическа свидетельствовала о том, что она собиралась провести вечер в клубе Тони в Сохо, но события обернулись совсем по-другому.
— Успокойся, — обратилась к ней Нелл, — я приготовлю кофе, как раз собиралась вьпить чашечку.
— Нет, мне не надо, спасибо. Лучше чего-нибудь выпить. Виски, без льда и содовой, и покрепче.
Нелл налила ей бокал виски, и Синди проглотила его одним глотком.
— Что-то маловато. Еще не нальешь?
С бокалом в руке она проследовала за Нелл на кухню.
— Еще стаканчик для уверенности. — Она гневно отправила содержимое бокала внутрь. — Больше он не посмеет этого сделать. Одного раза больше чем достаточно. Мики проклял тот день, когда он сломал мне два ногтя, и этот ублюдок Тони Панаколис тоже пожалеет! Попомни мое слово! Я знаю кое-что, что может упрятать его за решетку на очень долгий срок… так, что он успеет забыть не только обо мне, но и обо всем мире!
На Нелл эти слова произвели такое впечатление, будто ей на голову неожиданно вылили целое ведро ледяной воды, из легкого опьянения она быстро перешла в состояние трезвости и холодной рассудочности.
— Я была бы поосторожней с такими выражениями, — предупредила она Синди, начиная этой фразой новую роль — Всепонимающей Подруги. — Тони не из тех людей, кому легко можно перейти дорогу, ты же знаешь. Наверное, ты сама дала ему повод. Все знают, как ты гордишься своими ногтями.
При этих словах Синди повернулась и пожала плечами так, будто ее вина заключалась всего лишь в какой-нибудь легкой шалости.
— Этот ревнивый педик Паук Костас донес, что я изменяла ему с Гарри. Паук всегда меня ненавидел. Жалкий ревнивец. Не хочет смириться с мыслью, что Тони может трахаться с кем-то, кроме него. Нет, не потому, что гомик, совсем не поэтому… просто… они с Тони прошли вместе слишком долгий путь, учились в одной школе на Кипре. Сама знаешь, детская дружба и все такое…
— Неужели ты крутила любовь с Гарри за спиной у Тони?! — как можно искренней попыталась удивиться Нелл.
— Ну, только тогда, когда Тони не было в городе! — как бы оправдывалась Синди, но гнев снова нахлынул на нее. — В последнее время это было не так уж часто. Тони хороший покровитель, я уже говорила тебе, он не жмот, денег на меня не жалел, но в постели он слишком слаб. Он так быстро доходит до кондиции, что я все время остаюсь неудовлетворенной! Клянусь тебе, Нелл, я столько раз оставалась оболваненной и злой из-за этого, что чуть не сошла с ума. Ну а у Гарри абсолютно другая игрушка между ног болтается. — Она лукаво улыбнулась. — Ну, ты-то должна знать! Я никогда не видела его таким счастливым, как в то время, когда он работал вместе с тобой.
