Альманах «Мир приключений». 1969 г.

— Когда переправу наведут, говорите точно! Когда? Саперы вызваны?

— Я человек маленький! — верещала кассирша. — Я саперами не командую!

— А Березовое? — гаркнул чубатый.

— Грязь там, грязь! — надсаживалась кассирша. — Грязь, машины вязнут!

— Па-анятно, — сказал парень и снова метнулся в толпу.

Степан приподнялся на носках и увидел рядом с его шевелюрой милицейскую фуражку. Парень энергично наседал на милиционера. Их сразу обступила куча народу. Степан влез на скамейку. Дьявольщина! Рубченко успел переодеться в форму. Чубатый говорил с воскресшим капитаном!

Рубченко взял парня под правый локоть. Со стороны это выглядело совсем невинно: обходительный офицер милиции объясняет положение дел взволнованному горожанину. Дела, видимо, печальные —тот свободной рукой схватился за сердце...

Он еще не опустил руку, а Степки уже не было поблизости, вот как. Теперь дело времени — рано или поздно он вспомнит про ложную Малгосю... «Что же делать? Я не вертолет, я не могу взлететь и очутиться в районном центре!» — с отчаянием думал Степка.

Часы на автостанции показывали четверть третьего. До неведомого «сигнала» оставалось меньше шести часов. Если бы Степан каким-то чудом и пробрался в район, то за час до сигнала. Ну, за полтора. Это первое. Второе: Алешка с доктором могли и прорваться. Они на машине, да еще с бластером. И третье: он, Степка Сизов, рванул на автостанцию из трусости, из чистой трусости. Испугался этих, решивших с ним расправиться.

— Эй, пошли попрыгаем! — крикнул ему незнакомый цыганистый мальчишка.

Они там скакали через веревочку на сквере.

Степан забился в щель между палаткой «Овощной базар» и пустыми ящиками. «Попрыгаем! Кое-кто уже прыгает, и даже без веревочки». Когда Степка начинал сомневаться в своей храбрости, ему удержу не было. Теперь он знал, что не уедет из Щекина, даже если за ним пришлют персональный самолет. У него есть оружие. Он проник в их планы. Он надежно замаскирован, и плевать ему, что он один и никому не может довериться! «Плевать! — пробормотал Степка. — Да им на меня покрепче наплевать. Эх, дьявольщина! Сотня кораблей на орбите...»

Та-тара-та... — пропел автомобильный гудок. Сиплый голос прокричал:

— На Синий Камень везу и к телескопу! Бесплатно!

Не успев додумать мучительно важное насчет кораблей на орбите, Степка промчался через сквер, мимо ребят с прыгалками, и влез в грузовик — тот самый, который при нем вернулся на автостанцию. Снова засвистел ветер, замелькали один за другим: молокозавод, второй микрорайон, школа, универмаг, почта, синяя вывеска милиции, дом с тиром. Степан сидел, прижимая к груди чемоданчик. На шоссе закрыл глаза. Он все-таки здорово запутался, и простое решение, которое ходило совсем рядом, ускользало от него, как упавший в воду кусок мыла ускользает от руки.

Та-ра-та... — снова пропел гудок, и Степка схватил это решение. Сигнал! Сигнал в двадцать часов — наводчик — корабли на орбите!

Сотня кораблей ждет на какой-то орбите, пришельцы там, а эти — не настоящие пришельцы. Они должны подготовить плацдарм и в двадцать часов послать сигнал с «наводчика». Что такое «наводчик»? Они сами сказали, что своего «наводчика» у них нет. Телескоп используют как «наводчика». Ведь наш радиотелескоп не простой, он приемно-передающий, нам рассказывали на экскурсии. Он может принимать радиоизлучение из космоса и может управлять полетом космических кораблей — к Венере, например, или к Марсу. Наводить их на цель. Наводчик, понимаете? По лучу нашего радиотелескопа ложные пришельцы сумеют направить хоть тысячу кораблей, и они будут садиться вокруг нашего городка совершенно спокойно! У нас даже телефона теперь нет, словно в каменном веке! Корабли будут садиться, а кругом ничего не узнают. «Мы десантники, справимся», — говорили они. Значит, загипнотизированные работают, как передовой десант, и в двадцать часов пошлют настоящим пришельцам сигнал: плацдарм захвачен.

«Эти прямо дрожали, когда говорили о телескопе», — думал Степан. Угол третий зарычал и напомнил Пятиугольнику двести о каком-то «распылителе». Когда Пятиугольник сказал: «Экономим горючее, не берем своего наводчика», гитарист так и рявкнул... Они и Щекино выбрали из-за телескопа. «Ладно. Я вам покажу телескоп...»

Добродушная тетка с цыплятами, орущими в корзине, наклонилась к Степану и спросила:

— Девочка, ты тифом болела? — Он промолчал, а она громко заохала: — Да я бы такую мать послала рыбу чистить, а не дитев воспитывать!..

Кто-то засмеялся и спросил, почему рыбу чистить, а тетка кудахтала, что девчушечка стриженая, бледная и бормочет невпопад, а рыбу чистить — не детей воспитывать. Оказывается, Малгосин платочек валялся на полу, и тетка с цыплятами завязала его на Степке «по-модному», под подбородком — едва не задушила.

— Вертолет, вертолет! — крикнул кто-то.

Правда! С юга, от района, тарахтела зеленая стрекоза, и Степка едва не вывалился из грузовика, который замедлил ход, чтобы водитель и все пассажиры могли полюбоваться.

— У-ру-ру! — закричал Степан. — Вертолет, военный! Значит, добрались доктор с Алехой, и будет теперь порядок!

Он забыл, что через Березовое они едва-едва спустя полчаса могли прибыть в райцентр, и орал «у- ру-ру!», пока вертолет садился на совхозный выгон, раздувая пучки прошлогодней вики. Только он сел, из ближнего перелеска вывернулся горсоветовский «газик» и подкатил вплотную к вертолету, под медленно вращающийся винт. Было видно, как трепещет брезентовая крыша «газика» — Степкин грузовик проезжал совсем близко от места посадки.

Из пузатой кабины выбрались двое — военный и гражданский. Двое местных встречали их в промежутке между машинами. Степка не рассмотрел встречающих — мешал кузов автомобиля.

Приезжих он видел хорошо: майор, затянутый «в рюмку», с крупным, красивым лицом, а гражданский — невысокий, в приметной блестящей седине, приметном темно-сером костюме и с начальственной постановкой головы.

Все налюбовались встречей, грузовик загудел, и в пятидесятый раз за этот нескончаемый день Степан увидел проклятый жест — двумя руками за сердце разом: два человека, четыре руки...

Он забился в свой угол. Два человека, еще два. Вдруг стало безнадежно-отчаянно. Так ловко, так спокойно это проделывалось. Они брали нас без выстрела. Команда вертолета наверняка ничего не заметила: доставили пассажиров, куда было приказано, и — т-р-р! — затарахтели обратно. Те могли и вертолет захватить, но почему-то не пожелали. Помиловали. Из всех зрителей это понимал один лишь мальчишка четырнадцати лет. Он ехал к телескопу, и на коленях у него стоял чемоданчик с двумя пистолетами и сотней патронов к ним. Всё. Больше ничего не было.

ПОСЫЛКА

— ...А какое большое удовольствие было выпить рюмашечку и капусткою кочанной закусить, — говорил последний попутчик.

Остальные сошли у Синего Камня. Этот был маленький голубоглазый старик, пряменький, с высоким выпуклым лобиком и смешным ртом. Нижняя губа — сковородником, как у Валерки, когда он собирается взвыть белугой. Степка не видел его прежде, потому что старичок был деревенский и прямо из деревни пришел и нанялся охранником на телескоп. По дороге от Синего Камня он с большими подробностями рассказал, какой он раньше, в деревне, был здоровый и как его две войны не пробрали, а сидячая работа пришибла так, что он четыре недели пролежал в районной больнице. Он от хохота наливался кровью, вспоминая, как ему «питание непосресьвенно к койке подвозили, на резиновом ходу». И запретили ему пить и пшеничное вино, и легкое вино, и даже пиво...

Так он болтал, тараща озорные глаза, а Степка думал о своем и, казалось бы, совершенно его не слушал. Когда же старичок спросил, зачем «мадемазель» едет к телескопу, Степка вдруг брякнул:

— Посылку везу, дедушка.