— Он хотел изнасиловать мою гостью. И вообще, я не уверен, что он не успел это сделать. Отец! Я…
— Помолчи! — гаркнул старик так, что, казалось даже ветер за окном на мгновение замер. — Бери пример с брата. По крайней мере, он никого не перебивает!
Кайс не стал больше испытывать терпение отца и замолчал.
Весь разговор шел на арабском, и Камилла ни слова не поняла бы, приди сюда одна. Но рядом стояла Эмили и шепотом переводила.
— Я нашел себе женщину, — начал Исхан, не поднимая глаз. — Она была моей. Но Кайс ее выкрал. Охранники не замедлили мне об этом сообщить. Я пришел забрать свое, но этот сопляк не только не выказал должного уважения к старшему брату, но даже не вернул мне моего же. Я пообещал, что так этого не оставлю, и ушел. Спустя десять минут Кайс ворвался в мой номер и начал унижать меня, а потом… — Исхан замолчал.
— Ты действительно напал первым? — спросил Омран, бросив суровый взгляд на младшего сына.
— Да, напал, — почти крикнул Кайс, возмущенный откровенной ложью Исхана. — Отец, он лжет! Ты же знаешь. Ты же сам приходил к нам. В мой номер. И… ты же видел все. Он лжет. Я…
— Ты напал первым! — оборвал его речь Омран. — Этим все сказано. Мне давно пора заняться твоим воспитанием. А сейчас…
— Но отец!.. — Кайс был до глубины души поражен несправедливостью. Старик всегда отличался основательностью и никогда не делал скоропалительных выводов. А тут вдруг поверил такой откровенной лжи!
— Я закончил. — Омран выглядел очень рассерженным. — И не смей перебивать меня! Я твой отец.
Но тут Кайса прорвало:
— Отец, ты всегда по справедливости судил своих сыновей и вдруг веришь идиотской истории, которую Исхан и придумать-то не сумел толком.
На этот раз Омран не произнес ни слова. Он повернулся, подошел к сыну и принялся отчитывать «непутевого» отпрыска, сопровождая каждую фразу пощечиной.
— Я твой отец и требую уважения. — Шлепок. — Он твой старший брат и по праву тоже должен быть тобою уважаем. — Шлепок. — Мое слово для тебя закон. — Шлепок. Такое своеобразное вразумление длилось минут пять.
Кайс молчал, не морщась снося удары.
Исхан торжествовал.
— Запереть его! — приказал Омран. — А девушку привести ко мне. И выпроводите коммерсанту. Она разнесет слухи.
Камилла и Эмили едва успели выскочить из номера и скрыться за дверью, ведущей на служебную лестницу, которая по счастливому стечению обстоятельств оказалась рядом.
— Поверить не могу, — схватилась за голову Эмили. — Я думала, Кайс его любимец. Если он к любимцу относится так, каково, интересно, положение остальных сыновей?
Камилла присела на корточки.
— Что мне теперь делать? — прошептала она — Что делать? Старик меня выставит из отеля. Я не могу без Кайса. Я никуда не пойду без него. Боже! Я ничего не понимаю. Все смешалось… Почему так? Что мне делать? Уйти не могу, остаться, вероятно, тоже.
— В любом случае мы должны вернуться в номер, иначе нас хватятся. Боюсь представить, что будет, если только они узнают о нашем предприятии. Идем! — Эмили выглянула в коридор.
Дверь в номер Исхана уже была закрыта, кругом ни души. Девушки вышли и пустились бегом. Эмили лучше ориентировалась в планировке здания и потому бежала впереди.
И снова повезло. Дверь в номер Камиллы была распахнута, изнутри — ни звука. Все осталось по- прежнему. Сюда никто не приходил. Но едва девушки расположились в спальне на втором этаже, как в номер пожаловали люди из охраны. Они бесцеремонно подхватили Эмили и Камиллу и буквально понесли к Омрану.
Тот уже ждал. Лицо старика выражало не суровость, как несколько минут назад, а скорее усталость, усталость человека, который осознал, что только что сделал еще одну ошибку в добавление к прочим, сделанным раньше. Какой странной показалась Камилле эта перемена. Словно там, в номере Исхана, Омран был не настоящим, а теперь скинул надоевшую ему маску. Чужую, грубую, шероховатую. Однако стоило появиться девушкам, как маска вновь водрузилась на прежнее место.
— Оставьте нас, — попросил старик.
Охранники поклонились и вышли, плотно закрыв за собой дверь.
— Я начну с вас, мисс Браун. — Омран нахмурился. — Вы только что узнали подробности моей семейной жизни, и я хотел бы, чтобы эти сведения не покинули стен «Арабской башни». Зная вас, могу предположить, что вы разнесете сплетни повсюду. Прошу не делать этого. Только из элементарного человеческого уважения к таинствам и секретам личной жизни. Я бы не хотел, чтобы незначительная семейная ссора уже завтра попала на страницы газет. Могу ли я рассчитывать на ваше молчание? Я влиятельный человек, мне не нужны скандалы и испорченная репутация. Еще дороже мне честь сыновей. Сколько вы хотите?
Эмили отрицательно покачала головой.
— Я даю слово, что никто ничего не узнает. Ваши деньги мне не нужны.
Омран едва заметно склонил голову.
— Тогда прощайте. Хотя нет, подождите свою — подругу. Я переговорю с ней, а потом вы уедете. И еще, постарайтесь как можно быстрее покинуть Дубай. Теперь для вас здесь небезопасно. Ваши дела я улажу сам.
Эмили не совсем поняла, что означало «для вас здесь небезопасно», но у Омрана на лице застыла такая угрожающая гримаса, что задавать вопросы она не рискнула.
Когда она скрылась за дверью, старик обратился к Камилле. С минуту он молчал, откровенно разглядывая девушку.
— Что вы делаете? — не выдержав его пристального взгляда, спросила Камилла.
— Пытаюсь понять, — коротко ответил старик.
И снова воцарилась тишина. Ужасная, почти живая. Она наполняла комнату, растекаясь уродливыми каракатицами по стенам. Камилла видела ее, чувствовала…
— Что вы все смотрите?! — Она повысила голос. — Говорите или я уйду.
— Вы принесли раздор в мою семью, — начал старик медленным напевным голосом. — Но я понимаю, почему сыновья повздорили из-за вас. Удивительная белая кожа в сочетании с почти черными восточными глазами. Вы — редкий цветок, миссис Спенсер.
— Мне кажется, — перебила его Камилла, — вы хотели поговорить со мной не о моей внешности.
Омран кивнул.
— Совершенно верно. Но я не мог удержаться от комплимента, видя такое совершенство в причудливом сочетании Запада и Востока. Женщин, подобных вам, не так уж много. У моего сына определенно есть вкус, раз он в семнадцатилетней девчонке разглядел будущую красавицу. Вам не понять моих слов. У нас на Востоке замуж выдают рано. Не всегда очаровательный ребенок превращается в прекрасную женщину. Чаще происходит по-другому. Юность, свежесть уходят, и остается обычное тело без проблеска самой простой привлекательности. У вас — иначе. Но я никогда не сомневался в своем сыне.
— Кажется, мы собирались поговорить о нем, — напомнила Камилла вежливо. — Или я не права?
— Отчасти, — кивнул Омран. — Я вижу, вы настойчивы. Для восточной женщины это отрицательное качество. Особенно если оно проявляется в разговорах и отношениях с мужчиной. Но мы не об этом. Итак, вы чуть не стали причиной позора в моей семье. С сыном я разберусь, а вас прошу покинуть отель и больше не появляться здесь. Более того, я прошу вас уехать из Дубая. Вы, кажется, приехали отдыхать по путевке. Я возмещу ущерб. Только уезжайте.
Камилла рассмеялась. Мысль об отъезде, о необходимости оставить Кайса навсегда, показалась ей абсурдной.
— Чему вы смеетесь?
