Внешне она выглядела очень симпатично, имела даже некий викторианский стиль. Над крышей уютно нависал раскидистый дуб. Внутри атмосфера была создана тоже весьма уютная. Цветочные обои украшали стены большого холла. Камин же был выложен дорогой черной плиткой. За стойкой небольшой конторки стоял пожилой человек, с которым, как понял Ливингстон, он и беседовал некоторое время назад. Сейчас служащий был занят тем, что прощался с молодой супружеской парой, убеждая их не забывать эту уютную гостиницу и приезжать сюда и в следующий раз. Кожа на лице старика была вся в морщинах, а на голове топорщился хохолок редких седых волос. На симпатичном носе кое-как держалось пенсне. Похоже, что он тут служит со времен Реформации.
— Надеюсь, что вам все у нас понравилось.
— Все было просто замечательно, — быстро проговорила молодая женщина. При этом она явно торопилась, потому что нетерпеливо постукивала носком туфли по полу.
— Да, да. Вы ведь много путешествуете, не правда ли?
— Вы правы, мы через пару дней должны возвращаться в Австралию, — сказал муж, кладя кредитную карточку обратно в бумажник. — Ну что ж, спасибо.
— Я всегда мечтал съездить в Австралию, но как-то все не получалось. А откуда вы? Из какой части Австралии?
— Из Мельбурна.
— Да, знаю. Может быть, когда-нибудь все же выберусь. Хотя…
— Простите меня, — прервал мечтания старика Ливингстон и был отблагодарен за это взглядами молодой супружеской пары. Они воспользовались его приходом, чтобы схватить наконец-то свои чемоданы и направиться к выходу. — Я хотел бы с вами поговорить.
— Да, конечно. До свидания, — успел крикнуть старик уходящей паре, когда те были уже на полпути к дверям.
— Я инспектор Ливингстон. Мы с вами говорили сегодня утром по телефону.
— Я понял. Вы тот, кто хотел что-то выяснить про Камерона Хардвика. После вашего звонка я много о нем думал. Пожалуй, он все же парень неплохой. Американец. Но привередливый, очень привередливый.
— Не могли бы мы поговорить наедине? — предложил Ливингстон. Правда, в этот момент вокруг никого не было, хотя по ажиотажу, звуки которого доносились до Ливингстона во время утреннего разговора, можно было подумать, что здесь не сельская гостиница, а нечто вроде отеля “Рид”.
— Естественно. Кстати, меня зовут Мейсон Хикс. — Старик уставился на комиссара с неподдельным любопытством. — А теперь позвольте мне позвать моего помощника, чтобы он посидел тут за пультом. Мы с вами тем временем пройдем в мой личный кабинет. — С этими словами Хикс трижды ударил по круглому звонку, стоявшему здесь же, на стойке. — Мне бы надо было вызвать его раньше, чтобы он помог этой паре вынести чемоданы. Где где же он! — Потеряв терпение, Хикс еще дважды ударил по звонку.
Невзрачного вида старик появился из-за угла. “А вот и страж дворца”, — подумал Ливингстон.
— Родни, не мог бы ты за меня подежурить? У нас тут должен состояться очень важный и срочный разговор, — быстро проговорил Хикс.
От гордости за доставшийся ему пост Родни развернул плечи, выпрямился.
— Не подать ли вам чаю? — вежливо спросил он.
— Нет, спасибо, — отказался Ливингстон. Хикс провел его в крошечную, пахнущую пылью конторку, стены которой были увешаны снимками собак, прыгающих через барьеры.
— Не хочу долго занимать ваше время, — начал Ливингстон, усевшись в большое красное кожаное кресло, кое-как втиснутое между стеной и статуей далматинского дога.
— Мне совершенно некуда торопиться, уверяю вас, совершенно некуда, — успокоил комиссара Хикс. Он устроился за столом напротив, сложил руки перед собой. Интерес, который светился в его глазах, был явно рожден перспективой захватывающей беседы с полицейским. — Итак, вы проводите расследование, касающееся Камерона Хардвика, не правда ли?
— Нет. В действительности я всего лишь провожу рутинную проверку, — возразил Ливингстон. Он откашлялся. — По телефону вы сказали мне, что Камерон Хардвик частенько жил в вашей гостинице.
— Мы любим таких клиентов. — Хикс улыбнулся. Вокруг его глаз появились морщинки. Он подался немного вперед.
— И вы правы, — согласился Ливингстон. — Так как часто он тут у вас бывает?
— Ну, скажем, раза два за год. Парень он видный. У него есть подруга, которая частенько приезжает сюда к нему, и они тут живут вместе. — При этих словах Хикс подмигнул комиссару.
Ливингстон оторвал взгляд от записной книжки, вновь оказавшейся в его руках.
— Можете мне ее описать?
— Могу, конечно. Лет тридцати, так я думаю. Каштановые волосы. Достаточно привлекательная. Правда, немного простовата. Я бы даже сказал, немного примитивна. По виду ее не скажешь, что она долго может быть объектом чьей-либо страсти. И знаете, мне кажется, что она замужем. — Глаза Хикса сверкнули. Он сделал некий красноречивый жест рукой, не переставая при этом то и дело подмигивать комиссару и покачивать головой.
— А вы случайно не знаете ее имени?
— Мне кажется, Хардвик звал ее Мэри. Фамилию свою она мне никогда не называла. В регистрационную книгу их данные записывал всегда Хардвик. У нас тут, кстати, есть десять прекрасных номеров, но он каждый раз выбирал одну и ту же комнату. В ней есть собственный, отдельный туалет. Однажды он сломался, и господин Хардвик был очень недоволен…
— Понимаю, понимаю, — прервал старика Ливингстон. — А когда вы в последний раз видели эту его подругу?
— За день или за два до отъезда самого Хардвика, то есть в прошлые выходные. Она приехала утром в субботу, и они заказали себе чай в номер. Хардвик очень любил быть предоставленным самому себе и требовал, чтобы все уважали его покой. Кроме того, он настаивал на том, чтобы даже яичницу ему готовили так, как он того хочет: бекон для него должен быть хорошо прожарен… Каждый день он занимался бегом трусцой. И как-то сказал мне, что сойдет с ума, если утром не сделает пробежки.
— Мне кажется, вы помните очень много деталей о жизни вашего клиента, — заметил Ливингстон.
— Это и неудивительно, ведь он приезжал сюда регулярно последние лет десять, — воскликнул Хикс.
— Лет десять? — удивился Ливингстон.
— Да. Он приехал сюда и поселился в номере, окна которого выходят на реку, самым первым после ремонта. В ту же ночь к нему приехала и девушка. Им обоим страшно понравились условия, и поэтому они стали к нам регулярно приезжать. Моя жена и я решили, что все это напоминает нам сюжет того известного фильма, помните “Встретимся в то же время в следующем году”. Видели эту картину?
— Хороший фильм.
— Да. Все это дает пищу для размышлений на тему о том, нет ли у них причин что-либо скрывать от людей.
— Вы совершенно правы, — ответил Ливингстон, поднимаясь. Он понял, что ему все-таки придется сегодня еще долго-долго ждать возможности задать некоторые весьма важные вопросы Валери Твайлер, известной еще и под именем Мэри Кук.
День этот был действительно самым спокойным за весь круиз. Вероника явно копила энергию для предстоящей встречи с недавно обнаружившимися родственниками. Сидя в окружении Риган с одной стороны и Гэбби Гевина с другой, Вероника не упускали случая пообщаться с проходившими мимо пассажирами, но при этом так ни разу и не вскочила со своего шезлонга. Гевин проявлял постоянную заботу о своей соседке. Сначала он решил, что солнце может повредить ее коже, сразу же поинтересовавшись, нет ли у нее в каюте защитного загарного лосьона, который он был готов принести ей тотчас же. Вероника порылась в сумочке и торжествующе извлекла на свет божий флакон с защитным лосьоном “Номер 32 — максимальная защита”.
