– Ладно, Ник, отправляйся по своим делам, а я пойду постелю мистеру Паркеру.
– Лиз, я хотел бы кое-что у тебя спросить. У большинства женщин есть… шестое чувство, интуиция. Как ты думаешь, может быть, те, кто разыскивает Кэсси, поймали ее и произошло что-нибудь ужасное?
Лиз подумала, что любить – это значит желать счастья любимому человеку больше, чем самому себе.
– Думаю, что Кэсси в безопасности, – ответила она, глядя Нику в глаза. – Я нисколько не сомневаюсь, что ей пока ничего не грозит. Она наверняка уже встретилась с Мэри, а вдвоем им легче справиться с трудностями. Если у Кэсси появится возможность с тобой связаться, она обязательно это сделает. Ну все, иди.
– Лиз, ты всегда находишь слова, которых я жду. – Ник поцеловал ее в щеку.
Вернувшись в кухню, она проверила, все ли убрала. Плита была чистой, на столе не осталось ни единой крошки. Кофейник вымыт, банки из-под пива выброшены в мусорное ведро под раковиной. Она окинула взглядом кухню и заметила на окне зеленое растение, но, когда решила его полить, выяснилось, что оно искусственное. На столе, рядом с мойкой, лежал коврик, впитывающий влагу. Ни один мужчина, тем более Ник, не догадался бы его купить. Наверняка это сделала Кэсси.
Что ты сейчас делаешь, Кэсси Эллиот? – думала Лиз по пути в гостиную.
Она начала стелить постель для Паркера и неожиданно для самой себя ударила кулаком по подушке. Черт, и с какой-то стати этот тип должен здесь ночевать, в этой квартире, где ей так хорошо вдвоем с Ником?!
Лиз сменила платье на теплый халат, старенький и потертый, видавший лучшие дни. Кэсси Эллиот ни за что бы такой не надела.
Выдержанная в кремовых тонах спальня для гостей была небольшой, но очень уютной: все идеально подходило друг к другу, даже пепельницы на тумбочках. Ничто не указывало на то, кто здесь спит, мужчина или женщина.
Ревность вспыхнула в душе Лиз с новой силой, когда она открыла шкаф. Вещи Кэсси. Запах Кэсси. Косметика Кэсси. Лиз было неприятно прикасаться к ее костюмам, но надо же освободить место для своей одежды. Впервые она столкнулась с проблемой, которую не могла решить. Переложить вещи Кэсси в другое место? Но не будет ли это означать, что она выдворяет хозяйку из комнаты? Белье можно засунуть в нижний ящик, но что делать с костюмами и платьями? А если Нику вообще не понравится, что она трогала одежду его невесты?
В конце концов Лиз сложила белье Кэсси в пластиковую сумку и поставила ее в угол шкафа. Потом повесила на вешалки свои платья. Косметику и парфюмерию она положила в коробку из-под обуви и поставила ее рядом с сумкой. Все это она проделывала словно во сне. Потом уселась в кресло Ника с бумагами из салона.
Уже не в первый раз она пожалела о том, что не так элегантна, как, к примеру, некоторые ее коллеги, и слишком много времени уделяет работе. Ей хотелось бы обладать сексуальностью, которая сводит мужчин с ума. Лиз никогда не видела Кэсси, и та ей заранее не нравилась, но в их единственном телефонном разговоре она вынуждена была уверять эту женщину, что Ник ее любит.
Лиз осмотрелась. Даже если она станет работать по двадцать часов в сутки и без выходных, ей никогда не купить такую квартиру. Она опустила глаза на бумаги. Да, через год Кэсси будет зарабатывать очень много. В жизни всегда так: деньги идут к деньгам, а кто-то только и думает о том, как дожить до завтрашнего дня. Разве это справедливо? А к кому Ник обратился, когда попал в беду? К ней!
Лиз просматривала бумаги, восхищаясь работой, которую проделала Кэсси. Вникая в содержание каждого документа, она вошла в привычный ритм и легла в постель только после полуночи.
Проснувшись рано утром, Лиз сварила себе, Нику и Паркеру кофе и поджарила яичницу с беконом.
– Черт, до чего вкусно! – проговорил Ник с набитым ртом. – Кэсси совсем не умеет готовить. Даже обидно, но, как она ни старается, у нее все равно ничего не получается.
– Не так-то легко отработать целый день, а потом упражняться в кулинарных изысках, – заметила Лиз, и Паркер ей неожиданно подмигнул. – Из меня тоже тот еще повар. Чаще всего я варю суп или делаю себе сандвич. Иногда ужинаю где-нибудь в кафе. Случается, что клиент угощает меня ланчем, это позволяет немного сэкономить.
– У тебя плохо с деньгами? – спросил Ник, не переставая жевать.
– Нет. Но одинокой девушке в жизни порой приходится нелегко. Высокая квартплата, а потом женщина должна прилично одеваться. Мужчинам в этом отношении легче. В общем, все это недешево. – Она улыбнулась, чтобы как-то смягчить свой вызывающий тон. – И продукты очень дорогие.
– Мне ли этого не знать, – буркнул Паркер.
Лиз села за стол и принялась за яичницу. Завтрак был испорчен. Ник наверняка ежеминутно сравнивает ее с Кэсси, и сейчас она со своими идиотскими жалобами проиграла очередной раунд. Лиз меланхолично жевала, чувствуя, что Ник краем глаза наблюдает за ней и не понимает, что на нее нашло. Пусть относится к моим словам как угодно, раздраженно подумала она.
– Паркер, вам удалось вчера вечером что-нибудь выяснить? – спросил Ник.
– Больше чем ожидал. Вам придется раскошелиться. Пять сотен. – Паркер лишь пожал плечами, когда Ник небрежно махнул рукой в знак согласия. – Я разговаривал с одним офицером, который выезжал в кафе на место убийства. Там были две свидетельницы, и их описание сходится с портретами Кэсси и Мэри. Моего приятеля разговорили деньги. Вы можете сказать, что он продажный полицейский, но даже если это и так, то какая разница, откуда получать информацию. В общем, я пообещал ему пять сотен и он выболтал кое- что, но не все. Он сказал, что на все вопросы может ответить детектив Радович.
– Сукин сын! Радович – тот самый полицейский, с которым я разговаривал в участке. А вы уверены, что этот парень говорит правду?
Паркер обиделся.
– Неужели я похож на человека, которому можно вешать лапшу на уши? У меня был разговор еще с одним полицейским, который дежурил в тот день, все сходится.
– Я сегодня же зайду к Радовичу, – воскликнул Ник, – и потребую объяснений!
– Когда будете говорить с ним, не рассчитывайте, что я вспомню, откуда получил информацию. Тем более что ваш Радович будет все отрицать.
Паркер отодвинул тарелку и посмотрел на Лиз.
– Вы превосходно готовите. Спасибо.
Лиз подождала несколько секунд, надеясь, что и Ник что-нибудь скажет, но, не дождавшись, поставила тарелку в раковину. Ей хотелось плакать.
– Лиз, поторопись! – окликнул ее Ник. – Ты должна быть в салоне за полчаса до открытия.
Лиз резко повернулась.
– Ник, у меня только две руки и две ноги. Я приготовила завтрак, собираюсь помыть посуду и впервые слышу, что должна приходить в салон на полчаса раньше. И еще… – Она сделала паузу. – Если хочешь, чтобы я что-то сделала, не приказывай, а проси. – Она быстро вышла из кухни.
– Что я такого сказал? – недоуменно пробормотал Ник.
Паркер усмехнулся.
– Каждая женщина желает, чтобы с ней считались. Я свяжусь с Лиз после обеда, как мы договорились. Желаю вам вытащить что-нибудь из Радовича.
Ох уж эти женщины, подумал Ник. Он должен извиниться. В конце концов, Лиз его друг. Она ему помогает, а он… А что он, собственно, сделал? Чем ее обидел? Черт, неужели она не может понять, как он измотан этой историей с Кэсси?! Неожиданно ему пришли на память слова Эндрю: «Она любит тебя и всегда любила».
Вот черт!
Лиз открыла дверь, когда он уже собрался уходить.
– Прости, я вела себя как истеричка, – сказала она спокойно.
Ник обнял ее.
– И ты меня прости. Иногда я сам не соображаю, что говорю. Извини, если я был резок. – Он почувствовал, как напряглось тело Лиз под его руками, и сразу отстранился.
– Не нужно извиняться, Ник. Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Давай забудем про наш разговор,
